— Я поговорю с ним, думаю, Аркадий Павлович всё объяснит.
— Папенька…. Какие тут могут быть объяснения! Он распустил всю дворню, никто не хочет работать, мужики заленились, а девки только и знают, что семечки на завалинках лузгать!
Ирина, не желая расстраивать отца, не говорила ему всей правды. Когда она впервые увидела родовое поместье, где не была девять лет, то пришла в тихий ужас. Как же надо постараться, чтобы всё так развалить!
Основная часть дома была построена из прочного соснового дерева, но покосившееся крыльцо тотчас портило впечатление. Дорогу, ведущую к подъездному крыльцу, размыло дождями, хорошо, что Палагины прибыли в солнечный день, в противном случае, они увязли бы в грязи по самые колена. Краска облезла, в глаза Ирины бросились старые выцветшие шторы, которыми были занавешены большинство окон. Папеньку окружили дворовые, все хотели поприветствовать барина, Зоя с Александрой смотрели в оба глаза и тихо ахали. А Ирину охватил ужас.
Она была маленькой девочкой, на год старше сестер, когда они покидали Отраду, но её детские воспоминания сохранили прелестный дом, залитые солнечным светом комнаты, ухоженный сад. А что она видела сейчас? В первые минуты от изумления она не могла ничего вымолвить.
Дальше — хуже. Жилых комнат оказалось только три. Кухня, библиотека и одна спальня. Всё.
Создавалось впечатление, что в доме целую вечность никто не убирался, не стряхивал пыль с паутиной, не мылись полы. Пока граф рассказывал Карпову, их управляющему, как они добрались, Ирина, не снимая дорожного платья, отправилась к флигелю, где столпились дворовые девки. Завидев молодую барыню, они расплылись в улыбках, кто-то неумело попытался сделать поклон. И никто не обратил внимания на лицо Ирины. Та подошла и без разбору отвесила несколько звучных оплеух.
— Что б через час дом был в надлежащем виде. Иначе…. Высеку. Собственноручно.
Девки с возгласами кинулись в рассыпную, но приказ барыни выполнили. Нрава её никто не знал, возьмет, и выпорет, с них, барских, станет. В тот момент Ирина была в такой слепой ярости, что, не задумываясь, выполнила угрозу.
Но потребовалась неделя, прежде чем удалось окончательно избавиться от грязи, винных поров, пропитавших, казалось, стены поместья, назойливых мух, облюбовавших люстры и оконные ставни, и мышей, вивших в доме целые гнёзда. Зоя, первая обнаружившая такое гнездо, пришла в восторг, заверещала от радости и искренне не понимала, почему Танька, дворовая девка, упала без чувств, а Ирина побледнела. А Сашенька долго ходила за сестрицей и слезно просила её не уничтожать зверят.
Близнецы два дня не разговаривали с сестрой, а на третий день Ирина обнаружила в постели маленького мышонка. Хорошо, что живого. Она решительно прошла в спальню сестер, подняла их с постели, и как те были в длинных сорочках, привела в свою спальню:
— Вы не уйдете отсюда, пока не поймаете мышонка.
Девочки отвернулись, игнорируя слова сестры.
Тогда Ирина как бы невзначай заметила:
— Завтра с утра я хотела осмотреть дальние пруды, но так как буду занята с двумя маленькими негодницами, поездка не состоится.
Через час мышонок был пойман и отпущен на волю. А Ирине оставалось только молиться, чтобы в доме не обнаружилась другая живность.
Василий Дмитриевич нахмурил брови. Почему когда они разговаривают с Ириной, он всегда чувствует вину? И не только за прошлое, но и за настоящее? Вот и сейчас, не ей следует вести неприятные разговоры с приказчиками, разбирать записи в окладах, оброчных и доимочных книгах, наводить порядок среди не в меру распоясавшейся дворни, а ему. А вместо этого граф дни напролет просиживает в кабинете, даже иногда не спускается к ужину. Да и засыпать ему здесь частенько доводилось. А когда наутро он просыпался, то обнаруживал себя укутанным в теплый плед.
— Что ты хочешь, Ирина? Чтобы я рассчитал Аркадия Павловича? — на данный момент, это единственное, что мог предложить граф.
Дочь покачала головой.
— Нет, папенька, не стоит пока. Дай мне во всем разобраться, я ещё не могу понять, что к чему, — она поплотнее закуталась в легкую шаль, хотя на улице от жары в теньке спешили укрыться и животные и люди. Но она испытывала холод, и этот промозглый холод шёл изнутри. — Ещё многое предстоит сделать. И… меня удивляет твоё решение отправится в Петербург. Ты и словом ранее не обмолвился, что хочешь покинуть усадьбу.
— Да, но мне кажется, что в городе вам будет лучше. Вы легче свыкнетесь, заведете знакомства, у тебя появятся подруги, поклонники. Да и мне надобно встретиться со старыми знакомыми.
— А как же дом? Что, снова оставим его без присмотра? Ты извини, но на Аркадия Павловича надежи мало. Я не хочу по возвращению начинать всё заново, — решительно произнесла Ирина, не повышая голоса. — Что до знакомств…. В уезде известно, что ты возвратился, только все и ждут, когда ты отправишься к ним с визитами или сам начнешь принимать.
Что-то в голосе дочери не понравилось графу. Он откинулся на высокую спинку кресла.
