Глава 76
Мой план состоял в том, чтобы связать участников спасательной операции не только клятвами, но и выгодой. Заставить их вкладываться и видеть перспективу, показать, к каким результатам может привести внедрение новых технологий и нового образа жизни.
— Но я не понимаю, — возмущался господин Хуфтер, — почему все же не использовать ошейники? Мы можем прописать в договорах мягкие условия...
— На самом деле при более высоком техническом уровне рабский труд становится неэффективен, — спокойно пояснила я. Господин Хуфтер хотел возразить, но я не позволила: — свободный человек, замотивированный правильными условиями, будет не просто выполнять минимум своих обязанностей, но и искать способы упрощения своего труда, повышения эффективности, технического развития. Рабу нельзя давать в руки сложные и дорогостоящие инструменты — он их просто сломает по неосторожности, не по злому умыслу, а просто из-за отупения. В рабском состоянии большинство людей теряют остроту ума, их психика не выдерживает давления, никакая творческая мысль в этом состоянии невозможна. Редкие уникумы достаточно психически стабильны, чтобы сохранить свою личность, остальные же превращаются в простую функцию. Вспомните сами, много ли деятельных, активных и творческих рабов вы встречали в жизни?
Господин Хуфтер задумался, а потом отрицательно покачал головой:
— Считается, что по-настоящему талантливые люди в рабство не попадают, но знавал я нескольких неудачливых ремесленников... они были в чем-то талантливы и умелы, находчивы даже... но после нахождения в рабстве в течении нескольких лет, они стали простыми исполнителями.
— Если не дать своим подчиненным определенной свободы, получишь от них по-минимому. Кто не рискует, то не пьет шампанского, — усмехнулась я, правда, пришлось пояснить последнее слово. — К тому же, рабы все время находятся в стрессе, даже при хорошем обращении, они долго не живут.
— Никому старики в рабстве и не нужны, — фыркнул господин Хуфтер.
— О, я уверена, много кто хотел бы получить власть над таким мастером, как вы. Возраст — это не только немощь, но еще и опыт, мастерство.
Господин Хуфтер задумчиво покивал.
Конечно, мои идеи пришлось несколько доработать, прежде чем запускать процесс. Господин Хуфтер пригласил своего коллегу, который выступал советником при заключении договоров. Говоря по-простому, он был юристом, но, так как в Халифате не было ни гильдий, ни отдельных специалистов по праву, господин Тафур был просто купцом, который редко торговал сам, но активно выступал в качестве посредника и консультанта. Ему тоже пришлось поклясться в неразглашении, прежде чем приступить к обсуждению. Сперва он воспринял все в штыки и заявил, что наш проект ни на что не годен, но затем, постепенно, втянулся в обсуждение, понял суть и выгоду. Конечно, пришлось вносить много правок, по многим пунктам я просто вздыхала тяжело, но терпела, за другие стояла насмерть, но в итоге господин Тафур был на нашей стороне, а вместе с ним и его авторитет.
Уже вскоре по Дорвереду бегали мальчишки с листовками и кричали:
— Внимание-внимание! Предложение для самых бедных жителей Довереда и беженцев! Только сейчас! Предложение ограничено! Бесплатное питание и проживание для вас и ваших детей! Снабжение земель водой и магической поддержкой! Без рабства! Без рабства! Без рабства! Будьте свободны и сыты, получите работу на земле!
На листовках было примерно то же самое, в виде комикса, так как большинство жителей Халифата читать или не умели, или делали это с трудом. Лист делился на несколько частей: рисунок дома с цветущим садом вокруг и струящимся ручьем рядом, из которого женщина набирает кувшин, подпись: «земля с источником воды». Большая картинка зачеркнутого ошейника с подписью: «без рабства». Изображение ладони с горсткой монет — тоже зачеркнуто, надпись: «бесплатно». Картинка семьи: папа-мама и трое детишек на фоне полного фруктами сада: «сытость и возможность работы для вас и ваших детей». И внизу подпись — обращаться к господину Тафуру.
Листовки придумала и нарисовала тоже я, по моему магическому образцу из дерева вырезали штампы, которые отпечатывали на самой дешевой бумаге, производимой в Халифате. Сперва говорили, что это глупости и лишняя трата денег, но я понимала, что у нас нет ни масштабов, ни влияния Халифа и его армии, поэтому следует действовать путем пропаганды.
