Вдруг я почувствовала, как вода вокруг моего тела словно уплотнилась, зажимая меня со всех сторон и не позволяя двинуться, вдавливая все мое тело в трон. А камни тем временем постепенно нагреваются, теплеют, пусть и не до обжигающей температуры, но страшно. Я напрягаюсь, дергаюсь, пытаюсь вырваться, но ничего не происходит.
Перед внутренним взором пробегают картины прошлого. Одиночество в море, выживание, овладение магией. Столкновение с людьми, угроза смерти, спасение... жалость к ним. Попытка установить контакт, смех, страх, желание защитить от одержимых птиц... первое посещение Халифата, смешной и надоедливый Оларг, предательство капитана Пхимарса, угроза рабства, первая смерть от моих рук... картинки сменяются все быстрее и быстрее, я не успеваю их фиксировать разумом, только ощущаю, как сердце то сжимается от боли, то трепещет от счастья. Спасение Барби, дружба, забота... столкновение с отцом ее ребенка, агрессия... заставляю ее забыть о нем... интересно, тогда я лишила его благословения Стихии — он тоже теперь мертв? Его я тоже убила?.. Дзэс, падающий на колени от боли из-за моего эксперимента... сейчас я вижу иную картину, где он не выдержал, а умер, не совладав с магией, которой я его «одарила». Его родители, почерневшие от горя, его плачущая сестричка. Я ведь просто «не думала», что так может получится. Так не случилось, но могло, могло!
Ошибки-ошибки-ошибки, жестокость, разочарование в самой себе. Собственная слабость в конфликте с орками, слава Стихиям, Зэрас сам справился и все разрулил. А сила? Что есть сила без умения, без разума? Меня уже колотит, но трон продолжает выворачивать мое прошлое, словно обвинитель на суде. Показывает и препарирует и мои добрые дела и опрометчивые поступки. И я вижу свой эгоизм, свое желание создать маленький комфортный мирок для себя лично, отгородиться от мира людей, создать пузырь из тех, кто будет мне чем-то обязан, как-то связан, желательно — клятвой. Спеленать всех по рукам и ногам, приманить хорошими условиями, связать благодарностью и сверху припечатать клятвой для надежности.
А в Академии — реальные люди, обычные, свободные. Люди, которым я могу не нравиться, которые имеют право чувствовать все, что пожелают. Но я готова убить за то, что кто-то смеет меня не любить, смеет не одобрять мое поведение, смеет... корчащийся на земле мальчишка смотрит на меня с ужасом и мольбой. Я могла его убить, я это почти сделала... Разве это сделала со мной местная магия? Разве она вселила в мое сердце эту болезненную гордыню, это нежелание принимать чувства окружающих такими, какие они есть?
Я вспоминаю тот день на работе. Как я подыхала от нагрузок, но все вывозила сама, не в силах попросить никого о помощи, а потом мой проект присвоил начальник. Как я обиделась, что никто не понял, никто не заступился. Они должны были знать, что это делала я! Они должны были как-то увидеть, сами проникнуть в мои мысли. Хотя я не показывала промежуточных результатов, ни с кем не советовалась, не просила о помощи, хотя не справлялась. Но они все равно были должны!
И я ушла. Как всегда. Как из всех отношений в своей прошлой жизни. Оградила себя непробиваемой стеной, отдалилась от друзей и семьи, ограничилась только рабочими отношениями. Ведь там невозможно было никого связать по рукам и ногам клятвами, невозможно было заставить, изменить их чувства.
«Я должен признаться, хотя это и будет стоить мне жизни из-за клятвы...» — пролетели в голове слова Яриса. Как глупо, даже клятва — не панацея, только теперь она может кому-то стоить жизни... кому-то, кто в случившемся уж точно совсем не виноват.
Эмоциональная боль захлестнула меня с головой и стала невыносима. Я даже не поняла, когда давление на мое тело истаяло, и я смогла вырваться и рвануть прочь, не оглядываясь.
Я уже отплыла довольно далеко, когда мне подумалось, не было ли это то самое, «инициация»? Может, уже все? Честно говоря, никаких изменений в себе я не ощутила, но все же доплыла до ближайшего необитаемого острова и, усевшись на песок неподалеку от кромки прибоя, попыталась превратиться в человека. Я и представляла свои ноги, и пыталась их визуализировать, и просто пыталась дергать хвостом, будто ногами... но ничего не работало. Только внутри что-то болело.
Я вновь перешла на магическое зрение и оглядела себя. Все же я себя переоценила — в некоторых местах моего энергетического тела были видны прямо-таки прорехи от воздействия храма. Темные пятна в местах, где все энергетические источники были взорваны.
Я обхватила себя за хвост и расплакалась, упиваясь жалостью к себе.
Снова вспомнился анекдот про девочку, которая заплакала, только когда домой пришли родители, потому что раньше никого дома не было и никто не мог ее пожалеть. Глупо. Как же глупо!
Кажется, в последнее время я слишком размякла. Раньше, когда передо мной стояли вопросы выживания, я собирала себя в кулак и перла вперед, напролом. А теперь, когда быт налажен, нашла повод себя пожалеть. Нет уж. К черту все, к черту жалость к себе.