— Как погляжу, ты не в восторге от такой перспективы.
— Что именно? Петербург? Да, я не стану скрывать, у меня нет желания отправляться туда. А до соседей…, - она пожала плечами. — Ради Бога, я буду только рада, если ты возобновишь знакомства. Единственное, что мне не нравится, так это любопытные взгляды. Тебе известно, что я несколько раз замечала на наших владениях посторонних людей?
— Ирина, побойся Бога, ты говоришь, как заправская помещица.
Она негромко рассмеялась.
— А что, может, через несколько годков и стану таковой.
Тут уж у Василия Дмитриевича всё взбунтовалось, он вспомнил речи дочери, которые она вела уже не раз.
— Ты снова за старое, Ирина? Почему, скажи, ты вбила себе в голову, что непременно останешься девицей? Что не найдется достойный дворянин, за которого ты с радостью пойдешь замуж? Здесь, согласен, есть и моя вина. До сей поры в основном тебе приходилось общаться по части только с моими знакомыми, которые ни коим образом не могли затронуть твои чувства. Старики, нудные ученые, исследователи. Но, Ирина, поверь, мы в России, многое теперь изменится! Ах, блистательные офицеры, разноформенные сыны Марса! Они кому угодно способны вскружить голову! А молодые дворяне? Нет, Ирина, я уверен, ты изменишь мнение, как только познакомишься с молодыми людьми твоего возраста, ты расстанешься с глупыми убеждениями остаться незамужней девицей.
Ирина выслушала страстную речь отца, выпрямила спину. Она смолчала, но если бы отец знал, какую бурю эмоций поднял в её душе подобными речами! Как всколыхнулись старые надежды и мечты! Но она тотчас взяла себя в руки, не позволила чувствам завладеть разумом. Её матушка поддалась чувствам и жестоко поплатилась. С ней такого не произойдет.
— Возможно, твои хваленые офицеры мне понравятся куда больше занудных англичан и чванливых петухов-французов. Но это случится потом. Сейчас же, моё самое заветное желание, — привести имение в надлежащий вид. Папа, я не хотела бы покидать усадьбу, — она поднялась с кресла и прошла к отцу, встала рядом. — Но это не значит, что тебе следует откладывать поездку в Петербург. Нет, ни в коем случае, — Ирина вслух не призналась, что после отъезда отца ей будет куда проще. — К тому же, если девочки прознают, что по моей вине, они не увидят Петербург, о котором ты им столько рассказывал всего интересного, они ни за что мне этого не простят. Напротив, я буду только рада, если вы поедите в Петербург.
Граф с сомнением посмотрел на дочь. Уж больно быстро она сдалась, и новость восприняла спокойно, он ожидал более шумной реакции. А здесь ни споров, ни упреков.
— Мне и так стыдно, что тебе приходится одной заниматься домашними делами…, - он предпринял слабую попытку возразить.
— Батюшка, перестань. Ты знаешь, мне доставляет это удовольствие. А вы на самом деле, поезжайте. Покажи девочкам Неву, медного всадника, Зимний дворец, Адмиралтейство. Им будет интересно. А я тем временем займусь домом. Выпишу мебель, обустрою комнаты. Ты за меня не волнуйся.
— Тогда я сегодня же за ужином сообщу Зое с Сашей о замечательной новости, — у графа отлегло от сердца. Пожалуй, Ирина искренна, когда ей нравится в имении. А он-то боялся, что её начнут преследовать тяжкие воспоминания.
— Так будет правильнее, — согласилась Ирина.
— Но ты всё же не живи затворницей, познакомься с соседями, девочка. По мне, так с нами соседствуют Ракотины. Когда-то я знавал их деда, не знаю, жив ли сейчас Давыд Георгиевич, но могу сказать, что очень занятное семейство.
— Офицеры? — Ирина чуть заметно скривила губы, но отец не заметил усмешки.
— Нет, промышленники. Это я про деда. У него три внука, и чем они сейчас занимаются, мне неведомо. Но знакомство надо возобновить.
Как только Ирина вышла из кабинета, то бессильно прислонилась к стене, прикрыла глаза. Разговоры с отцом становились с каждым разом более тяжелыми. А дальше будет только хуже.
Но не могла же Ирина напрямую сказать отцу о страхах, не отпускающих её. О ночных кошмарах, мучащих её на протяжении девяти лет, когда она просыпалась вся в поту и с ужасом смотрела в темноту за окном. Как бы оба они не старались, им никогда не стать близкими людьми. Да, они живут под одной крышей, но дочь никогда не сможет открыться отцу, рассказать о причине, по которой она избегала любого мужского общества.
Ей под Новый год исполниться двадцать лет. И папенька всё чаще заводил разговоры о возможной скорой свадьбе.
Ирина вся сжалась. Нет, никогда! Что угодно, но только не под венец!
Глава 2
— Ты уверен, что не желаешь со мной покататься?
— Абсолютно!
— Ну, смотри.
Петр Ракотин понимающе улыбнулся Роману Устову. Вчера они побывали в местной таверне, и малость перебрали со спиртным. Понятное дело, легли спать далеко за полночь. И всё было бы ничего, если бы рано утром к ним не пожаловал сосед, назойливый и пренеприятнейший тип, Максим Корсаков, которому не терпелось поделиться последней сплетней.