Я подавил смешок. Земли? Старшинство? Это не союз, а повод засунуть меня под его сапог.
А ничего не треснет?
Рогволод, видно, решил, что я молодой выскочка, которого легко прижать.
— Щедро, — сказал я, скрывая эмоции. — А что Рогволод даст, если я откажусь?
Посол замялся, но быстро взял себя в руки.
— Тогда он останется в стороне, — ответил он. — Но подумай, князь. Сфендослав силен, а ты один.
Я молчал, глядя на него. Союз с Рогволодом мог дать мне перевес. Но, судя по всему он недоговороспособен. Иначе бы навел справки и пришел бы с более умеренными предложениями.
Я встал и прошелся по комнате.
— Мне нужно время, — сказал я наконец. — Ответ дам позже. Скажи Рогволоду, что я подумаю.
— Сколько времени? — спросил он, прищурившись.
— Сколько понадобится, — отрезал я. — Утром жди моих людей. Они поедут в Полоцк с моим словом.
Он недовольно кивнул и ушел в сопровождении своей охраны. Я остался один, глядя в узкое окно терема. Отправлю Веславу с парой лазутчиков — пусть говорят красиво, но ничего не обещают. Тянуть время — мой лучший ход. А за это время я должен буду придумать как взять Новгород. А Полоцк пока будет отвлечен Веславой, чтобы этот Рогволд не придумал пакостей.
Но ночь не дала мне покоя. Едва я лег спать в своем шатре, как раздались крики. Я выскочил, сжимая топор, и увидел, как из леса на нас летят всадники — десятка три, с копьями и мечами. Кто-то решил ударить, пока мы отдыхаем. Венгры первыми бросились в атаку, их копьями встретили врагов, а я с Ратибором и варягами встал клином. Высокий с косой был рядом — как-то случайно получилось. Он рубил яростно. А еще я заметил, как он оглядывался на своих, будто ждал чего-то. Я врезал топором в щит одного из нападавших, расколол его и добил врага ударом в грудь. Бой был коротким — атакующие не ожидали, что мы так быстро соберемся. Враги дрогнули, а вскоре главарь атакующих рухнул с коня, пронзенный копьем Добрыни.
Я стоял над его телом, тяжело дыша. Кровь стекала с топора. Вокруг стонали раненые. Ратибор подошел, вытирая топор.
— Живой? — спросил он.
— Живой, — ответил я.
Он кивнул, а я посмотрел на высокого варяга. Он стоял в стороне, глядя на труп главаря атакующих.
Я стоял на площади Смоленска, глядя, как мои люди убирают тела после засады смоленского князя. Да, оказалось, что это был именно он. И это был какой-то глупый поступок. Я не мог понять мотивов этого. Может он надеялся убить меня, чтобы лишить управления войском? Не понятно.
Утренний ветер гнал пыль по земле, а солнце поднималось над частоколом лагеря, освещая усталые лица дружинников. Победа была быстрой, но радости не принесла — слишком много забот давило на плечи. Венгры Такшоня шумели у своих шатров, радуясь добыче с поверженных врагов, а варяги молча чистили оружие. Я заметил высокого с косой — он стоял в стороне, точил меч и смотрел куда-то в лес. Его спокойствие раздражало.
Ратибор подошел ко мне, держа в руках шлем, снятый с убитого воина. Его голос был хриплым от усталости.
— Гарнизон оставим? — спросил он, кивая на стены города.
— Да, — ответил я, вытирая пот со лба. — Сотню людей, самых надежных. Смоленск будет нашим тылом. И пусть местные припасы готовят — мы не задержимся.
Он кивнул и ушел отдавать приказы, а я направился к терему, где оставил Веславу с ее лазутчиками. Они готовились к поездке в Полоцк — тянуть время с Рогволодом. Веслава встретила меня у входа, ее темные волосы были собраны в тугую косу. Она смотрела на меня настороженно.
— Все готово, — сказала она коротко. — Поедем на рассвете. Что сказать Рогволоду?
— Говори красиво, — ответил я. — Обещай дружбу, но ничего более. Пусть думает, что я на крючке, но не давай ему власти.
— Спасибо за доверие, княже.
Веслава потупила глазки.
Не понял. К чему это она? А, может у нее комплекс после провального посольства к печенегам?
Я улыбнулся.
— Ты справишься, — хмыкнул я.
— Жаль, что я не смогу помочь в Новгороде.
— Главное, чтобы Полоцк не лез сейчас в эту свару. Удержи их на месте.
Она усмехнулась, едва заметно, и кивнула. Я доверял ей. Я уже собирался уйти, когда в терем вбежал гонец, молодой парнишка.
Он упал на колени.
— От Ярополка, князь, — выдохнул он. — Из Киева. Беда.
Гонец вкратце передал послание. Каждое слово било, как молот: Киев на грани мятежа. Сторонники Сфендослава, бояре, недовольные моей властью, подстрекают народ. Слухи, что я бросил город ради похода, разошлись похлеще пожара. Ярополк с Ильей пока справляются, но сил мало — люди ропщут, а ночью кто-то поджег склады с зерном. Он просил помощи.
Вернуться сейчас — значит потерять все, что я начал.
Я выругался вслух. Гонец смотрел на меня, ожидая ответа, но я махнул рукой.
— Отдыхай, — бросил я. — Иди.
Он ушел. Киев был моим фундаментом. Если он падет, то Новгород станет недосягаемым. Я вышел глядя на лагерь. Костры горели яркими красками, дым поднимался к небу.
Я пытался понять, что делать.
— Вежа, — позвал я систему.
— Да, мой князь.
