вырвал бы у них сердца из груди и похоронил вместе с пожитками под завалом на дне каньона, — по отношению к нему, — и я знаю, что Бэрон поступил бы так же, если бы был жив и знал, что было на уме у этих людей. Я нахожу подбородок Стеллы, нежно берусь за него в темноте, точность — подвиг, который не создает проблем с таким зрением, как у меня. — И я бы никогда не забрал его у тебя, — я осмеливаюсь поцеловать ее в лоб и облегченно выдыхаю, когда она не отстраняется. — Я знаю, что вы значили друг для друга. Стелла, мне жаль, что его больше нет, — из-за нее. И что касается меня: я никогда ни с кем не испытывал братских уз — до тех пор, пока Бэрон не подружился со мной.
В ней вспыхивает отчаяние, несмотря на подтверждение того, что я не убивал ее мужа, чтобы занять его место. Люди — сложные существа, особенно мой новый человек. Мне никогда не приходилось так беспокоиться о Бэроне. Я прижимаю Стеллу к себе и позволяю ей плакать.
Когда ее слезы утихают, я прижимаюсь своим лбом к ее и провожу ладонью по ее хрупкому лицу.
— Хочешь, чтобы я помог тебе почувствовать себя лучше? — я легонько постукиваю ее по виску.
Она прерывисто вздыхает.
— Я чувствую себя ужасно, но я просто… Я хочу старомодного утешения. Я хочу, чтобы ты заставил меня чувствовать себя лучше вот так, — она тянется и берет мой вялый орган.
Она ласкает меня до жесткости, и впервые я вхожу в нее, глядя ей в глаза. В темноте комнаты она не может видеть меня, но я вижу все. Каждое выражение, которое появляется на ее лице, — страдание, сила духа, облегчение.
Я двигаюсь медленно, крепко сжимая ее, наслаждаясь ощущением того, как ее обтянутые хлопком груди прижимаются к моей груди. Ее обтянутый хлопком живот касается моего. Это так… интимно.
Она показывает мне скорость и движения, которых она от меня хочет. Когда она отталкивается, чтобы перекатиться на спину, я наслаждаюсь ощущением движения на ней еще больше.
Перенося вес на предплечья, я прижимаюсь к ней со всем удивлением, которое испытываю. Мои мышцы, напряженные после многочасовых нагрузок, забывают, что они болят. Мне плевать, что им больно. Я просто хочу этого. Стелла красива. Следы слез, затяжная грусть и все такое. Она сильна и красива, как и всегда.
И она моя.
— Я твой, — шепчу я ей так тихо, что почти надеюсь, она не слышит моих слов. Если она отвергнет их, это убьет что-то внутри меня.
Вместо этого она вздрагивает, сглатывает — и кивает.
— К'вест…
Я не заставляю ее признаваться в том, к чему она не готова. Я прижимаюсь носом к ее щеке и касаюсь своим лицом лица, слегка наклоняя ее голову в сторону, и обнаруживаю, что мой подбородок идеально ложится на ее загорелое от работы на ранчо плечо. Как будто это шелковистое мягкое местечко на ней было создано специально для мужчины, именно так.
Мне нравится в ней все. Наша кожа слипается от пота, а ее ночная рубашка приятно трется о меня в каждом движении.
Она удивляет меня, выдергивая рубашку из промежутка между нашими телами, задирая ее, чтобы обнажить грудь.
— Прикоснись к ним, — инструктирует она меня.
Я приподнимаюсь достаточно, чтобы обхватить грудь ладонью, осторожно начинаю массировать и ласкать ее. Позже я изучу их и поиграю с ними. Я буду наслаждаться ими всеми способами, которые она мне позволит. Сейчас я не хочу делать ничего, что могло бы нарушить эту близость. Я хочу ее. Такое чувство, что ей это нужно.
Я думаю, мы оба хотим.
— Что мне делать? — спрашиваю я, гадая, скажет ли она мне больше касаться ее тела или мозга.
— Потрись лобковой костью о мою… вот так, — стонет она, когда я касаюсь ее чувствительного места.
От ритмичных движений она воспаряет, и я жадно ловлю взгляд ее широко раскрытых глаз. Я шепчу ей:
— Ты великолепна в момент кульминации.
Она впадает в состояние, похожее на сексуальный транс, примерно на тридцать вдохов, а затем моргает и одаривает меня мимолетной улыбкой.
— Спасибо.
Мои движения усиливаются, пока я не достигаю собственного оргазма, доводя ее до апогея во второй раз. Во время чувственного погружения в кульминационный момент ее разум не вспыхивает от боли.
И она не просила меня манипулировать ее эмоциями. Я смог утешить ее именно так.
Мы цепляемся друг за друга, поток возбужденных химических веществ в нашем мозгу отступает, давая нам обоим поразительно естественное утешение.
ЭПИЛОГ
СТЕЛЛА
Три с половиной года спустя…
Я улыбаюсь своему малышу, наслаждаясь его улыбкой, когда он плещется в мягко текущей воде реки, и поддерживаю его рукой под грудь.
К'вест по другую сторону от нашего ребенка держит рукой ему живот, и смотрит на нас с такой гордостью, что мое сердце немного тает. Больше, чем немного.
— Вот так, Каспиан. Работай ножками. Работай, — инструктирует он.
