Степан, до этого молча слушавший, откашлялся.
— Стены, княже, стены крепкие, дубовые. В два ряда. Сразу не проломить, конечно. Но если бить долго и в одно место… Да по башням бить, защитников со стен сгонять… Можно проделать брешь. Спалить все. Или хотя бы ослабить оборону так, чтобы наши воины смогли на стены взобраться. Но на это время нужно. И снарядов много. И прикрытие для машин и расчетов — древляне ведь тоже не будут сидеть сложа руки, лучники у них меткие.
— Время… — повторил я задумчиво. Блокада — долго и рискованно. Быстрый штурм — самоубийственно. Значит, оставался срединный путь. Осада. Но осада активная, изматывающая, с планомерным разрушением обороны и подготовкой к решающему удару.
Я посмотрел на Искру. Она сидела тихо, но я чувствовал, что она напряженно анализирует ситуацию, возможно, сверяясь со своей Вежей.
— А ты что скажешь, Искра? Есть мысли?
Она подняла на меня глаза.
— Княже, древляне сильны в обороне своей крепости. Но их сила — в единстве и уверенности после киевской победы. Если удастся посеять среди них сомнение, раскол… Или выманить часть их сил из-за стен… Тогда штурм будет иметь больше шансов. Возможно, стоит попробовать использовать хитрость? Подкуп? Ложные слухи? Найти недовольных их князем Малом? Веслава говорила, что такие есть.
Хитрость. Коварство женщин не знает границ. Как я не подумал об этом? Глупо ломиться в стену головой, если можно найти калитку.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Веслава, это будет твоя дополнительная задача во время осады. Искать не только слабые места в стенах, но и слабые места в их рядах. Возможность для диверсии, для раскола.
Итак, решение созревало. Не безрассудный штурм, а пассивная блокада. Активная осада с применением всех наших технических и тактических преимуществ, с попыткой использовать хитрости и разведку.
— Значит, решено, — я обвел взглядом своих соратников. — Мы идем на Искоростень. Окружаем город. Начинаем планомерный обстрел из катапульт и арбалетов. Подавляем их лучников на стенах и башнях. Бьем по воротам, по самым уязвимым участкам стены. Ищем возможность для вылазки, для диверсии. Изматываем врага. И готовимся к штурму, когда увидим, что оборона достаточно ослаблена или когда появится шанс ударить наверняка. Это потребует терпения, дисциплины и слаженной работы всех.
Я посмотрел на каждого из них.
— Ратибор! Ты отвечаешь за организацию осадного лагеря, за поддержание порядка и дисциплины в войске. Готовь штурмовые отряды из лучших людей — они понадобятся, когда придет время. Организуй ротацию на передовой, чтобы люди не выматывались. Безопасность лагеря — на тебе.
— Будет сделано, княже, — Ратибор был явно доволен.
— Такшонь! Твои галичане и часть моей дружины — авангард на марше. Ваша задача — расчищать путь, разбирать завалы, отбивать мелкие нападения древлянских дозоров. Двигаться нужно осторожно, но быстро. Во время осады твои люди будут держать оборону.
— Понял, княже. Пройдем, — Такшонь был краток и деловит.
— Степа! Твоя задача — как можно быстрее собрать все катапульты и наладить их работу. Ты будешь руководить огнем по моим указаниям. Мне нужны точность и максимальная эффективность. От твоих машин зависит, как быстро мы сможем пробить их оборону. И береги своих людей и арбалетчиков — они наша главная ударная сила на расстоянии.
— Не подведем, княже! Будем бить точно в цель! — глаза Степана горели энтузиазмом.
— Веслава! Твоя работа не заканчивается, а только начинается. Постоянная разведка вокруг города и внутри, если получится. Ищи слабые места, ищи недовольных, ищи возможность нанести удар изнутри. Любая информация может оказаться решающей.
— Я поняла, княже. Постараюсь.
— Искра! Лазарет должен быть готов к приему раненых. И во время марша, и во время осады. Потери будут, к сожалению. Твоя задача — спасти как можно больше жизней.
— Все будет готово, княже.
— Вот и хорошо, — я обвел их всех взглядом еще раз. — План есть. Задачи поставлены. Завтра на рассвете выступаем. Путь предстоит тяжелый. Леса, болота, засады древлян. А потом — осада крепкой крепости. Вопросы есть?
Вопросов не было. Все понимали серьезность момента и свою роль в предстоящем деле.
— Тогда — по местам! Готовить войско к выступлению!
Воеводы и Степан разошлись отдавать распоряжения. Искра отправилась проверять свои медицинские запасы. Веслава подошла ко мне.
— Княже, — сказала она тихо. — Будь осторожен на марше. Древляне — хитрые и жестокие враги. Они будут бить исподтишка.
— Знаю, Веслава. И ты будь осторожна. Твоя работа сейчас — самая опасная.
Она лишь слегка улыбнулась уголками губ и ушла готовить своих людей.
Рассвет над руинами Киева мы встретили уже в походной колонне. Последний взгляд на черное пепелище, на зловещие силуэты разрушенных стен — и мы повернули на запад. Туда, где в дремучих лесах затаился враг, виновник этой трагедии. Прощай, Киев. Мы вернемся. Но сначала — Искоростень.
