Это у Прозорова все завязано на клятвах и пафосе, а в реальном мире все подчиняется государственным интересам, и хороший правитель прежде всего смотрит на то, что его державе выгодно, а что нет. Эмоции в последнюю очередь. А князь Олег был правителем достойным и умным, в отличие от «ведущего историка», он прекрасно понимал всю глупость и нелепость мести за русов-разбойников, которые погибли у черта на куличках. Мало того, русов, которые, возможно, были даже не из его клана. И поважнее дела в державе есть, а эти сами знали, на что шли. Как говорится, за что боролись…
Но Лев Рудольфович продолжает напевать старые песни о главном. Каждый раз ждешь, что его рассказ вот-вот рванет, как фугас, засыпав читателя бесконечными осколками праздных слов, искореженных фактов и пеплом славословий. Может больно ранить шальной цифирью или оглушить разорвавшейся над головой свежей легендой. К этому нужно быть готовым. Льву не привыкать гнуть факты. Он вроде бы несет откровенную чушь, но надо отдать должное, никогда не сбивается и делает это вдохновенно. И в этот раз ничего нового: «Месть русов обрушилась на берега Каспия, словно гром небесный». Мы уже видели, что это была за «месть» и в чем заключался ее смысл, набитые по самые борта барахлом ладьи об этом красноречиво свидетельствуют. Недаром у мусульманских гвардейцев крышу снесло, когда они узнали про количество добычи! Поэтому оставим в стороне рассуждения бескорыстного писателя, а посмотрим на то, как он трактует столкновение между русами и ал-ларисией. Наверняка он приготовил для нас что-то изысканное или экзотическое! Как всегда, наши надежды Лев Рудольфович оправдал с лихвой!
Да простят нам столь обильную цитату, но, чтобы прочувствовать стиль работы Прозорова и его умение работать с источниками, мы просто вынуждены ее привести. Оно того стоит.
«Вскоре отяжелевшие от добычи и пленников ладьи подошли к Итилю. Посланцы русского вождя отправились вручить каган-беку оговоренную долю добычи. Любопытно – они успели дойти до ладей? Или уже по пути к ним увидели заливающую берег стальную лавину – пятнадцать тысяч аль-арсиев, лучших воинов каганата, закованных в железную чешую от конских колен до ощеренных личин шлемов. И мусульман по вероисповеданию. Впереди них, вполне возможно, ехал с тяжелым палашом в руке тот самый Ахмад бен Куйя, которого пытаются выдать за сына основателя Киева. А за их спинами валило толпище в полосатых халатах – все взрослые мужчины-мусульмане многолюдного торгового города Итиля. С ними были и христиане – ради общей ли ненависти к язычникам-русам или просто в надежде ухватить что-то из богатой добычи».
Прервем разошедшегося не на шутку писателя, вырвемся ненадолго из толпы «в полосатых халатах» и снова обратимся к Аль-Масуди, сравнив его записи с рыком необузданного Льва. Вот что говорит ученый араб о посольстве русов к кагану: «Отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору». Картина ясная – русы остановились там, где Волга впадает в Каспий, и оттуда отправили в Итиль послов с той долей трофеев, которые причитались хазарам. Вывод напрашивается один – главные силы русов на побережье, ал-ларисия в Итиле. И лишь после того, как взаиморасчеты были окончены, воеводы повели свои ладьи по направлению к столице каганата.
Где они, «толпища в полосатых халатах» и «пятнадцать тысяч аль-арсиев, лучших воинов каганата, закованных в железную чешую от конских колен до ощеренных личин шлемов»? В данный момент их просто нет, поскольку будущих противников разделяет довольно значительное расстояние.
Смотрим дальше:
«А с красных кирпичных стен Кемлыка, дворца каганов, осененных пятиугольными щитами Соломона, наблюдал за резней на берегу, любовно оглаживая густую вьющуюся черную бороду и прядки-пейот над ушами, улыбаясь полными губами, каган-бек Аарон бар Беньямен, владыка Хазарии. Человек, которому его вера не то что дозволяла – вменяла в обязанность обмануть доверившегося ему язычника-акума. Тем паче из ненавистного «народа Рос». И вместе с ним жмурил от злорадного удовольствия узкие щели окон весь огромный город, разжиревший на поту славянских рабов и крови тех, кто не желал быть рабами.
И тихо плакали по темным углам, не смея потревожить злого ликования своих «богоизбранных» господ, славянские невольницы».
Так вот он каков, наш Лев свет Рудольфович, все-то он видит и слышит, и ничто не ускользнет от его бдительного ока и всеслышащего уха! Все разглядел «ведущий историк»: и непонятную резню на берегу реки, и «прядки-пейот над ушами» Аарона бар Беньямена, и даже плач славянских невольниц по углам услыхал! Как будто он сам тихохонько бродил по улицам Итиля и, прикладывая ладошку к уху раковиной, прислушивался – а кто это там за забором слезы льет?
Одним словом, все как всегда – патетика и эмоции, а исторической достоверности – ноль. Потому что известия Аль-Масуди полностью опровергают бредни Прозорова.
