— А ведь головатый у нас староста, — задумчиво протянул Степан. — Придумал же диво дивное — монеты.
— И не мудрено, — хмыкнул Тихон. — Непростое у нас село.
— А что в нем непростого? — вскинулся Степан. — Обычное село, каких много на Руси.
— Много, да не совсем, — покачал головой Тихон. — Ты вот, Степан, мал еще, не знаешь. А я от отца своего слышал, да и сам кое-что помню.
— Что слышал? Что помнишь? — заинтересовался я, осоловело поглядывая на кузнеца.
— А то, что Березовку эту не отцы наши основывали, — понизив голос, произнес Тихон. — А сам князь Святослав.
— Тот самый? — переспросил Степан. — Княже?
— Он самый, — кивнул Тихон. — Только было это давно. Отец рассказывал, что когда Святослав на Византию ходил, много людей в полон угнал. Всяких: и греков, и болгар, и прочих.
— Ну, это и я знаю, — кивнул я.
Ага, в учебниках читал.
— Так вот, — продолжил Тихон, — не всех он потом обратно отпустил. Многих здесь оставил. В Березовке. И в Совином тоже.
— В Совином? — удивленно протянул я. — Так вот почему у них церковь есть! Наверное, единственная на всю Русь.
— То-то и оно, — покивал Тихон. — Святослав ведь хочет столицу в Переяславец перенести. «Там середина земли моей», — говорил он. Да перед этим он тут, рядом с Переяславцем, поселил тех, кто умел строить не хуже, чем в самой Византии. Ремесленников, мастеров, бывших рабов… Всяких.
— Так, погоди, — нахмурился я, пытаясь осмыслить услышанное. — Выходит, Святослав собрал здесь, в глуши, византийских умельцев?
— Выходит, что так, — пожал плечами Тихон. — И мельницу эту, и цепи, и многое другое — все они сделали. Люди, которых угнали из-за моря.
— И что же, — задумчиво произнес я, — они так и остались здесь жить?
— А где им еще жить? — усмехнулся Тихон. — Обратно их никто не отпустил. Вот и прижились. Пустили корни понемногу. Только вот знания свои не растеряли. И детям передали. Оттого и есть в Березовке то, чего в других селах нет. Думаешь, откуда я знаю как металлы плавить? Отец рассказал, а ему сам Святослав. Он это из-за моря узнал.
Ну да, ну да. Из-за моря. От Вежи все урвал. Мудр он, однако. Был.
— А Совиное? — не унимался я. — Они ведь тоже, получается…
— И Совиное, — кивнул Тихон. — Только они больше по-хитрому. У них ведь и грамотеев больше, и вообще, они какие-то… другие. Не такие, как мы.
— Выходит, — медленно произнес я, — Березовка и Совиное — это как две стороны одной монеты.
— Выходит, что так, — согласился Тихон, улыбнувшись моему сравнению. — Только вот что Святослав со всем этим дальше делать хотел, никто не знает.
Я промолчал. Выходит, все это звенья одной цепи.
За разговорами и не заметили, как стемнело окончательно. Медовуха закончилась, оставив после себя приятное тепло и легкий хмель. Пора было расходиться по домам.
— Спасибо тебе, Тихон, — сказал я, поднимаясь. — Многое ты мне сегодня прояснил.
— Не за что, — ответил кузнец.
— Только помни, Тихон, все, что сегодня было — тайна. Никому ни слова.
— Не беспокойся, — кивнул он. — Я ж клялся.
Мы со Степаном попрощались с Тихоном.
А наутро мне пришлось впервые сожалеть о том, что я не прикупил у Вежи дополнительно именно боевых навыков.
Глава 16
Утро началось с тренировки моих бойцов! Собралась дружина — целых двадцать человек, не считая Степана. Не густо, конечно, но для начала сойдет. Мужики все крепкие, рослые, но вот с дисциплиной беда. Да и не привыкли они к такому, чтобы вот так, с бухты-барахты, встать в строй и команды выполнять.
С утра пораньше я выгнал их на поляну, где мы обычно собираемся. Солнышко только-только из-за леса показалось, роса еще не высохла, а мои «вояки» уже зевают во весь рот.
— Значит так, братцы, — начал я, стараясь говорить как можно бодрее. — Сегодня у нас будем учиться ратному делу по-серьезному. После того, как мы еле отбились от разбойников, поря заняться дружиной вплотную.
Мужики оживились, заулыбались. Видать, представили себе, как сейчас им топоры, а то и мечи раздадут и пойдут они в лес, на зверя охотиться, да с разбойниками биться. Ага, счаз!
— Для начала разомнемся, — говорю я. — Побегаем немного, попрыгаем, разомнем косточки.
Дружина немного приуныла. Кто-то хмыкнул, кто-то недовольно засопел.
— А чего это мы как малые дети бегать да прыгать будем? — подал голос Емельян, здоровенный такой детина. — Нам бы оружие в руки, да в бой!
— В бой захотел? — усмехнулся я. — А ты поспевать-то будешь в том бою? Или тебя, как медведя неповоротливого, сразу на рогатину поднимут?
Емельян набычился, но промолчал.
— Значит так, — продолжил я. — Сначала учимся телом владеть, а потом уже за оружие беремся. В прошлые разы мы пытались что-то такое изобразить, но пора всерьез браться за дело. Понятно говорю?
— Понятно-то понятно, — протянул другой мужик — Фома, щуплый с хитрым взглядом. — Только вот не барское это дело — в пыли валяться.