Марш начался тяжело. Дороги, если их можно было так назвать, быстро закончились, уступив место едва заметным лесным тропам. Густой, вековой лес обступал нас со всех сторон. Деревья стояли стеной, их ветви переплетались над головой, почти не пропуская солнечный свет. Под ногами — вязкая грязь, прелая листва, коварные корни. А впереди — болота, овраги, завалы.
Авангард Такшоня шел первым, прорубая путь. Топоры стучали без умолку, валя деревья, расчищая завалы, которые древляне предусмотрительно оставили на нашем пути. Люди работали посменно, обливаясь потом, отмахиваясь от назойливых мошек. За ними двигалась основная колонна — моя дружина, северяне Ратибора, галичане, муромцы, вятичи. Шли медленно, растянувшись на версту, постоянно останавливаясь, ожидая, пока авангард расчистит очередной затор.
Особенно тяжело приходилось тем, кто тащил телеги с разобранными катапультами и припасами. Ворчали артиллеристы знатно — «разбери катапульту — собери катапульту, снова разбери». Колеса вязли в грязи, оси ломались на ухабах. Степан со своими мастерами и приданными им воинами не отходил от драгоценного груза, постоянно что-то подправляя, подкладывая бревна под колеса, подбадривая тягловых лошадей и людей. Каждая из этих машин была на вес золота, и потерять их на марше было бы катастрофой.
А древляне не дремали. Они не вступали в открытый бой — сил у них для этого в поле было явно недостаточно против нашей армии. Но они постоянно напоминали о себе. То из чащи вдруг просвистит стрела, ранив кого-нибудь из крайних в колонне. То из-за дерева выскочит несколько косматых воинов, метнут короткие копья-сулицы и тут же растворятся в лесу, прежде чем наши успеют поднять тревогу. То ночью налетят на спящий арьергард, подожгут телегу, убьют пару часовых и исчезнут во тьме. Тактика, отработанная еще Сфендославом. Чувствуется почерк. Византия?
Мелкие уколы. Партизанщина. Они пытались измотать нас, замедлить наше продвижение, посеять страх и неуверенность. Особенно доставалось новобранцам — муромцы и вятичи нервничали, жались к центру колонны, пугались каждого шороха.
— Держать строй! — кричал я, проезжая вдоль колонны. — Это лесные шакалы, не воины! Бьют исподтишка, потому что боятся встретиться с вами лицом к лицу! Усилить боковые дозоры! Веслава, твои люди — глаза и уши армии! Докладывать о любом подозрительном движении!
Веслава и ее лазутчики работали на износ. Они скользили тенями по лесу впереди и по флангам колонны, обнаруживая засады, предупреждая о ловушках, иногда вступая в короткие, безмолвные схватки с древлянскими разведчиками. Благодаря им нам удалось избежать нескольких серьезных неприятностей, вовремя обойти опасные участки или разогнать готовившуюся засаду. Отряд гонцов постоянно курсировал между частями войска и другими городами.
Дисциплина в войске поддерживалась железная. Любая попытка неповиновения или мародерства (хотя грабить здесь было нечего, разве что у своих же) пресекалась немедленно и жестко. После показательной порки в начале похода желающих испытывать мое терпение не находилось. В этом враждебном лесу только порядок и взаимная поддержка помогут выжить.
Вечерами, когда лагерь разбивался на ночлег, выставлялись усиленные караулы, разжигались большие костры, я собирал у себя воевод. Мы обсуждали пройденный за день путь, планировали маршрут на завтра, разбирали донесения разведки.
Шли дни. Медленно, мучительно медленно мы продвигались вглубь древлянских земель. Лес не редел. Болота становились все шире. Постоянная сырость, холодные ночи, стычки с невидимым врагом — все это выматывало людей. Но мы шли вперед.
На седьмой или восьмой день пути (я уже сбился со счета) местность начала меняться. Лес стал чуть реже, появились прогалины, следы недавних порубок. Разведка донесла, что мы подходим к району, где сосредоточены основные силы древлян, прикрывающие подступы к их столице. Здесь уже можно было ожидать не мелких вылазок, а более серьезного сопротивления.
Мы вошли в зону молчания. Лес вокруг притих, словно затаил дыхание перед бурей. Даже птицы умолкли. Только шорох наших собственных шагов по прелой листве да скрип тележных колес нарушали гнетущую тишину. Разведка донесла: впереди, в нескольких верстах, начинаются основные заслоны древлян, прикрывающие Искоростень. Это уже не мелкие партизанские вылазки. Здесь нас ждет бой.
Напряжение в колонне достигло предела. Каждый воин чувствовал близость врага. Ветераны шли собранно, глаза внимательно шарили по сторонам, руки не отпускали оружия. Новобранцы, хоть и бледнели, но держались строя, страх перед неведомым лесом сменился страхом перед явной угрозой. Десятники тихо переговаривались со своими людьми, проверяя снаряжение, подбадривая упавших духом.
Я ехал в голове основной колонны, рядом с Ратибором. Такшонь с авангардом был где-то впереди, в полуверсте, прощупывая дорогу. Мы двигались черепашьим шагом, останавливаясь через каждые сто метров, чтобы дать разведке Веславы осмотреть местность. Катапульты, ночью собранные и готовые к бою, медленно ползли в центре, окруженные плотным кольцом арбалетчиков Степы и моих лучших дружинников. Каждый куст и дерево казались засадо