— Княже! — Веслава улыбнулась, и в ее голосе мелькнула тень облегчения. — Жив! Запад отбился?
— Отбился, — буркнул я, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Кожа горела от соли и грязи, что въелись в нее за утро. — Но они не сдаются. Лагерь строят. А здесь что?
— Сфендослав, — коротко ответил Ратибор, кивнув на север, туда, где река изгибалась, скрывая часть вражеского стана. — Окапывается. Два лагеря, укрепления. Не торопится, но готовится.
Я прищурился, пытаясь разглядеть его среди фигур внизу. И вот он — Сфендослав, князь Новгорода, стоял в центре лагеря, окруженный своими варягами. Его доспехи — богатые, с пластинами, что блестели на солнце, — выделяли его среди прочих. Длинный плащ развевался за спиной, а голос доносился даже сюда, до стены. Он отдавал приказы, указывая рукой то на мост, то на укрепления. Воины вокруг него двигались быстро, без суеты, выполняя команды с точностью, какой я не видел у войска Игоря. Это была не просто армия — это была машина, слаженная и готовая к бою.
— Он наверняка убил Игоря, — сказал я вслух, больше для себя, чем для них. Голос мой прозвучал хрипло, но твердо.
Ратибор кивнул, не отводя глаз от лагеря. Его молчание было красноречивее слов — он думал то же самое. Два носителя против одного. Весело. Хотя нет, не одного — Ратибор тоже был со мной, тоже носитель системы, и это уравнивало шансы. Два на два. Но Сфендослав явно знал, как использовать Вежу лучше нас обоих.
— Княже, — Веслава шагнула ко мне, ее лук качнулся на плече. — Если он так окапывается, значит, не будет спешить. Ждет чего-то?
— Ждет, пока мы ослабнем, — ответил я, глядя на лагерь. — Или пока запад снова ударят. Они там тоже лагерь ставят, отдыхают. Это не отступление, а передышка.
Алеша подался вперед, сжимая копье сильнее.
— Так что делать? — спросил он. — Сидеть и ждать, пока они нас с двух сторон сомнут?
— Нет, — отрезал я. — Ждать — значит проиграть. Надо бить первыми, если будет шанс.
Я задумался, прикидывая, что у нас есть. Запад отбился, но там стены потрепаны, людей мало, а катапульт нет. Восток крепче, но если Сфендослав решит ударить через мост, нам придется держать его всеми силами. И тут мой взгляд упал на восточную часть стены, чуть дальше вдоль реки. Силуэты. Высокие, угловатые, знакомые. Катапульты. Они стояли в ряд, их деревянные рамы блестели в утреннем свете, еще влажные от росы. Рядом мелькали фигуры людей — Степа, Илья, Милава. Я замер, чувствуя, как внутри что-то щелкнуло.
Умница Степа, сообразил! Он не просто держал восток — он подготовил наш козырь.
— Смотрите, — я кивнул в сторону катапульт, и Веслава проследила за моим взглядом.
— Катапульты! — выдохнула она, и ее глаза загорелись. — Степа их притащил.
— Восток лучше укреплен, — сказал я. — Я хотел перетащить часть на запад, но не успел.
Ратибор шагнул ближе. Его взгляд скользил по деревянным рычагам, канатам, корзинам для снарядов.
— Если Сфендослав полезет, их можно разнести в щепки, — сказал он тихо.
— Именно, — я хлопнул его по плечу, и звук удара глухо разнесся в воздухе. — Степа знает, как их использовать. Он сам с кузнецами и плотниками их налаживал.
— Княже, — Веслава тронула меня за локоть. — Что дальше?
— Держим, — ответил я, глядя на лагерь варягов. — Запад отбился. Сфендослав ждет. Мы бьем первыми, если он шевельнется. Катапульты — наш ключ.
Она кивнула. Я повернулся к западу, где лагерь войска Игоря уже вырос — шатры, костры, тени воинов. Они не расстроились, не побежали. Размялись. А теперь готовились по-настоящему.
И тот, второй носитель, на западе, тоже не просто так. Два фронта, две угрозы. Но у меня были катапульты и люди, готовые драться. Я усмехнулся, глядя на силуэты машин. Умница Степа. Может, мы еще повоюем.
Я направился в свою ставку, чувствуя, как усталость наваливается на плечи, словно тяжелый плащ после дождя. Ноги сами несли меня, мимо стен, где воины таскали бревна и точили оружие, мимо раненых, что стонали у костров. Камни под сапогами были холодными, скользкими от утренней росы и крови. Ветер дул с реки, принося запах сырости и дыма от вражеских лагерей. Ставка моя была в тени старого заброшенного храма — места, что я выбрал за его стены и тишину. Когда-то здесь молились Перуну и Велесу, прося удачи перед битвами, но теперь крыша обрушилась, а боги молчали. Сквозь дыры в потолке виднелось серое небо — тяжелое, низкое, будто давило на нас сверху, как мои собственные мысли.
Я толкнул дверь — старая древесина скрипнула, пропуская меня внутрь. В храме было мрачно: алтарь зарос мхом, резные лики Перуна и Велеса на столбах выцвели, но все еще смотрели на меня сурово, будто спрашивали: «Как ты до такого дошел, княже?» Я хмыкнул, оглядывая свое прибежище.
Славянский дух витал тут повсюду — в запахе дубовых бревен, что потрескивали от сырости, в треске очага, в вышитых узорах на лавках, что чудом уцелели под слоем пыли. Но этот дух был пропитан войной — запахом крови, что тянулся за мной, и гулом голосов, что доносились снаружи. Храм стал моим укрытием, но он же напоминал, что я в осаде, что враги сжимают кольцо вокруг Переяславца.
