Однако все когда-нибудь кончается. Самый главный полковник в отставке засобирался на пенсию, уже по возрасту. Главбух — я ж говорю, опытная она была, — сказала: нет, я только с ним работаю, только ему доверяю, особенно в области этого вашего ЖКХ. И ушла на пенсию вместе с ним.
И вот, стало быть, в ЖЭКе сменился и директор, и главбух. В молодой задорный коллектив пришла тоже молодая бухгалтерша, ей не было тридцати. А директором стал другой отставной полковник, Евгений Петрович, что никого не удивило. Но вот с этого рокового момента что-то пошло не так.
Новый молодой главбух проработала несколько месяцев и внезапно, резко, безо всяких отработок ушла. Маргарита Николаевна уж нашла бы, что сказать на это молодому коллективу, уж посоветовала бы, на что обратить внимание. В крайнем случае, всегда можно соорудить внезапные именины или помолвку, принести крепленого и пригубить по окончании рабочего дня в обществе внезапно увольняющегося бухгалтера — ой полезное это дело, а кто им пренебрегает, тот в бухгалтерии долго не живет. Маргарита Николаевна очень давно жила в волшебном мире бухгалтерии и всегда имела что-нибудь про запас на случай внезапной помолвки, в крайнем случае и сама бы сошла за невесту, лишь бы узнать — что так напугало стремительно увольняющегося бухгалтера, бросающего неплохую работу, стабильную зарплату и дружный коллектив единомышленников.
Но не было рядом опытной и живучей Маргариты Николаевны, и молодой коллектив бухгалтерии в полном составе шагнул в пропасть.
Впрочем, паденье в пропасть началось с подъема по службе — кстати, это нередко встречающийся казус. Евгений Петрович, директор, разочарованный уходом главбуха, предложил эту должность и высокое звание Викиной подруге Ире. Ира с Викой вместе учились, вместе здесь уже два года работали, дружили, и вот же им уже исполнилось по 21, взрослые совсем — можно и о карьере подумать, а то ведь декрет вечно наступает незаметно, уж где, как не в бухгалтерии, об этом знать.
Ира согласилась. А Вика поднялась на ступеньку выше, на место Иры, и стала зарплатным бухгалтером. Правда, не осталось бухгалтера-расчетчика, но функция эта совсем простая, две кнопки нажимать в программе “банк-клиент”. И новоиспеченный главбух Ира позвала в расчетчики своего двоюродного брата Мишу, ему как раз исполнилось 19 — нормально, Ира с Викой тоже в 19 сюда работать пришли, не боги горшки обжигают. И стали они все работать в таком вот бухгалтерском составе. Что позже будет квалифицировано как создание организованной преступной группы с вовлечением родственников.
С полгода все шло хорошо. Директор Евгений Петрович издавал приказы, исправно их подписывал, направлял куда-то на важные нужды деньги, принимал кого-то на работу, назначал зарплату, и из отдела кадров в бухгалтерию приходили бумаги: вот, гражданин Пупкин принят на работу в качестве техника-смотрителя с окладом. Никаких наличных денег бухгалтерия в глаза не видела, а видела приказы Евгения Петровича, которые и исполняла, благо ничему они вроде как не противоречили. А работает ли Пупкин техником или за него работают трое граждан солнечного Таджикистана, нелегально пробравшиеся на территорию РФ и довольствующиеся четвертью зарплаты Пупкина на троих, — это никак не дело бухгалтерии, исполняющей письменные приказы.
Жаль, что этих приказов потом никто не сможет найти.
Однажды вечером в ЖЭК пришли три борзоватых молодых человека и сунули в нос бухгалтерии раскрытые красные книжечки.
ОБЭП.
К директору они не пошли, и Евгений Петрович к ним тоже почему-то не вышел, хотя был на месте. ОБЭПовцы изъяли у всех мобильные, запретили звонить по стационарным телефонам, забрали флэшки, что-то из личных вещей, а главбуха Иру закрыли отдельно и изъяли у нее то, что называется 1С, то есть бухгалтерскую программу со всеми данными. И часа через три со всем этим богачеством ушли, разве что телефоны вернули.
Тут как раз и Евгений Петрович из своего кабинета вышел. Всех успокоил, по плечам похлопал — это ж обычное дело, проверка. Так бывает, сказал Евгений Петрович двум девочкам и одному мальчику. А те, конечно, поверили. Даже родителям не сказали — чего говорить, ничего интересного, обычная проверка. Сильно, сильно позже Вика узнает, что это был обыск, и научится себя правильно вести — например, требовать постановление об обыске, понятых, брать себе копию протокола обыска и вызывать адвоката. Но тогда никто из будущих троих подельников правильно себя вести не умел, а потому в материалах большого уголовного дела этот вечер никак не фигурировал. Не было его.
И каким образом у следователей оказались документы из бухгалтерии Иры, Вики и Миши, никто потом не спросил — ни в прокуратуре, ни на суде. Все всё понимали.
Кроме этих троих, помеченных уже мелом судьбы крестиком в графе “лохи мелкие на корм прокурору, 3 шт.”.