Всех желающих провожали в один из домов господина Тафура, стоящий на окраине города и знакомили с условиями контракта. На самом деле, обещая землю и дома людям, мы немного привирали. Не было у нас земли. Но в Халифате было множество заброшенных из-за засухи деревень, жители которых бросали все, что не могли унести. По закону все земли Халифата принадлежали Халфиу, а он оделял ими членов Великих родов, города или давал право пользования простым крестьянам. Тех крестьян, которые жили на территориях Халифа, называли «свободными», а крестьяне аристократов — «подневольные». В случае, если крестьянин покидал свой дом и переставал платить налоги, вся оставленная им собственность переходила обратно Халифу. Подневольные крестьяне со своей земли тоже бежали, если их господа не справлялись с засухой. Правда, обычно аристократы старались как-то их связать обязательствами, если не рабскими ошейниками, то долгами. Но бежали все равно, жизнь-то дороже, а среди тысяч беженцев как прежнему хозяину найти должника? При этом обезлюдившие деревни аристократы старались скорее спихнуть обратно под управление Халифа, чтобы не платить налоги. Однако, так же легко получали ее обратно, когда ситуация менялась, так что фактически они просто брали отпуск от налогов на год, и ничего не менялось. Технически можно было освободить эти земли окончательно, если за время без управления аристократами там поселятся жители, оформят свое свободное поселение и начнут сами отчислять налоги Халифу. Но такое случалось редко, воевать с Великими родами никто не хотел, они сами легко захватывали свободные поселения под свое управление, для этого требовалось только согласие большей части жителей, которого добивались, опутывая людей долговыми обязательствами.
С одной стороны, свободным крестьянам жилось лучше — Халиф далеко, ничего не проверяет, налоги фиксированы — только за землю. Но и помощи практически не дождешься, если разбойники нападут или еще что случится, а за самосуд можно и в тюрьме оказаться.
Под управлением аристократии сложнее, если не сам аристократ, то его управляющий живет близко, назначает налоги по своему усмотрению. С одной стороны, может скинуть семье, оставшейся без мужчины-кормильца, с другой налоги брали и с ремесленников, и с торговцев, и с охотников, и с любой дополнительной прибыли крестьянина, так что когда-то это было выгодно, а когда-то — нет. Налоги не были совсем уж произвольными, но отличались на землях разных аристократов, да и даже внутри них. При этом сами аристократы должны были платить Халифу фиксированную сумму, ниже, чем с земель свободных крестьян, так как они брали на себя часть функций по управлению землями: обеспечивали починку каналов и рытье новых, работу магов, сбор налогов, контроль над преступностью и прочее. Для бюрократического аппарата государства было проще получить все деньги разом с большого куска земли, чем с каждой свободной деревеньки отдельно.
Мы же собирались организовать от купечества что-то вроде объединенного Великого рода: взять в управление несколько деревень (в зависимости от числа желающих людей), организовать все по-умному и в будущем получить выгоду. Точнее говоря, выгода меня волновала в данный момент в последнюю очередь, меня волновало выживание людей, а купцы надеялись на выгоду. Но они и финансово вкладывались больше.
Поэтому, чтобы не бодаться ни с аристократами, ни с прежними владельцами домов, нам было выгодно взять под свой патронаж деревни, где и так прежде жили беженцы, и при этом чтобы деревни были свободные. В идеале мы призывали всех будущих участников нашей программы искать своих бывших соседей и объединяться. Если больше половины жителей деревни подпишут контракты, то и весь населенный пункт с окружающими полями перейдет под наше управление автоматически. А вот если нет, то придется выбивать земли через магистрат.
Конечно, теоретически такое управление деревней мог потянуть и отдельный купец, некоторые предполагаемые наши партнеры так и заявляли. Но на деле, имея много деревень в одном районе, можно было подключить эффект масштаба — куда выгоднее объехать за одну поездку много деревень для сбора налогов или подвоза продуктов, чем отправлять к каждой деревне отдельную миссию. К тому же, какие-то деревни могут оказаться прибыльнее, а какие-то более убыточными, заранее это не просчитать. А, сложив их все вместе, мы могли получить некую среднюю прибыль и поделить на участников предприятия, пропорционально их вкладу, таким образом распределив риски.
Свободные крестьяне не очень радовались перспективе стать подневольными, несмотря на то, что сейчас они вообще являлись простыми полуголодными беженцами. Тем более, что мы требовали подписания строгого контракта, налагающего ответственность не только на главу семьи, но и на всех его домочадцев.
Были в нашем контракте и пряники: фиксированная система налогообложения, обеспечение питанием или водой в периоды стихийных бедствий, обеспечение медицинской помощью в случае возникновения эпидемий. Купцы прописали для себя запрет на торговлю на наших территориях их конкурентами без специального разрешения. Из-под покровительства конклава купцов можно было выйти, если крестьянин или вся семья готова выплатить неустойку, размер которой рассчитывался по специальной формуле и примерно соответствовал всем тратам на содержание семьи в голодное время плюс прибыль в двадцать процентов. Разные преференции были прописаны для мастеровых, особенно если они смогут делать те товары, которые заинтересуют городских купцов. Например, они могли отдавать свои товары в счет уплаты налогов и не возиться с их продажей, а отдав сразу все, могли получить на руки живые деньги за вычетом налогов. При этом там же в договоре указывалась максималь