Купец, которого звали Любослав, медленно обвел взглядом собравшихся. Его взгляд был уверенным таким. Тренировался, видать.
— Люди Переяславца, — заговорил он низким, бархатистым голосом, который разнесся по площади. — Почему вы забыли о тех, кто был рядом с князем Антоном? О тех, кто служил ему верой и правдой? Ведь среди них есть много достойных мужей, способных управлять городом.
Все взгляды невольно обратились в нашу сторону, к группе, где стоял я, скрытый под капюшоном, Милава, Степан, Искра, Веслава, Добрыня, Алеша и Ратибор.
— Да хотя бы взять Добрыню, — продолжил Любослав, указывая рукой на моего верного воеводу, бывшего десятником. — Разве он не достоин княжеского венца? Он храбр и силен. Он был правой рукой князя Антона, он знает все дела городские.
Добрыня, услышав свое имя, резко повернулся ко мне. На его лице читался испуг и ярость.
— Я его сейчас прибью! — прошипел он, сжимая кулак. — Этого… купчишку…
Я жестом остановил его.
— Стой, — тихо сказал я. — Не горячись.
Добрыня, с трудом сдерживая гнев, отвернулся, но я видел, как напряжены его плечи. У него даже желваки на скулах заходили ходуном.
Толпа, между тем, с интересом рассматривала Добрыню. Кто-то одобрительно кивал, кто-то сомневался, кто-то перешептывался.
— Добрыня… — задумчиво произнес кто-то. — А что? Он, пожалуй, и впрямь…
— Добрыня — муж достойный! — поддержал его другой.
Я видел, как богатырь, стоящий рядом со мной, смущается под пристальными взглядами толпы. Он был храбрым воином, верным другом, но князем? Это было для него слишком. Он не привык к такому вниманию, не привык к такой ответственности за судьбы других людей. Вот десяток, а то и сотню воинов ему доверить можно. Но город?
Ситуация развивалась совершенно непредсказуемой. Я, конечно, ожидал, что вече будет бурным, что появятся разные кандидатуры на княжеский престол, но чтобы вот так, сходу, предложили Добрыню — это было явно не в моих планах.
Мне было любопытно, как поведет себя мой верный дружинник. Ведь изначально весь этот спектакль с моей «смертью» затевался для того, чтобы выявить скрытых сторонников Великого князя Игоря. Я все ждал, когда же его люди начнут «мутить воду», предлагать своих кандидатов, расшатывать ситуацию в Переяславце. А тут такой неожиданный поворот.
Я вспомнил, как несколько месяцев назад этот самый Добрыня, сын Радомира, нынешнего старосты Березовки, и мечтать не мог о том, чтобы кто-то всерьез рассматривал его кандидатуру на княжеский престол. Простой деревенский парень, сильный, храбрый. И вот, пожалуйста — его предлагают в князья Переяславца!
Сильно же я изменил его жизнь. Вырвал его из привычного уклада, втянул в водоворот событий, сделал своим верным соратником. Я видел, как он растет, как мужает, как набирается опыта. А вот зазнается ли он? Не вскружит ему голову близость к власти?
Легкий укол совести царапнул сознание. Да, пожалуй, я заигрался со своими проверками. Сначала — инсценировка смерти, чтобы проверить реакцию приближенных. Теперь вот — неожиданное выдвижение Добрыни на княжеский престол. Не слишком ли я жесток со своими друзьями? Не слишком ли многого я от них требую?
Добрыня, тем временем, еще раз бросил на меня быстрый, полный негодования взгляд, а затем, нахмурившись, быстро вышел вперед и одним прыжком взлетел на помост. Он резко развернулся, смерив взглядом купца Любослава. Казалось, еще мгновение и Добрыня прибьет купца. Но Добрыня резко развернулся и встал лицом к народу.
Выглядел он внушительно. Высокий, могучий, с широкими плечами и мощной грудью, он возвышался над толпой, как былинный богатырь. Густые, русые волосы, перехваченные кожаным ремешком, падали на плечи. Волевой подбородок, прямой нос, пронзительный взгляд серых глаз — все в нем говорило о силе и уверенности. На нем была простая, но добротная одежда: льняная рубаха, подпоясанная широким кожаным поясом, порты из грубого сукна, крепкие поршни. За поясом — боевой топор. Никаких украшений, никакой роскоши — только то, что необходимо воину.
Добрыня, выждав, когда стихнет гул голосов, низко поклонился собравшимся.
— Люди Переяславца! — зычно произнес он на всю площадь. — Благодарю вас за честь, что вы мне оказали. Благодарю за доверие. Но… не могу я принять ваше предложение. Не готов я быть князем.
В толпе пронесся вздох разочарования. Кто-то одобрительно загудел, кто-то, напротив, выразил недовольство.
— Я — воин, — продолжал Добрыня, — мое дело — топором махать, а не городом править. Есть среди нас люди более достойные, более мудрые, более опытные в делах государственных.
Он еще раз смерил недовольным взглядом купца Любослава, будто хотел сказать: «Вот ты и иди в князья, раз такой умный», — и, спрыгнув с помоста, вернулся к нам.
Я одобрительно кивнул ему. Добрыня поступил правильно. Честно, благородно, достойно. И в глазах народа он, несомненно, набрал немало очков, отказавшись от столь заманчивого предложения. Да и я был доволен. Не поддался Добрыня искушению, не зазнался, остался верен себе и своему долгу.