Мне не нужна способность заглядывать в голову К'веста, чтобы прочитать радость и восхищение, которые он испытывает. Они ясно написаны у него на лице. Когда его пристальный взгляд встречается с моим над нашим сыном, я чувствую, как внутри меня поднимается теплое возбуждение, заставляющее думать, что, как только Каспиан ляжет на дневной сон, у нас будет немного времени для себя.
Каспиан Бэрон Итор родился с человеческими ногами, благодаря моим генам. Однако он унаследовал от отца прекрасную чешую, мелкую, бирюзового цвета, которая покрывает его от бедер до очаровательных маленьких перепончатых пальцев. Он чертовски милый.
И он папин маленький мальчик. Каспиан всюду ездит с отцом, даже верхом впереди К'веста, когда тот в седле.
Что касается К'веста, то, несмотря на то, что в нем нет ничего от Бэрона, Каспиан заполняет пустоту, которую Бэрон оставил после своей смерти.
К’вест делает это для меня. А Каспиан для меня, как глазурь на торте. Блеск в моих буднях.
Мои мужчины делают меня счастливой. Мне нравится наблюдать за ними вместе. И я сказала К'весту, что нам, возможно, нужно сделать еще одну объединенную копию нас самих. На этот раз я хотела бы маленькую девочку, и я сказала об этом К'весту.
С сексуальным блеском в глазах он повалил меня на кровать, сказав, что сделает все возможное, чтобы я была счастлива.
Это его девиз. Через два года после того, как мы поженились, местные законы были изменены в отношении прав женщин в этом регионе Траксии — во многом благодаря лоббистским усилиям К'веста (и моим). Постановление приобрело достаточную популярность, чтобы распространиться на другие области, и женщины здесь наконец-то начинают иметь право голоса и юридическую защиту.
Если с К'вестом что-нибудь случится, я никогда не окажусь в том же положении, что была после смерти Бэрона. И если у нас когда-нибудь родится дочь, она тоже будет в безопасности.
— Сэр? Мэм? — зовет наш управляющий, Фаззи. — У нас проблемный теленок. Только что обтер его.
— Это единственный раз, когда осиротевший теленок может обрадовать, — комментирует К'вест.
Фаззи снимает шляпу и хлопает ею о штанину, отряхивая пыль, его обветренное лицо согласно улыбается.
— Иди сюда, Каспиан, — К'вест поднимает его из воды. — Мы хотим тебе кое-что показать.
Когда Каспиан начинает суетиться, ему грустно покидать реку, я чувствую, что стоит раскрыть сюрприз.
— Пришло время тебе познакомиться со своим детенышем коровы!
— Коровы? — недоверчиво повторяет Каспиан, потрясенно хлопая по ладоням отца.
К'вест поднимает его на плечи, пристраивая покрытые блестящей чешуей ноги нашего сына по обе стороны от его шеи.
— Правильно, Кас. У тебя будет своя собственная нфурская корова…
Каспиан любит коров. Когда я сказала К'весту подготовиться к тому, чтобы завести собаку — потому что какой ребенок не хочет щенка? — наш сын доказал, что я ошибалась, бесконечно прося у нас собственного теленка.
К’вест сказал, что если теленок будет не в доме, то почему бы не дать Каспиану вырастить бычка?
В предвкушении Каспиан возбужденно хихикает, положив руки К'весту на голову, наслаждаясь миром с высоты широких плеч отца, пока мы готовимся к встрече с его новорожденным питомцем.
К'вест протягивает мне руку. Я сжимаю ее, надевая сандалии на берегу реки и касаясь своим плечом руки К'веста, пока мы идем по тропинке к сараю.
— Кого захочет выращивать наша дочь? — спрашивает К'вест, озорно приподнимая бровь.
Впереди нас Фаззи кричит: «Лошадей», понятия не имея, что К'вест упоминает нашу будущую дочь, чтобы пофлиртовать со мной.
Он также не может иметь ни малейшего представления о том, насколько эффективны его очаровательно неопытные попытки добиться моего расположения.
— Наверное, лошадей, — соглашаюсь я, улыбаясь и втайне прикидывая, как пройдут следующие два часа нашего дня: Каспиан будет развлекаться кормлением из бутылочки новорожденного теленка, а после того, как мы провели выходной, плавая, он обязательно крепко уснет — и тогда у нас с К'вестом будет возможность побыть наедине. Может быть, достаточно, чтобы сделать Каспиану младшую сестренку.
— Я наблюдаю за активностью твоего мозга, — предупреждает меня К'вест вполголоса, сжимая мою руку. — Это возбуждает мои чувства…
Я обхватываю его пальцы и провожу свободной ладонью вверх по его руке, прижимаясь к нему и прикусывая губу.
— Это хорошо. Готова воспользоваться тобой, когда у нас будет свободная минутка.
— Только минутка?
Я бросаю на него озорной взгляд.
— Думаешь, захочешь большего?
С серьезным лицом и искренностью в глазах, К'вест поднимает наши соединенные руки, обхватывая мое лицо.
— Стелла, я хочу быть с тобой вечно. Я всегда буду этого хотеть.
Я дарю ему улыбку, мягкую и нежную.
— Я тоже тебя люблю.
Его глаза вспыхивают.
— Не думаю, что смогу ждать. Может, Фаззи присмотрит за Каспианом.
Я ухмыляюсь.
— Нельзя пропустить, как наш сын будет кормить своего первого питомца.
Глаза К'веста становятся электрически-голубыми, а взгляд обращается внутрь себя.