— Думаю, вы мне не откажите в чашечки чая на сон грядущий.
Что-то в его поведении изменилось. Ирина попыталась понять, в чем дело, но потерпела фиаско. Этот новый Петр Ракотин заставил её не на шутку разволноваться.
— Боюсь, что вынуждена вам отказать. Час поздний.
— А я попробую настоять, сударыня.
Между ними происходило настоящее противостояние, борьба двух характеров. На этот раз уступила Ирина, равнодушно пожав плечами.
Они прошли в гостиную, Ирина кликнула Татьяну и распорядилась подать себе чаю, а Петру Сергеевичу — вина.
Она скинула шаль на диван и подошла к окну. Ни поддерживать разговор, ни развлекать незваного гостя она не собиралась.
— Ирина Васильевна, нам необходимо объясниться, — первым нарушил затянувшееся молчание Петр.
— Неужели? — нарочито лениво осведомилась девушка, хотя её сердечко взволнованно билось. Они впервые остались с Ракотиным наедине с момента объявления об их помолвке.
— Да! — Петр в безмолвной ярости сжимал кулаки. У данной особы просто талант выводить его из себя! — Так больше продолжаться не может….
Ирина резко развернулась на каблуках и прервала его, страстно заговорив:
— Вот тут я с вами полностью согласна, господин Ракотин! Так больше продолжаться не может!! Неужели вы готовы довести этот фарс до конца? Неужели вы не понимаете, к чему приведет наше венчание?!
Ирина говорила столь страстно, что от волнения её грудь начала возбужденно вздыматься, а глаза засверкали. Не смотря на гнев, разрывающий Петра изнутри, он невольно залюбовался девушкой и из его груди вырвался приглушенный стон. За что Провидение послало ему в наказание столь очаровательное существо? Какие неисправимые грехи он совершил в прошлом, что сейчас обстоятельства так терзают его?
— О чем вы говорите?
— А вы не понимаете? — Ирина порывисто сделала несколько шагов ему навстречу. Теперь их разделяло небольшое расстояние, и Петр уловил чарующий аромат её духов. — Вы должны отменить свадьбу! И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше для нас обоих! Я прошу вас, Петр Сергеевич, одумайтесь! Подумайте о том, что вы совершаете! Вы делаете непоправимую ошибку! Вы нас обоих обрекаете на страдание!
Петр нахмурился.
— Замолчите! — приказал он. — Я своего решения не меняю! Никогда! Мы обручены, и после Покрова станем мужем и женой!
Ирина гневно прищурила глаза.
— Никогда! Я в последний раз взываю к вашему здравому смыслу! Мы друг другу чужие люди….
Теперь Петр её оборвал на полуслове.
— В этом вам меня не удастся упрекнуть! Я каждый день старался сблизиться с вами, побольше узнать вас, в конце концов, подружиться с вами, но вы каждый раз отталкивали меня!
— И буду отталкивать вас и впредь, господин Ракотин!
В последствии Петр не мог понять, что побудило его сделать следующий опрометчивый поступок. Он быстро преодолел то жалкое расстояние, что их разделяло, схватил девушку за плечи и притянул её к себе. Его жесткие губы впились в мягкий девичий рот. В голове билась только одна мысль: заставить несносную красавицу подчиниться, усмирить её тщеславие, пусть и подобным образом!
Ирина на мгновение задохнулась. Ничего подобного она не ожидала! Когда сильные руки притянули её к мужскому телу, она протестующе пискнула. Что за вольность!…. Меньше всего она собиралась позволять Ракотину себя целовать! Никогда! Ни за что! Да как он посмел!
Она кулачками заколотила по его плечам, пытаясь вырваться. Но постепенно натиск мужских губ стал ослабевать, и эти самые губы стали казаться не такими жесткими….
У Ирины закружилась голова. Эмоции захлестнули её. Панический страх стал зарождаться где-то в глубине живота. Она забилась в руках мужчины, точно пойманная в силки птица.
Петр так же внезапно отпустил её, как и завлек в свои объятия.
Ирина тяжело дышала. Щеки разрумянились. Губы припухли.
— Негодяй! — выдохнула она и ударила Петра по лицу.
Звук пощечины в ночной тишине показался оглушающим. И стоило признать, отрезвляющим.
Петр застыл. Ни разу в жизни ему не приходилось насильно срывать поцелуй с губ женщины. Многие прелестницы были очарованы его обаянием и сами падали к нему в объятия, а искушенные великосветские Дианы со знанием дела вовлекали его в свои сети. И каждый при этом оставался доволен.
А тут такое….
— Простите меня, Ирина Васильевна, я заслужил эту пощечину, — холодно отчеканил он. — Мне не стоило вас целовать.
Последнее заявление было прямо противоположно его статусу жениха. Как раз и подразумевалось, что жених имеет полное право хотя бы изредка срывать сладкие поцелуи с уст дивной невесты.
А Ирина всеми силами пыталась унять дрожь. Ей стало так холодно, что, казалось, сейчас этот холод прокрадется в сердце и превратит его в ледышку. Она сжала губы, опасаясь, что зубы неприлично начнут стучать. Петр заметил состояние девушки, поднял с дивана шаль и накинул её на плечи Ирины.
С девушкой творилось что-то неладное. Точно он не поцеловал её, а попытался совершить что-то мерзкое и преступное. Её реакция более чем удивила его.