Дня через три после явления троих борзоватых сотрудников с книжечками Вике позвонили из ОБЭП и попросили зайти к ним на Люсиновскую. Вике хватило ума попросить прислать повестку. Ее долго отговаривали — мол, по почте долго, а тут такой пустяк. Но Вика настояла. И молодой сотрудник ОБЭП Максим довольно поздно вечером приехал на мотоцикле к Вике (и ее родителям), вошел такой красивый, со шлемом в руках, вручил повестку. Потом они все вместе на кухне пили чай, и улыбчивый Максим объяснял Викиным родителям, что повестка — это так положено, надо сходить, но это все чистая формальность. Родители постановили: обаятельный, воспитанный юноша, надо сходить, что ж.
Утром Вика с мамой пошли в ОБЭП к Максиму — по повестке. Максима было не узнать. Максим взял в оборот Викину маму. “Вы, Алла Степановна, кого воспитали? Вы ведь воровку воспитали! Вы как людям в глаза смотреть будете, а?”.
Эх, если хотя бы на этом месте в Викиной жизни случился кто понимающий — хотя бы на предмет допроса без адвоката — все опять могло бы пойти по-другому.
Максим сказал, что Евгений Петрович написал на Иру, Вику и Мишу заявление: он раскрыл банду проклятых расхитителей. Заведено уголовное дело, хищение крупное, теперь будет занимать ГСУ Москвы.
И эти три юных дурака пошли увольняться — обиделись они. Вместо того, чтобы пойти на рабочее место и снять все копии всех документов, а уж потом дожидаться увольнения по статье — если найдется статья. И только после стремительного и самостоятельного увольнения три дурака пошли искать адвоката. Ну и нормального ни разу не нашли.
Их обвинили в хищении денег управляющей компании, добавили еще двух инженеров (они, кстати, до сих пор в розыске). Дали по два года каждому, взяли под стражу в зале суда, вдогонку — многомиллионный иск. Молодец Евгений Петрович — он там и обналом хорошо занимался, и всякими зарплатными схемами, но вышел из ситуации потерпевшим. Следователи потом откровенно Вике говорили: да везде так, схема известная, просто он первым на вас заявление написал, а могли бы и вы на него.
Сейчас, уже после отсидки, Вика сильно поумнела, она понимает, что Евгений Петрович дружил не только с застройщиком, но и с ОБЭП, без доверительных, теплых отношений такие номера не проходят.
Дело было в Западном округе Москвы, но я уверяю вас, что таких дел — десятки за год только на Москву. Так работает ЖКХ, золотое дно для разворотливых людей. А Вика отсидела до звонка, год социализировалась, вышла замуж, родила прекрасного мальчика и в бухгалтерию больше — ни ногой.
Костик
Костик — обыкновенный положительный юноша, из хорошей рабочей семьи. Голубоглазый блондин невеликого роста, субтильный такой. Родился, чему-то там учился, работал на заводе, не пил и даже не курил. Встретил Таню — субтильную голубоглазую блондинку, закрутилось там у них, завертелось, решили жениться.
Вот тут-то и выяснилось, что Костик попал в высшее общество. Папа Тани оказался ректором негосударственного университета финансов, профсоюзов, юриспруденции, управления и туризма, а также главой отделения партии КПРФ крупного уральского города, где и проживали все герои этой истории. Мама Тани была профсоюзным деятелем и деканом негосударственного университета финансов, профсоюзов и туризма, а также прочих примкнувших полезных специальностей. А Таня в этом университете возглавляла учебную часть.
Таня была единственной дочерью ректора и декана. И да — не о таком они мечтали зяте. Но люди воспитанные, к тому же дело молодое, наживное, и уж не коммунисту воротиться от рабочей семьи. Приняли, приласкали, купили молодым малогабаритную двушку.
Костик поступил в негосударственный университет, и вскоре у него было уже несколько дипломов о высшем образовании: в области финансов, юриспруденции, управления и профсоюзов, а туризмом решили манкировать, не век же ему учиться.
Костик оказался хорошим зятем, внимательным и послушным. А Танюша всем на радость быстро родила двух деточек-погодков, мальчика и девочку. Костик остался работать на родном заводе и, как человек непьющий и отягощенный несколькими высшими образованиями, дослужился до начальника цеха и быстро шел в гору.
Все кончилось в один день. Наверняка это была пятница, 13-е, хотя история о таких подробностях умалчивает.
Костик пришел с работы домой странный. Искупали вместе с Таней детей, уложили, сели пить чай перед телевизором. И тут Костик сказал Тане, что встретил и полюбил другую женщину. Да так полюбил, что вскоре у них родится ребеночек. Прощай, Таня. Я буду помогать и тебе, и детям.
Ааааааах. Уууууух, что тут началось. Буря, скандал, сервиз, валидол, звонок папе. Мы проклинаем тебя, неблагодарный. Не смей являться.
В общем, ожидаемо в такой ситуации. “Мы его, можно сказать, на помойке нашли, а он теперь нам фигвамы рисует”, как сказал классик.
Костик ушел налегке и предпочел переждать бурю в новой гавани.
Новая гавань звалась Дианой, и была она субтильной голубоглазой блондинкой. Многие удивлялись, зачем Костик сделал такой решительный выбор — внешне Таня и Диана были похожи, как башни-близнецы. Диана была разведена, воспитывала двоих детей и вот теперь была беременна третьим, от Кости, который собирался развестись с Таней и жениться на Диане. Как-то, значит, он их различал. Диана трудилась заместителем начальника цеха, то есть Костика, это был производственный роман: “Дело было на заводе у прядильного станка, где родную песнь заводит зов привычного гудка”.