Иван III принимал активное участие в непрекращавшейся борьбе между сыновьями ордынского хана Улу-Мухаммеда – Махмудом, Якубом и Касимом. Иван III энергично поддерживал Касима и участвовал в его походах на Казань. Первый – в 1467 г. закончился неудачей. Через два года, уже после смерти Касима, московские великокняжеские полки и касимовцы осадили Казань. Хан Ибрагим – сын Махмуда был «вынужден заключить мир на условиях, предложенных Москвой»[598].
Войска Ивана III повсюду успешно отражали набеги татар, в частности осенью 1467 г. великий князь успел укрепить гарнизоны и мобилизовать для отпора врагу население пограничных городов. «За два года войны татарам ни разу не удалось вторгнуться в русские земли»[599]. Так Русь постепенно готовилась к окончательному свержению ордынского ига. Победы русских войск, даже небольшие, вселяли в татар неуверенность в возможности поживиться грабежами русских земель, а в русских – уверенность, что извечному врагу можно не только противостоять, но и побеждать. Каждый год Иван III объезжал свои владения и особое внимание уделял укреплению южных границ, ибо дикая степь за Окой постоянно грозила набегами. Ему удалось эту опасность если не устранить, то серьезно снизить.
Иван III обменивался посольствами с ханом Большой Орды Ахматом. Он преследовал цель не допустить союза Ахмата с польским королем Казимиром, который не мог примириться с утратой влияния на северо-западе Руси. Кроме того, Иван III стремился решить задачу возвращения попавших под власть Литвы и Польши русских земель. Ему удалось добиться если не союза с ханом Ахмадом, то на первых порах его нейтралитета в противоборстве Москвы с Польшей и Литвой. Для Москвы эта борьба могла увенчаться успехом только в случае присоединения Пскова и Новгорода к великому Московскому княжеству. Эту задачу ставил перед собой Василий Темный, но ее решил его сын Иван III.
В Новгороде боролись две партии: «пролитовская, состоявшая из бояр во главе с Борецкими, и промосковская, состоявшая из “младшей чади”, то есть простых людей»[600]. Власть находилась в руках Борецких, и в 1471 г. Новгород заключил союз с великим князем литовским и польским королем Казимиром, который поставил в Новгороде своего наместника и обещал защиту от Москвы. Эти действия Новгорода вызвали возмущение в «низовых землях», население которых считало новгородцев предателями общерусского дела.
Примечательно, что Иван III, обращаясь к новгородцам, подчеркивает свое право на владение этими землями: «Отчина есте моя, людие Новгородстии, изначала от дед и прадед наших, от великого князя Володимера, крестившего землю Русскую… Дмитрия Юрьевича Всеволода Володимерьского (т. е. Всеволода Большое Гнездо. – Ю.А.)… и до мене, род их»[601]. Тем самым Иван III обосновывает свои права на Новгород «стариной», когда рюриковичи, к роду которых он принадлежал, владели Новгородом как «отчиной». Он не завоевывает Новгород, а восстанавливает справедливость. Это была концепция Руси как единого целого под исконной властью великого князя. Русь – его «отчина» (вотчина), и он на ней полноправный хозяин.
Иван III получил моральное превосходство над новгородцами и готовил поход на них как отступников от православия. Последнее обстоятельство было весьма существенным: Иван III выступил в роли защитника исконной общерусской веры. Он собрал со всех русских земель многочисленное войско и повел его на Новгород. С русскими полками шли и отряды касимовцев во главе с царевичем Данияром. Битва произошла 14 июля 1471 г. на реке Шелони. Иван III наголову разбил новгородцев, к которым так и не пришла обещанная Литвой помощь.
Потерпело поражение и другое новгородское войско, на Северной Двине. Иван III жестоко расправился с взятыми в плен новгородскими посадниками: через 10 дней после Шелонской битвы им в Старой Руссе отрубили головы. Рядовых новгородцев Иван III, напротив, «милует» и укрепляет свой образ справедливого и милосердного государя. Жестокая расправа с пленными новгородскими боярами преследовала другую цель – показать, что они не просто пленные, а мятежники и преступники, выступившие против своего государя[602].
В итоге по мирному договору 1471 г. Новгород выплатил Москве огромную контрибуцию в 16 тыс. рублей, утратил ряд территорий и обязался не заключать никаких соглашений с Литвой. Более того, Иван III получил права верховного судьи в Новгородской республике. Этими правами он воспользовался осенью 1475 г. и зимой 1476 г., находясь в Новгороде для разбора многочисленных жалоб «младших людей».
Он встречался «с боярами, посадниками, старостами, тысяцкими, архиепископом; пиры и приемы, сопровождавшиеся подарками с той и другой стороны, бесчисленные разбирательства взаимных жалоб в княжеской резиденции на Городище. Князь… уступал просьбам архиепископа и посадников. Но в одном вопросе оказался непреклонным: были взяты под стражу бояре, которые выступали “за короля”, т. е. ожидали помощи от Казимира. Трое были заточены в Коломне и трое в Муроме»[603].
Иван III знал, что сила и поддержка русских земель находятся на его стороне. Осенью 1477 г. московские войска вновь двинулись на Новгород и не встретили серьезного сопротивления. В январе 1478 г. Новгород капитулировал. Вече ликвидировали, вечевой колокол отправили в Москву, население подчинили власти великокняжеских наместников. К присяге Ивану III было приведено все население Новгородской республики «от мала и до велика». Новгородские бояре стали вассалами великого князя. Если Иван III вначале конфисковал земли только враждебных Москве бояр и отобрал значительную часть земель у архиепископской кафедры, то в 1484 г. Иван III отписал на себя земли значительной части новгородского боярства и поселил на них «московских многих лутших гостей и детей боярских»[604].
Все это привело к коренным изменениям в характере собственности в Новгородской земле. Теперь большая часть земель стала принадлежать государству, которое из этого фонда обеспечивало землями на правах поместий новый служилый класс – поместное дворянство – главную социальную опору Московского государства.
С падением Новгорода была предрешена судьба Пскова. Он был присоединен к Московскому государству при Василии III в 1510 г. мирным путем, но и здесь был проведен тот же комплекс мер по перераспределению земельной собственности, что и в Новгороде.
Борьба между двумя тенденциями в политической истории Руси – единодержавной и республиканской завершилась в пользу единодержавия. Причем обе тенденции шли от древних истоков Руси, где бесконфликтно уживались демократическая, республиканско-вечевая организация общества и династическая власть. Однако демократические начала политической власти на Руси не погибли с разгромом Новгорода. Фундаментом великокняжеской, а затем царской власти на века оставалась крестьянская община, основанная на самоуправлении. В общинном мире жили миллионы русских людей, и самодержавие не только не сломало эту традицию, а опиралось на нее во все периоды истории Руси-России. Властная пирамида прочно стояла на общинном самоуправлении, что обеспечивало ей необходимую устойчивость.
Одновременно Иван III приступил к решению судьбоносной для Руси задачи – окончательного свержения ордынского ига[605]. Дело по обретению Русью суверенитета, начатое Дмитрием Донским, блестяще завершил его правнук Иван III. Причем Ивану III, как и его отцу Василию Темному, пришлось противостоять мятежу младших братьев, который мог не просто ослабить великокняжескую власть, а отбросить страну к изжившей себя удельщине, к феодальной «старине».
Братья Ивана III Андрей Большой и Борис возмутились тем, что после кончины второго по возрасту брата, Юрия, в 1474 г. Иван III его владения «присвоил» себе. Их гнев вызвало и то, что великий князь назначил «соправителем» своего старшего сына Ивана. Как и Юрий Звенигородский во времена Василия Темного, они увидели в этом нарушение традиционных норм престолонаследия.
Иван III вел последовательную борьбу с удельной системой, а его братья, напротив, выступили в роли ее защитников, по их мнению, «отчей старины». Военные приготовления мятежников вынудили близлежащие к Москве города «сесть в осаду». Однако мятежные братья не осмелились с боем взять Москву и направились к Ржеву, ближе к литовской границе. Они искали поддержку Пскова, но псковичи рассматривали их как грабителей и откупились от соперников великого князя. Братья обращались за помощью и к польскому королю Казимиру, но получили отказ. Иван III направил к братьям для переговоров ростовского архиепископа Вассиана Рыло (ум. 1481 г.) и обещал присоединить к вотчине Андрея города Алексин и Калугу. Однако братья, рассчитывая на помощь Казимира, дважды отвергали эти предложения[606]. Помощь от Казимира не последовала. Он готовился к совместному выступлению с ханом Ахматом против Руси.
Братья были вынуждены примириться и отправили своих дьяков в Москву. Однако Иван III отказался принимать их «челобитные». Моральный перевес был на его стороне, и тонкий политик Иван III ждал, когда воинственный пыл родственников остынет, так как опереться, по сути, им было не на кого. Практически все окраины русских земель были на стороне Ивана III, а московская элита тем более.
В этом крайне напряженной и опасной для власти обстановке пришли донесения о готовящемся ханом Ахматом в союзе с Казимиром походе на Москву с традиционной для ордынцев целью – заставить Русь вновь платить дань, так как Москва не давала «выхода» в Орду уже с 1476 г.