— А-а-а! — завопил Санек и, бросив меня, кинулся к окну. Игорь, при всей своей немаленькой комплекции, порхнул за ним.
Как в замедленной съёмке, Санек обернулся, увидел приближающегося бойца и ударил себя в живот своим же ножом.
«Почему в живот? — лениво подумалось мне. — В шею надежнее».
Тут раздался звон, окно вылетело, брызнув фонтаном стекла, смешались в кучу шторы, люди, топот, шум, гам. Отключаясь, я увидела, как Маргарита поднимается со стула, улыбается и смотрит на меня.
И последнее, что я почувствовала — как сильные руки поднимают меня и несут. Знакомое ощущение, только когда это уже было?..
Потом — туман, иногда прерываемый вспышками, какие-то голоса, мелькание ламп, запах лекарств, пиканье приборов. И блаженная тишина…
Наверное, я умерла и оказалась в раю. Мне было так хорошо, тепло, уютно. Ничего не болело, и в целом я не чувствовала тела. Невообразимая легкость и простота. Ничего не волнует, не беспокоит. Ах, как хотелось остаться навсегда в этом блаженном состоянии! Невесомость, где нет ни времени, ни людей, ни космоса и звезд. Порой откуда-то издалека я слышала голоса, которые звали меня. И они становились все громче, все требовательнее. Я сначала бежала от них, а потом, сдавшись, устремилась на зов.
— Мама!
— Майя!
И, наконец, пришли ощущения. Сначала навалилась страшная тяжесть, будто на груди лежит гранитная плита, и сделать вдох — как поднять ее. Потом вернулось осознание тела — руки, ноги, голова. А с ним и боль. Уже не такая сильная, как раньше, но все равно существенная.
Я застонала.
— Мама! — тут же откликнулся дочкин голос.
— Амалька… — блаженно подумала я, и тут же спохватилась: ее не может быть тут, она же в Сибири.
— Мамочка, родная! — снова услышала я, и сомнений не было, это она, дочка.
Пошевелила рукой и почувствовала в ответ горячую ладошку.
— Майя, откройте глазки, — послышался другой голос, очевидно, врач.
Я послушно попыталась открыть. Не без труда, но мне удалось. Сначала смутно все было, а потом проступило лицо доченьки, и рядом — мужчина в халате и шапочке, кто-то еще там был, но я устала смотреть и закрыла глаза.
— Ну, все хорошо теперь будет, — весело отрапортовал врач. — Сто лет жить будете! А пока отдыхайте.
Он ушел, осталась медсестра, делать какие-то манипуляции с капельницами, снимала и подключала датчики, а мы с Амалией сцепились руки и так радовались друг другу.
Дочка всхлипывала, вытирала нос. Я хотела сказать, чтобы не плакала, но губы слиплись, медсестра увидела и протерла мне губы бинтом с водой. О, какая вкусная это была вода.
— Привет! — наконец, прошептала я.
— Привет! — откликнулась дочка. — Как же ты меня напугала!
— Солнышко мое! Как же я скучала!
— И я, — сказала Маля, целуя мою руку. — Почему ты ничего не рассказывала мне?!
— Да зачем было тебя тревожить? И ты все равно ничем не могла помочь. — отдохнула немного и продолжила: — Давно я тут?
— Неделю.
— Ого!
И тут же пронзило воспоминание. Маша! Толик!
Мне страшно было спрашивать. Но Малька сама догадалась.
— Теть Маша жива! И дядя Толик тоже! Он много крови потерял, но жить будет, его прооперировали! А у нее травма головы! И Лупита тоже в порядке! Ее родители сразу же, как узнали, прилетели на самолете, ну я с ними, естественно.
— А что было-то? — спросила я.
— Ну, после того, как Лупита позвонила Никите Ивановичу, ее папе, он позвонил Маргарите Семеновне. Он-то вообще не в курсе был, что тут творится. Маргарита Семеновна тут уже сама всех на уши поставила. Но штурм начать боялись, думали, что тебя убьют, — она заплакала.