И заставила задуматься.
— Мне…не…нужна…в-ваша…забота, — дрожь усиливалась.
Петр испугался, как бы с девушкой не случилось чего плохого.
— Вам плохо? — не обращая внимания на её слова, обеспокоено спросил Петр. — Может, позвать кого-то, чтобы вас проводили до комнаты?
Ирина отчаянно замотала головой, и несколько непослушных прядей выбились из прически.
— Нет!! — она глубоко вздохнула. — Послушайте меня…. Послушайте меня хорошенько, Петр Сергеевич! Больше повторять я не намерена! Как и не намерена вас больше о чем-либо просить и взывать к вашему разуму! Я пойду с вами под венец, и поклянусь перед Господом быть добропорядочной и верной женой! Если вы так стремитесь получить жену, вы её получите! Но запомните, никогда, — слышите? — никогда я не буду вашей женой! Никогда не позволю вам прикоснутся к себе! А теперь уходите! Я не желаю вас больше видеть!
Петр смертельно побледнел, развернулся и вышел прочь!
А Ирина рухнула без сил на диван и заплакала.
Ночью её снова мучил кошмар. Один и тот же, повторяющийся раз за разом, ночь за ночью.
…сначала она услышала крик. Кричала женщина, кричала отчаянно, звала на помощь, но помощь не приходила…. Ирина бежала на этот крик, но вязкий туман спутывал деревянные ноги, и точно не пускал её. А она протягивала руки, отталкивала от себя темноту и стремилась вперед. В сознание врезалась мысль: голос кричащей до боли знаком…. Знаком по колыбельным песням и детским сказкам… по ласковым наставлениям и тихому смеху… самый любимый голос, самый родной…. Кричала матушка, отчаянно звала свою дочку, свою кровинушку, на помощь, а Ирина никак не могла прорваться сквозь туман…. А потом появлялась фигура отца! Она мелькала, то впереди, то слева, то справа, то снова впереди! Ирина пыталась крикнуть батюшке, чтобы он скорее бежал к маменьке, но кто-то влиятельный и злой лишил её голоса. А отец смотрел на неё, робко улыбался и качал головой…. В его глазах стояли скупые слезы… Внезапно наступала оглушительная тишина. Ни звука, ни крика, и эта тишина сводила с ума, лишала покоя…. И сквозь серый туман начинали прорезаться красные потеки, цвет тумана менялся на глазах…. Когда Ирина понимала, что это кровь, то с отчаянным стоном просыпалась….
Так было и в эту ночь. Ирина, вся мокрая, резко села на кровати, по щекам текли слезы. Её хрупкое тело била мелкая дрожь. Она жалобно всхлипнула и опустила босые ноги на пол. Сейчас снова ложиться спать означало продлить агонию.
Ирина поднялась с кровати, привычным жестом в темноте нашла шаль и подошла к окну. Скоро рассвет. Она прикрыла глаза и прислонилась лбом к оконной раме. В такие ночи ей начинало казаться, что её мучения никогда не кончатся.
Она до сих пор отчетливо помнила ту роковую ночь, когда умерла матушка.
Роды начались раньше положенного срока, об этом она узнала несколько лет спустя, когда немного подросла. Тотчас послали за врачом. В те дни дождь точно сошел с ума, небеса развернулись, и крупные капли с силой ударяли на землю, порывистый ветер сшибал с ног. Ливень начался поздней ночью предыдущего дня, и прекращаться не собирался. Дороги размыло, доктор опаздывал. Ирину отослала в свою комнату, но какой-то инстинкт, почти звериное чутье заставило девочку ослушаться, и она затаилась в смежной комнате спальне маменьки.
И всё видела.
Она знала, что очень скоро у неё должен появиться братишка или сестренка, и с нетерпением ждала этого момента. Она уже представляла, как будет с ним (или с ней) играть, гулять по саду, рассказывать удивительные истории, которые в своё время ей рассказывала матушка. Её маленькое сердечко захлебывалось от восторга и нетерпения.
Сначала комнату маменьки наполнилась народом. В основном, это были женщины. Они носили ведра с водой, требовали чистых простыней и что-то друг другу нетерпеливо говорили.
Ирина особо не прислушивалась к их разговору. Она наблюдала за маменькой. Почему у неё так исказилось лицо, точно ей нестерпимо больно? И эти крупные капли пота, выступившие на лбу…Длинные красивые руки, сгребавшие атласные простыни и сжимавшие их в кулак….
Девочка ничего не понимала. А когда её любимая обожаемая дорогая самая лучшая маменька на свете начала кричать, Ирина поняла — что-то не так. Женщины засуетились сильнее, и все требовали доктора. А доктора не было. Ирину сковал страх. Ноги точно приросли к деревянному полу. Её худенькая фигурка замерла, она не могла пошевельнуть ни руками, ни ногами, всё тело стало точно свинцовым. Дальше стало ещё хуже…
Ирина увидела кровь. Много крови.
Её память не сохранила подробностей, детская психика постаралась уберечь девочку от травмы, но не получилось. Ирина не помнила, как с отчаянным криком выбежала из укрытия, не помнила, как увидела маленькое окровавленное существо на руках у одной из женщины, не помнила, как кто-то крикнул: «Да ради всего святого уведите дитя!».