— Ты что ль барин, а? Фома! — прищурился я. — Барское, не барское, а делать надо. Или ты думаешь, что враг тебя по головке погладит за то, что ты такой неженка?
— Да какой там враг, — махнул рукой Фома. — С кем нам тут воевать-то? С волками да медведями? Разбойников уже прогнали.
— А хоть бы и с ними, — не сдавался я. — Или ты думаешь, что они тебя пощадят, если ты не сможешь от них убежать или отбиться?
С горем пополам, я уговорил их начать разминку. Степка мне помогал. Сам-то я тоже не бог весть какой спортсмен, но кое-что из школьной программы физкультуры помнил. Да и Вежа подсказывала, что да как, ведь «боевые навыки» и «базовые навыки выживания» многому могут научить.
Побегали мы с ними немного, попрыгали, поприседали. Потом я им показал несколько упражнений на растяжку. Вот тут-то и началось самое интересное. Мужики кряхтели, пыхтели, краснели, как раки, но делали. Кто-то даже умудрялся шутить, мол, не гнутся у него ноги, потому что деревянные.
Потом перешли к строевой подготовке. Тут уж совсем беда. Ходить в ногу у них никак не получалось. То один отстанет, то другой вперед вырвется, то вообще в разные стороны пойдут. А ведь когда последний раз бились с разбойниками неплохо сбились в кучку. Со страху, что ли?
— Да что ж вы как дети малые! — не выдержал я. — Ногу все вместе, одновременно поднимаем. Это же просто! Раз-два, раз-два!
— Легко тебе говорить, староста, — проворчал Емельян. — Ты-то, поди, с детства к такому приучен.
Это он пошутил? Или навыки системы внешне настолько сильно выпуклые?
— А вы что, не приучены? — удивился я. — С детства своих ног не чувствовали?
— Чувствовать-то чувствовали, — хмыкнул Фома. — Только вот не бегали мы твоим энтим… «строем».
— Ну так сейчас научитесь, — отрезал я. — Не маленькие уже.
Часа два мы с ними провозились. Я уже и сам весь взмок, и голос сорвал, а толку чуть. Но все же кое-какие сдвиги были. По крайней мере, ходить более-менее ровно они научились.
— Ну что, орлы, — сказал я, когда мы закончили. — Отдыхаем. Потом продолжим.
Мужики, уставшие и недовольные, присели на лавки. А я стоял и думал, что не так-то просто будет сделать из них настоящую дружину. Но ничего, глаза боятся, а руки делают. Справимся.
Пока я размышлял, по селу уже поползли слухи. Кто-то говорил, что я ведун, и что у меня не дружина, а сборище нечисти. Кто-то смеялся над моими «странными» упражнениями, мол, не по-мужски это — ногами дрыгать, да в пыли валяться.
— Эй, староста! — окликнул меня один из мужиков, проходивший мимо. — А чего это твои вои как девки себя ведут?
Чего? Вообще селяне распоясались?
— А тебе какое дело? — огрызнулся я. — За собой смотри.
— Не ровен час, — усмехнулся другой мужик. — разбегутся твои «богатыри» при первом же бабьем вопле.
— Не разбегутся, — уверенно сказал я. — А вы оба, коли такие смелые и языкастые, идите-ка сюда.
— Это еще зачем? — насторожились мужики.
Я сложил руки на груди. Мужики нехотя подошли. Чуют, что лишнего наболтали.
— Видите, работа стоит? — я указал подбородком на крепостной ров, который мы начали копать еще на прошлой неделе. — Будете помогать ров копать. Да не просто копать, а еще и землю наверх таскать. Будем крепостную стену укреплять.
— Да ты что, староста? — возмутился один из них. — Я ж пошутил!
— Шуты Березовке не нужны, — прищурился я. — А работники — очень даже. А раз ты такой наблюдательный, то иди работай.
Мужик еще немного поворчал, но спорить не стал. Видать, понял, что со мной шутки плохи. Поплелся он ко рву, а за ним и второй любитель посмеяться потянулся. Я же только усмехнулся. Ничего, пусть поработают. Быстрее поймут, что к чему.
Только я собрался идти к себе, как вдруг увидел Добрыню. Он шел прямо ко мне, и вид у него был грозный. Вот те на, а этого что сюда принесло?
— Здравствуй, староста, — сказал он, подойдя ко мне.
— И тебе не хворать.
— Вижу, учишь свою дружину, — оглядел он моих мужиков, которые с опаской поглядывали на нас.
— Учу, — подтвердил я.
— Только вот что-то не похоже это на учебу, — усмехнулся Добрыня. — Больше на бабьи забавы смахивает.
— А ты, я смотрю, большой знаток ратного дела?
— Побольше твоего, — дерзко ответил Добрыня. — Я с детства с топором да копьем обращаюсь. А ты что им можешь дать?
— А ты сомневаешься? — прищурился я.
— Сомневаюсь, — кивнул Добрыня. — И не только я. Люди уже смеются над твоей дружиной.
— А тебе-то что до этого? — нахмурился я. — Зависть? Или работы для тебя нет? Вон, — я кивнул на языкастых, что копают ров, — они тоже без дела слонялись. Нашел работенку.
Сначала, Добрыня уставился на копающих ров, потом упер свой взгляд на меня. Что-то он туго соображает, кажется.
— Это я-то завидую? Да чему тут завидовать? Тому, что ты позоришь Березовку? Нет уж, уволь. Я хочу, чтобы у нас была настоящая дружина, а не сборище скоморохов.