Купец Любослав, стоявший на помосте, хмыкнул, выражая свое отношение к поступку Добрыни.
— Ну что же, — промычал он, обращаясь к толпе. — Раз Добрыня отказывается, то, может быть, послушаем, что скажет дочь единственного, хотя и почившего, волхва Огнеяра — Искру?
Все взгляды вновь устремились в нашу сторону, на этот раз — на Искру. Она была удивлена не меньше Добрыни. Мало кто ожидал такого поворота. Чего добивается этот купец? Хочет узнать что делать акционерам моего прииска? Наверное, я прав. Хочет поставить того, кто мог бы быть в курсе наших договоренностей.
— Искра, — продолжал Любослав, — ты была вхожа в круг как предыдущего князя, так и в круг князя Антона. Ты знаешь многих, ты видела, как управляется город. Что ты думаешь по этому поводу? Кого бы ты предложила на княжий престол?
Толпа что-то проворчала про то, что не хватало еще девку какую совета спрашивать. Но гул быстро стих под строгим взглядом Любослава.
Несколько человек из толпы помогли Искре подняться на помост. Она растерянно смотрела на людей не зная, что сказать.
Веслава, стоявшая рядом со мной, недовольно пробурчала:
— Ишь, чего удумали! Они бы еще и Искру в князья предложили!
Ратибор, стоявший по другую сторону, хмыкнул и, загадочно улыбаясь, произнес:
— Духи говорят, что сейчас будет потеха… Ох, и потеха…
Искра, оказавшись на помосте, окинула взглядом собравшихся. Она была смущена и взволнована, но старалась держать себя в руках.
— Становись княгиней, Искра! — раздался вдруг чей-то разухабистый голос из толпы. — А я на тебе женюсь! Будешь править, а я — гулять!
Площадь взорвалась хохотом. Кто-то одобрительно присвистнул, кто-то поддержал шутника:
— А что? Дело говоришь!
Искра, вспыхнув, презрительно фыркнула в ответ на это предложение.
— Глупости говорите, — резко бросила она, обводя взглядом развеселившуюся толпу. — Не до шуток сейчас!
Смех подутих. Люди, хотя и развеселились на мгновение, но все же понимали серьезность ситуации.
— А если говорить разумно, — продолжила Искра задумчиво, — то я вот что скажу. Может, вместо того, чтобы искать нового князя, вам, люди Переяславца, стоит задуматься о том, как вы бережете своих князей?
Она сделала паузу, обводя взглядом притихшую толпу.
— Видано ли дело — за несколько дней сразу двух князей угробить? Сначала — Хакона, теперь вот — Антона… — голос ее дрогнул на последнем слове. — Не многовато ли смертей? Не слишком ли легко вы расстаетесь со своими правителями?
Площадь притихла. Резкие и обличительные слова Искры заставили многих задуматься.
— Значит, это все нам в наказание! — громко заключила Искра. — За то, что город наш не заслуживает хороших правителей! За то, что не цените вы тех, кто о вас заботится, кто защищает вас, кто порядок наводит!
— Ишь ты, как заговорила! — проворчал кто-то из толпы.
— Дочь волхва и не могла по-другому говорить! Все в кару богов верит!
Раздался смешок, но уже не дружный, а скорее, нервный. Многие, хоть и посмеивались над словами Искры, все же воспринимали их всерьез. Ведь, если разобраться, доля правды в ее словах была. Слишком уж часто в последнее время менялись князья в Переяславце, слишком много было смертей, заговоров, предательств. И, кто знает, может, и впрямь, это — не простое совпадение, а некая высшая кара за грехи горожан?
— Князь Антон, — продолжала Искра громче, — был хорошим правителем, разве не так? Он заботился о городе, о людях. Справедлив был, не обижал никого.
— Верно! — раздались голоса из толпы. — Правду говорит!
— При нем стройки начались! — выкрикнул кто-то. — Дома новые, крепкие!
— И условия для горожан улучшались! — выкрикнула вдруг Веслава. — Князь Антон о простых людях думал!
— Он мастерскими интересовался! — добавил Степа. — Говорил, что ремесло — основа богатства города!
— А еще слухи шли, что князь Березовки богат! — выкрикнул кто-то. — Значит, и в торговле силен! А это всем нам выгодно!
Слова Искры, подхваченные толпой, набирали силу. Люди вспоминали о моих добрых делах, о тех положительных изменениях, которые начали происходить в городе за короткий срок его правления.
Хотя, что там могло измениться в жизни за столь непродолжительное время? Но сила толпы — это рычаг управления. А Искра, видя, что ее слова находят отклик, выждала, пока стихнет гул голосов, и, повысив голос, спросила:
— Так скажите мне, люди Переяславца, хотели бы вы, чтобы князь Антон вернулся из Ирия и снова правил вами?
При этих словах я напрягся. Что задумала эта девчонка
Толпа, услышав вопрос Искры, заворчала, зашумела.
— Глупости говоришь, девка! — раздался чей-то голос. — Как он может вернуться? Он же умер!
— Невозможно это! — поддержал другой.
Но Искра не унималась. Она подняла руку, призывая к тишине, и, обращаясь к небу, громко спросила: