— Нет, не годится! — покачала головой Апраксина. — Мне бы не хотелось ни тратить время, проверяя подряд все дороги в этом округе, ни пугать раньше времени Георгия Бараташвили.
— Простите меня, милые дамы, я виноват, но достоин снисхождения, — сказал Генрих. — Я все-таки той ночью больше следил за впереди идущей машиной, чем за дорогой.
— Да это понятно! — сказала Альбина.
— Мы все-таки должны провести следственный эксперимент, как я и предлагала с самого начала, — заявила Марго, и ее большие черные глаза заблестели. — Генрих должен напиться примерно до той же кондиции, как в тот раз, а потом он сядет в машину и…
— Угу. И разобьет в хлам машину и сам покалечится! — проворчала Альбина. — Лиза?
— Да, это можно попробовать!
— А я что говорил с самого начала? Жаль только, что мы выпили всю наливку… Придется обойтись одним мозельским!
— Ах, какая беда! Нарушится чистота эксперимента! — сказала Альбина.
— Видишь ли, сокровище мое, я помню, что в ту ночь никак не мог избавиться от запаха черной смородины во рту. Такое, знаешь, назойливое послевкусие. Мне может помешать его отсутствие!
— Ну, это-то как раз можно устроить: пожуешь листок-другой черной смородины, и будет тебе запах.
— Закусывать мой марочный мозель листьями черной смородины? Впрочем, может быть, это поможет… Лишь бы не протрезветь!
— Ладно, возвращаемся!
И они вернулись в усадьбу баронов фон Ляйбниц и там сначала дождались темноты, чтобы не нарушать чистоту эксперимента. Как только солнце скрылось за горами, барон принес из погреба несколько бутылок мозельского белого вина.
— Дамы составят мне компанию?
— Увольте! — сказала Апраксина. — Мне надо иметь трезвые мозги.
— А также горячее сердце и холодную голову, — сказала Альбина. — А вот я не брошу мужа в беде и разделю с ним все испытания этой ночи. Наливай, Генрих!
— А мне пить нельзя, — сказала Марго. — Я должна быть очень внимательна и наблюдательна: интуиция говорит мне, что из этой поездки я вывезу хороший детективный сюжет.
— Ты что, снова собираешься ехать с нами? — удивилась Альбина. — Смотри, это может занять полночи!
— Да хоть всю ночь до утра! Ни за что не пропущу это приключение!
— Может, лучше все-таки тебе остаться, Марго? — озабочено спросила Апраксина.
— Нет и нет! Не забывайте, что это все-таки была моя идея. Да и «русалку» в бассейне нашла тоже я!
— Не будем лишать ее удовольствия, — сказал барон. — Впервые в жизни, однако, я пью не по желанию, а выполняя задание. Любопытное ощущение!
Еще через пару часов, когда барон, по его мнению, уже был готов к проведению эксперимента, Альбина вынесла откуда-то небольшую бутылочку с темно-золотистой жидкостью и торжественно объявила:
— Вот тебе недостающий ингредиент, Генрих! Бальзам, настоянный на смородиновых почках, на сиреневых цветах и еще пятнадцати травах.
— Это, надеюсь, не жидкость от мозолей, мое сокровище? — покосился на бутылочку Генрих.
— Нет, дорогой, это средство от радикулита! — Она налила бальзам в маленькую рюмку и поставила ее перед мужем.
— На спирту?
— Да, на спирту, — и, чуть поколебавшись, добавила: — Отчасти — на муравьином. Но запах у бальзама черносмородиновый, за это ручаюсь! Я им пользовалась, когда мне в спину вступило, так потом моя ночная рубашка пахла смородиной после двух стирок.
— Я помню! — сказал Генрих.
— Так это наружное средство? — спросила Марго.
— По запаху — очевидно, — сказала Генрих, понюхав настойку. — Ваше здоровье, дамы! — и немедленно выпил. — Дд-а! Спасибо, мое сокровище, я думаю, этот запах сохранится до утра. Лишь бы мне самому от него не протрезветь.
— На здоровье, дорогой! Нет, я думаю, это тебе не грозит, это все-таки аптечный спирт.
— И муравьиный! — добавила Марго, с восторгом глядя на барона: она очень любила, когда мужчины на ее глазах совершали подвиги.
Они выехали, когда уже совсем стемнело и дороги почти опустели. Барон сразу же развил бешеную скорость, срезая повороты. Визг тормозов сопровождался визгом Марго, прижавшейся на заднем сиденье к Апраксиной.
— Генрих, нельзя ли чуточку потише? — попросила графиня.
— Никак нельзя! — отрезал барон. — Именно с такой скоростью мы ехали в ту ночь с Георгием Бараташвили.
— Вот как, — сказала баронесса и не стала мешать проведению эксперимента.
Они подъезжали к Гмунду, от которого Генрих должен был взять правильное направление — по правому или по левому берегу озера Тегернзее. Подруги напряженно ждали, куда он свернет на развилке. Но барон, доехав до указателя на развилке, никуда не свернул: он просто остановил машину на обочине, вышел из машины, направился к столбику с двумя стрелками, указывающими одна на городок Тегернзее, другая на Бад Визее, встал под ними и долго стоял без движения. Наконец он вернулся к машине, сел за руль и решительно сказал:
— Нам направо, на Бад Визее.
— Ты уверен, дорогой? — спросила баронесса.
— Абсолютно. В ту ночь Георгий тоже остановился на развилке и пошел к столбу с указателями. Я подумал, что он не может прочесть названия и пошел ему помочь. Оказалось, ему просто приспичило помочиться, и он решил сделать это на перекрестке под указателем. Я решил, что идея недурна и пристроился рядом. Стоять просто так было скучно, я поднял голову и прочел «Бад Визее». А Георгии стоял слева от меня, и над ним было написано «Тегернзее». Так мы и стояли, каждый под своим указателем. Сделав свое дело, мы вернулись к машинам, сели и поехали, и тут я с удовольствием отметил, что Георгий свернул в сторону «моего» указателя — на Бад Визее.
В прелестном курортном городке Бад Визее по набережной и по центральной улице, она же главная дорога, еще гуляла публика, были открыты все рестораны и уличные кафе. Возле ресторана с башенкой Генрих снова притормозил.
— А теперь что? — спросила Альбина. — Племянник княгини и здесь выходил пописать?
— Нет. Здесь он просто притормозил, высунул голову из машины и минуту-другую смотрел на ресторан. Наверное, думал, не стоит ли нам зайти и еще что-нибудь выпить. Но передумал и поехал дальше, а под следующим светофором свернул… Вот только куда он свернул, направо или налево, того я не помню.
— Думай, Генрих, думай! До сих пор ты ехал просто замечательно! Я верю, что ты вспомнишь! — поощряла мужа Альбина.
Они подъехали к светофору, зажегся красный свет, и они встали.
— Ни вспоминать, ни раздумывать тут особенно нечего, — сказала Апраксина. — Поворачивайте направо, Генрих!
— Правильно, здесь мы повернули направо! — радостно воскликнул барон. — Я вспомнил! Но как вы смогли это угадать?
— И угадывать нечего: свернув налево, мы бы через десять метров либо уткнулись в забор, либо съехали в озеро.
— Ах, да! Тут ведь слева везде озеро! — вспомнил барон. — А дальше сначала будут пастбища и несколько крестьянских усадеб, а потом дремучий лес — его надо проехать насквозь по лесной дороге, и сразу за лесом — река, мост и за мостом холмы, а на нем разбойничий замок Георгия. Ну да сами увидите!
Вдоль проселочной дороги действительно шли пастбища и стояли крестьянские дома и службы. Они проехали какую-то одинокую виллу без огней, белевшую на склоне холма в стороне от дороги. Дальше никаких строений уже не было, а затем по бокам дороги начался лес.
— Здесь надо повернуть налево! — сказал Генрих, увидев лесную дорогу.
— Но здесь висит запретительный знак! — сказала баронесса.
— Да, вижу, — ответил барон. — Я и той ночью обратил на него внимание: запрет для машин и мотоциклов. Но как хочешь, мое сокровище, а свернуть надо именно сюда! — И он повернул на лесную дорогу. Некоторое время они ехали сквозь лес, так близко подступавший к дороге, что ветви деревьев иногда царапали крышу автомобиля. Потом впереди показался просвет, и они выехали на опушку. Перед ними действительно струилась, поблескивая в лунном свете, неширокая горная речка, а через нее был перекинут крутой каменный мост. За рекой лежали пологие холмы, по ним поднималась и опускалась дорога, а на одном из холмов стояла группа строений. Освещенные все еще полной луной, они действительно издали были похожи на какой-то мрачный замок или разбойничье гнездо. Ни в одном окне не было света.
— Вот оно — гнездо горного князя Георгия Бараташвили! — сказал Генрих. — Ну что, будем заезжать?
— Ни в коем случае! — сказала Апраксина.
— Почему? Хозяин будет рад гостям, а вы наконец увидите вашу «русалку» или ее двойника… двойницу…
— Нет! Ты слышишь, Генрих, Лизавета говорит, что этого делать нельзя — ну, значит, нельзя. Мы сейчас разворачиваемся и едем баиньки. Ты прекрасно справился с заданием, а теперь тебе пора спать.
— Ты, как всегда, права, мое сокровище! — сказал барон, послушно развернул машину носом к лесу, а потом вдруг лег на руль и закрыл глаза.
— Э, нет, так дело не пойдет! — сказала Альбина. — Здесь спать нельзя, дорогой, это неконспиративно! Пересаживайся живо на мое место — я сама поведу машину обратно.
Она заставила барона поменяться с нею местами и села за руль.
— Только не гони, умоляю тебя! — попросила Марго.
— Хорошо, не буду, — кивнула Альбина. — Я буду ехать так медленно, как только смогу.
И она поехала через темный лес со скоростью похоронных дрог. Через четверть часа такой езды Апраксина не выдержала.
— Как ты думаешь, Альбина, к утру мы доберемся до дома?
— До твоего дома — определенно нет. А вот до нашего можем и добраться, не исключено…
— Давай-ка снова меняться местами: вы с бароном сядете, вернее, ляжете сзади, а мы с Птичкой сядем впереди, и я поведу машину.
— А ты разве помнишь дорогу? — удивилась Альбина. — Ты же ничего не пила сегодня!
— Помню, помню! В случае чего Марго мне напомнит.
— Ну смотрите…
Все поменялись местами, графиня повела машину, а пьяненькие барон с баронессой, обнявшись, сладко спали на заднем сиденье.
— Как жаль, что мы не подъехали к этому разбойничьему гнезду, — сказала Марго. — Нас там могли ожидать какие-нибудь удивительные приключения!