Ни о каком внезапном нападении и подлой резне даже речи нет, поскольку арабский историк четко и недвусмысленно указывает: «Мусульмане же собрались и вышли искать их при входе в Итиль по воде. Когда же увидели они друг друга, русы вышли из своих судов». Противники друг друга заметили и стали готовиться к бою, иного толкования у этой фразы просто быть не может. А резня ничего не подозревающих и доверчивых русов «толпищами в полосатых халатах» существует лишь в воспаленном воображении писателя! С другой стороны, Аль-Масуди конкретно указывает на то, что боевые столкновения длились три дня: «Три дня продолжалось между ними сражение». Обратите внимание, не резня, а именно полномасштабное сражение, ведь если бы была та бойня, которую описывает Прозоров, то мусульмане управились бы значительно быстрее. К тому же наши предки могли спокойно покинуть место сражения, уйти в Каспийское море и попробовать вернуться на Русь другим путем. Но нет, сражаются отчаянно, потому что надеются на победу. Это же русы, их голыми руками не возьмешь! Пока руки держат оружие, они ведут бой. Поэтому и схватка затянулась.
Теперь наступает время подводить итоги, и Лев Рудольфович, захлебываясь от рыданий и судорожно шаря вокруг себя рукой в поисках валерьянки, сообщает нам потрясающие вещи: «Пять тысяч русов, по словам Масуди, вырвались из кровавой ловушки, в которую превратился для них Итиль. Тридцать тысяч трупов осталось лежать на речном берегу, и головы их свалили на городской площади. Вырвавшиеся, бросив суда, попытались прорваться из каганата сушей…
Но уже гудела степная земля под конскими копытами, уже мчались науськанные каган-беком орды кочевников-буртасов, вассалов кагана…
Мало кто из ушедших в Хвалынское море вернулся в родной дом».
Оставим на совести писателя откровение про «орды кочевников-буртасов», которые даже об этом не подозревали, спокойно проживая на западном берегу Волги и занимаясь в основном скотоводством, земледелием и бортничеством. Обратим внимание на то, что Прозоров в этот раз безоговорочно принимает на веру цифру в 30 000 убитых, которую сообщает Аль-Масуди, хотя сам же до этого и сомневался в их достоверности. «Думаю, не надо объяснять, что цифры эти, скажем так, приблизительны», – вот что заявляет Лев Рудольфович, когда рассуждает о численности русских дружин, которую сообщает арабский ученый. А здесь сразу же все принимает на веру!
Просто для пущего нагнетания атмосферы и желания пробудить у читателей ненависть к клятвопреступникам-хазарам и убийцам-мусульманам автор включает двойные стандарты. Что хорошо в одном месте, то плохо в другом, главное, чтобы соответствовало нестандартным теориям автора. И как можно больше пафосу, эмоций и душещипательных сентенций. Впрочем, у Льва Рудольфовича это стало своеобразной визитной карточкой всего творчества. Тенденция, однако!
В целом же можно смело констатировать, что вооруженный конфликт, произошедший между русами и хазарами во время набега на Каспий в 913-914 годах, никаким образом не повлиял на взаимоотношения между двумя государствами. Большой войны не произошло, каждый остался при своем. О причинах, почему это произошло, мы говорили выше.
И пришел Игорь…
После Олега власть в свои руки взял Игорь. Однако это оказалось совсем не так просто. В отличие от Вещего, нового князя признали далеко не сразу, и по всем границам Киевского государства началась смута великая. Недавно покоренные славянские племена, все, как один, разом подняли восстания, либо пытаясь отделиться от нового славянского рая, вернув свою независимость, либо вновь уйти под крыло Хазарского каганата. Началась смута, да такая, что у Игоря земля загорелась под ногами. Допустить, чтобы его государство уменьшилось в разы, он не мог, поскольку такая роскошь никому из правителей не позволительна. А потому он на пару со своим любимым воеводой Свенельдом и носился по окраинам и рубежам своих земель, огнем и мечом убеждая упрямых братьев по крови и вере вернуться обратно, успокоиться и исправно платить налоги. На это потребовался не один год. Участвовал ли каким-нибудь боком в этих делах Божественный каган, мы не узнаем, но вполне возможно, что он поддерживал страстные желания славянских племен к свободе и независимости. Во-первых, ему это было выгодно. Он уже чувствовал, что киевские князья постепенно добираются и до его владений, а их взгляд, которым они оглядывают его земли, становится все пристальнее и пристальнее. Новый опасный враг ему сейчас был совсем не нужен. Пусть уж лучше русы занимаются своими домашними проблемами, и чем дольше они ими будут заняты, тем хазарам будет спокойнее.
Во-вторых, совсем недавно мусульманская гвардия кагана предательски напала и в капусту изрубила русов, которые возвращались домой после удачного набега на берега Каспийского моря. А ведь за подобный беспредел можно было и ответить. Вольно или невольно, но именно Божественный стал причиной гибели большого числа русов. Как ни поверни, но и на его руках была пролитая ал-ларисией кровь. А для киевского князя это могло послужить хорошим поводом к началу масштабных военных действий. Кровь его собратьев вопиет об отмщении.