Образ девушки в кокошнике появился справа, возле лавки, на которой она сидела, оголив ножку. А это что-то новенькое. Система с зачатками соблазнения?
— Мне нужна информация, — буркнул я, — надеюсь ты за нее не захочешь стомульонов очков влияния.
Вежа звонко рассмеялась, еще больше оголив ножку. Да что происходит?
— Мой князь, я готова тебе помочь бесплатно. В разумных пределах.
Ее ручка легла на бедро. Подол платья уже задрался до коленки.
Кажется, меня собирается клеить комп. Я еле удержался от того, чтобы щипнуть себя.
Я стараясь не смотреть на нее узнал, что у меня на балансе 28 316 очков влияния. Из них 20 000 я получил за захват Киева, 10 000 за присоединение Смоленска. А еще получил штраф в 2 000 очков за то, что упустил Сфендослава.
— Раз ты такая разговорчивая сегодня, может посоветуешь чего?
— Лояльность войска и народа под угрозой. Соверши подвиг, чтобы укрепить свое влияние.
— Подвиг? — пробормотал я. — Какой, к черту, подвиг, когда все трещит по швам?
Ответа не было, но Вежа в чем-то права. Люди верят в силу, в победы. Если я дам им что-то большое — разгром врага, защиту, надежду, — они пойдут за мной. Но что? Я прошелся вдоль стены, глядя на реку внизу.
Смоленск был моим. Киев горел в хаосе. Сфендослав ждал в Новгороде. Нужно было что-то, что поднимет дух и здесь, и там.
Ко мне подошел Добрыня. Он выглядел мрачнее обычного.
— Слышал про Киев? — спросил он, останавливаясь рядом.
— Да, — ответил я, не глядя на него. — Ярополк держится, но ненадолго.
— Может поход ускорить? — предложил он. — Раздавим быстро Сфендослава, да назад рванем.
— А если не успеем? — возразил я. — Киев падет, а Новгород нам ничего не даст.
Он замолчал, ответа у него нет.
Подвиг. Вежа дала подсказку. Причем не потребовала за это ничего.
Может, это победа над кем-то ближе, чем Сфендослав? Или что-то, что докажет Киеву мою силу, даже издалека?
— Если Киев рухнет, все зря. Надо что-то большое. Что-то, что их встряхнет.
— Победа всегда встряхивает, — сказал Добрыня, пожав плечами. — Может найти врага поближе и раздавить?
Я посмотрел на богатыря. Напрашивалась только одна мысль. Идея безумная и сумасбродная.
— Полоцк? — спросил я.
Глава 20
Рогволод, приславший своего Гурка с наглым предложением, сам напросился. Не ждать его милости, а бить первым — вот что мне нужно. Подвиг, как шепнула Вежа. Победа, которая встряхнет всех — и киевлян, и здешних.
Я созвал смоленское вече прямо на площади. Народ собрался нехотя, мужики в серых кафтанах, бабы с детьми на руках, старики с палками — все смотрели на меня исподлобья, будто я им налог новый придумал.
Почти два часа я уламывал жителей присоединиться к походу против Полоцка. Особого энтузиазма никто не воспринял. Тогда я предложил наем. Буду платить за каждого ополченца. И дело сдвинулось с мертвой точки. Пришлось даже немного подбодрить.
— Смоленск теперь мой, — говорил я, — но он станет вашим щитом. Идем на Полоцк, на Рогволода, что думает, будто Русь можно делить, как пирог. Встаньте со мной и я дам вам защиту, славу, добычу. Не сидите по хатам, пока другие решают вашу судьбу!
Толпа зашумела, кто-то сплюнул, кто-то осторожно поддержал. В итоге двести смолян шагнули ко мне. Радовало, что добровольцев больше чем в Киеве.
Дальше дело пошло быстрее. У нас в обозе лежало четыре сотни самострелов — тех самых, что кузнецы в Переяславце клепали без устали. Лишние, как я думал раньше, а теперь — в самый раз. Я велел Добрыне раздать их ополченцам. Он только хмуро кивнул и пошел к дружине.
Самострел — штука простая, но убойная: натянул, нажал, болт летит и щит пробивает насквозь. Если их натаскать, будут весомой силой. Пока Добрыня с Ратибором гоняли новобранцев по площади, я занялся другим. Смоленск — городок крепкий, но бедный, а мне нужны были еще люди. Я кликнул Алешу и велел ему пройтись по кабакам и окрестным деревням — искать охотников, бывших разбойников, кого угодно, кто умеет держать оружие в руках и не сбежит при виде крови. К вечеру он привел полторы сотни таких молодцов — видавшие виды, с шрамами и ухмылками. Наемники. Не самые верные, но за звон гривен пойдут куда угодно. Я дал им по пять монет задатка и пообещал вдвое больше после Полоцка. Они довольно загалдели, а я подумал, что это пока все, на что могу рассчитывать.
Но была еще одна проблема. Веслава. Я отправил ее к Рогволоду тянуть время и говорить красиво, а теперь планы мои круто извернулись. Надо ее предупредить, что мира не будет, что я иду с войском. Я кликнул двоих гонцов — быстроногих парней из дружины, которые могли скакать день и ночь.
— Догоните Веславу, — сказал я. — Передайте: Полоцк — цель. Пусть уходит, если успеет, или затаится. И назад сразу.
Они кивнули, вскочили на коней и умчались туда, где вилась дорога к Полоцку. Я проводил их взглядом, но в груди шевельнулось недоброе предчувствие. Шесть дней пути — это если пешком, а она с лазутчиками, легкая, могла уйти далеко. Догонят ли? Я отогнал эту мысль.