Как там было? «С великой силой приходит большая ответственность». Я должна научиться управлять тем, что мне даровал этот мир. И контролировать свои чертовы порывы.
И плевать, что это цитата из фильма про Человека-паука, главное — актуально.
Глава 49
Домой я приплыла уже поздно ночью. Поднимаясь из подвала, столкнулась с Кракеном. Он смерил меня светящимися в темноте желтыми глазами с вертикальным зрачком, и от него пошла эмоция, которую я бы могла обозначить как тяжкий вздох, если бы он был земным обитателем. Против воли покраснела.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — от волнения я сопроводила ментальный вопрос словами вслух.
«Нет, ничего», — вновь эта эмоция, он разворачивается и хочет уплыть в бассейн.
Я не выдерживаю. Мне так тяжело внутри, сердце сжимается.
«Не бросай меня», — прошу нерешительно.
«Я тебя никогда не брошу, ты же моя хозяйка. Это ты все время меня бросаешь», — отвечает он и, и я понимаю, что он прав. С тех пор, как я поступила в Академию, я только и делаю, что все время его оставляю не у дел и даже не вспоминаю. А ведь он столько раз спасал мне жизнь!
«Я больше не буду», — это звучит жалко даже в моих собственных мыслях, но от Кракена все равно приходит сложная волна эмоций, в которой любовь и вера смешиваются с грустью от понимания того, что так не случится.
По дороге в свою комнату обещаю себе больше никогда не вести себя так, не ставить чужие интересы выше интересов своих близких. Кракен — самый лучший, самый верный мой друг, я должна отвечать верностью на его верность.
Спать в кой-то веке ложусь по-земному: на кровати и завернувшись в теплое одеяло. Я устала от всего русалочьего.
Утром с трудом нахожу, что надеть, так как большая часть повседневной одежды осталась в Империале. Все же моя вчерашняя решимость продемонстрировать людям, кто я есть на самом деле, проходит без следа. Может быть, имперцы не такие зашоренные в этом смысле, как жители Халифата, но не хочется однажды увидеть под своими окнами толпу с вилами и факелами.
Когда я выезжаю к завтраку по старой традиции верхом на тумбочке, так как мое кресло осталось в Академии, домашние стараются сдержаться и не подавать вида. Прежде чем сесть за стол, Долима молча и с улыбкой стирает мокрые следы, оставшиеся там, где я проехала. Кармелта накладывает мне самые лучшие кусочки, никто ни о чем не спрашивает и не удивляется. Только Оларг ближе к концу завтрака тихонько интересуется:
— Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Нет, — улыбнулась я, польщенная таким его желанием.
— А Барби? С ней и Ариком все в порядке? — в его голосе мелькнуло беспокойство.
— Все хорошо, они приедут, как всегда, в конце недели.
На этом разговор и был закончен. Все проявляли такт и ни о чем больше не спрашивали, в душу не лезли, и я могла не придумывать, как правильно соврать, чтобы меня не беспокоили.
Днем то бессмысленно чиркала ручкой в своем блокноте, то рисовала дизайн новых украшений. Потом обсуждали их с Жильетой, я так же показала зарисовки вещей, которые я увидела в подводном городе, пояснив, что видела подобное в Халифате. С камнями, конечно, мы особенно не работали, но Жиль заинтересовала техника, в которой было выполнено колье с рубином, в котором металл был похож на лаву. Она принялась экспериментировать с силой огня и воздухом, комбинируя их так и эдак, и в итоге умудрилась сделать похожий эффект, только более воздушный, благодаря чему создавалась ассоциация с морской пеной. Завороженная легкой текстурой, я включила фантазию и принялась набрасывать идеи применения этого эффекта.
Ну, а к вечеру, когда все собирались на ужин, к нам явился господин Глиренс Укерверс — глава гильдии магов Уркатоса. Увидев его, я метнула на Жиль гневный взгляд — очевидно, что именно она сообщила своему дальнему родственнику о моем возвращении в город. Впрочем, соблюдая приличия, я была обязана пригласить его к столу.
За ужином, как все приличные люди, глава гильдии разборок не устраивал, но после попросил возможности со мной переговорить.
— Ах, я так устала сегодня, что хотела бы пораньше лечь спать, — прозрачно намекнула, что не настроена на разговоры.
— Я не займу много вашего времени.
— Тогда говорите здесь, — я подъехала к нему на тумбочке, провожая к двери.
— Арина, неделя в разгаре. Вы же знаете, что пропускать занятия в Академии без уважительной причины запрещено...
— Знаю, — кивнула спокойно. — Спасибо, что напомнили, было приятно вас увидеть...
— Арина, у вас неприятности? Вам нужна помощь?
— Все хорошо, спасибо за беспокойство и спокойной ночи.
— Арина, за прогул вам грозит наказание: карцер или отработка...
Я тяжело вздохнула и все же призналась:
— Я не собираюсь возвращаться в Академию.
— Но тогда у вас отнимут временное разрешение на магическую практику!.. — возмутился Глиренс.