Добрыня подошел ко мне и буркнул:
— Ночь длинная будет.
Я кивнул. В очаге трещали поленья, бросая отблески на стены, и тени плясали по выцветшим ликам богов. Веслава сидела у огня, чистила стрелы — ее пальцы двигались ловко, смахивая грязь с древков, а длинная коса лежала на плече, как темная змея. Алеша возился с копьем, точил наконечник точильным камнем — звук скрежета металла резал уши, но был успокаивающе знакомым. Ратибор стоял у входа, глядя в щель между досками, его силуэт казался неподвижным, как один из резных столбов. Моя команда — верные, готовые драться, но нас было мало против двух армий, что сжимали город с востока и запада.
— Надо придумать, как дать отпор, — сказал я, ставя кувшин на алтарь. Глина стукнула о камень, и звук эхом разнесся по храму. — Сидеть и ждать, пока они нас сомнут, — не выход.
Добрыня сел на лавку, опершись локтями на колени. Его меч лежал рядом, все еще в пятнах крови, что он не успел стереть.
— Запад держится, — ответил он, глядя в огонь. — Но без катапульт тяжко. Если б мы их туда перетащили…
— Не успели, — оборвал я, чувствуя, как раздражение колет внутри. — Они на востоке, у Степана. Он их пустит в дело, если Сфендослав полезет через мост.
Ратибор повернулся ко мне, и его глаза блеснули в полумраке, отражая свет очага.
— А если оба ударят разом? — спросил он тихо. — С запада и с востока?
Он был прав, и это знание давило сильнее, чем серое небо над головой. Два носителя, два фронта. Западная часть слабее — стены там потрепаны, лестницы врага почти доломали частокол, а людей не хватает, чтобы держать оборону долго. Восток крепче: там Степан, Илья и Милава, там катапульты, что могут разнести мост в щепки. Но я здесь, в центре, и мне надо что-то придумать, чтобы не дать Сфендославу и второму врагу раздавить нас, как орех в кулаке.
— Самострелы, — сказал я вдруг, вспомнив чертежи, что отдал в кузню еще неделю назад. Все обернулись ко мне. — Кузнецы уже делают их. Если наладим производство здесь, то врагу несдобровать.
Добрыня поднял бровь, Веслава отложила стрелы и посмотрела на меня с интересом.
— Самострелы? — переспросила она. — Это те, что сами стреляют?
— Почти, — хмыкнул я, чувствуя, как уголок губ дернулся в улыбке. — Арбалеты. Быстрее лука, пробивают доспехи. На востоке чертежи есть, Степан с кузнецами их освоил. Надо передать сюда.
— Как? — Алеша поднял голову от копья, и его руки замерли. — Река между нами, мост под варягами.
— Через лаз, — ответил я, вспоминая потайной ход под стеной, когда сбежали из лагеря Игоря. — Он выходит к реке. По лодке, ночью, переправим чертежи и пару мастеров.
Ратибор кивнул, шагнув ближе ко мне.
— Рискованно, — сказал он. — Но возможно. Если варяги не заметят.
— Не заметят, — отрезал я. — Ночь темная, облака густые. Мы пойдем тихо.
Я подошел к очагу, подбросил полено — искры взлетели вверх, осветив выцветшие лики богов. Огонь затрещал громче, и тепло коснулось лица, прогоняя холод, что пробирал до костей.
— Княже, — Веслава встала, подошла ко мне. — Ты думаешь, это сработает?
— Должно, — ответил я, глядя в огонь.
Мы в осаде, но не в могиле. Сфендослав продвинутый, но я тоже не пальцем делан.
Я невесело улыбнулся и она кивнула. Я повернулся к остальным.
— Готовьте людей, — сказал я. — Ночь — наше время. Переправим чертежи и мастеров. Если Сфендослав или западные ударят, мы должны быть готовы.
Добрыня встал, подхватив меч.
— Сделаем, княже, — буркнул он. — Лаз проверим, лодку найдем.
Глава 3
Я стоял у входа в старый храм, глядя на темнеющее небо. Холодный ветер дул с реки, принося запах дыма от вражеских костров. Ночь обещала быть темной — идеальной для того, что я задумал. Внутри храма потрескивал очаг, бросая слабые отблески на стены, где выцветшие лики Перуна и Велеса смотрели на меня с немым укором. Я чувствовал их взгляд, но сейчас мне было не до богов. У меня была война, два фронта, и слабая надежда на самострелы.
— Княже, все готово, — голос Ратибора прорезал тишину, заставив меня обернуться. Он стоял у двери. Его глаза блестели в полумраке, отражая свет огня. — Лодка у лаза, Веслава уже там.
— Хорошо, — кивнул я, поправляя топор на поясе, хотя сегодня ночью я надеялся обойтись без боя. — Идем.
Мы вышли из храма, и холодный воздух тут же ударил в лицо, заставив меня поежиться. Камни под ногами были влажными от росы. Я шел за Ратибором вдоль стены, вниз к реке, где находился потайной лаз. Симметричный тому, что был у противоположной стены у моста. Узкий тоннель выходил прямо к берегу, скрытый кустами и камнями. Сегодня он должен был спасти город.
У лаза уже стояла Веслава. Она проверяла лодку — маленькую, потрепанную, но крепкую, с двумя веслами, которые лежали поперек бортов. Увидев нас, она выпрямилась, откинув косу за спину, и коротко кивнула.