— А как узнали-то? — я все еще не понимала.
— Лупита, когда звонила отцу, как-то умудрилась набрать тетю Таню и включить запись, и она все слышала и знала. Она уже прилетела сюда и все вместе думали, как начать штурм. Маргарита Семеновна сказала, что зайдет сама и посмотрит, что там творится. Ее там послушались, почему-то, и пустили. А потом, когда уже все закончилось, распорядилась, чтобы тебя вертолетом отвезли в Москву, в хорошую клинику. Тебе сделали операцию, и все хорошо, только кровотечение было сильное. Но теперь все в порядке.
— А… — я хотела спросить про Санька, но не решилась.
— Он тоже жив. Пока. В тяжелом состоянии. — она поколебалась и добавила, — упал на нож во время штурма. Два раза.
— А ты как тут-то? — заволновалась я. — Где тебе жить? На что?
— Не переживай! Мне Маргарита Семеновна тут свою квартиру предоставила. И я не одна, меня охраняет Сергей Валентинович.
— Кто? — удивилась я.
— Щас! — Амалька убежала куда-то и вернулась не одна. С Сергеем.
Глава 28 Хорошие девочки попадают в рай
Я обомлела. Казалось, целую вечность его не видела. И даже не поверилось, что это он. Из воображаемых собеседников превратившийся в живого, настоящего, улыбающегося Сергея.
Я рефлекторно подтянула одеяло к шее. Он ухмыльнулся. Взгляд его стал таким шкодным, что я поняла: он помнит наше с ним приключение. И почувствовала, как щеки заливает румянец.
— Ну и что ты без меня устроила? Неугомонная. — он подошел, сел на стул рядом и подоткнул мне одеяло.
Глаза заволокло слезами, я ничего не могла сказать.
— Пропал куда-то, — прошептала, наконец.
— Ну извините, — развел он руками. — Служба у меня такая. В любой момент могут сорвать с места. Вот так получилось.
— А мне ничего не сказал, — укорила я.
— Сказал, — упрекнул он. — Если бы некоторые почаще заглядывали в почтовый ящик, то и телефон бы мой знали, и все остальное.
Если бы я могла, то стукнула бы себя по лбу. Почтовый ящик! Я туда не смотрела, и правда, наверное, месяц! Обычно там рекламки всякие, жду, пока переполнится, и все выбрасываю.
Амалька, поняв, что нам есть о чем поговорить, тактично вышла из палаты. Медсестра тоже.
Я не знала, что сказать.
— А сейчас, как тут очутился?
— Друзья позвонили, сообщили, что в моем доме кипиш намечается. А я уже рядом был, в соседнем городе. Примчался уже к штурму. Знаю понаслышке и неточно, что там произошло. Но ты же расскажешь?
Я кивнула.
Он наклонился и поцеловал меня. По-настоящему, в губы.
И пока я, задохнувшись, пыталась прийти в себя, он тихонько сжал мою руку и сказал:
— Отдыхай, дорогая. Ты мне нужна живая.
Все ушли, а я минут десять лежала, хлопая глазами. Потом и правда задремала. Проснулась, когда уже была ночь. Мое обычное везение вернулось, ага. Когда еще просыпаться-то! За окном темно, пикают приборы, на теле датчики какие-то, капельница. Подумала: может, мне приснилось все? И Сергей, и Амалька? Ну нет, я бы все это не придумала. Но как это возможно? Он что, правда, поцеловал меня? И назвал «дорогая»? И сказал, что я ему нужна? Ущипните меня. Попробовала пошевелиться. Больно. Но надо. Поднапряглась и повернулась набок. Прислушалась к себе. Да нормально, терпимо. И села. Голова тут же поплыла, прибежала медсестра, поохала. Я извинилась, что разбудила ее, а она ответила, что не спала.
— Встать уже хочется? Это хорошо, но только под присмотром.
— А когда меня в палату переведут?
— В какую палату? — удивилась медсестра. — Вы уже в палате. Тут и будете выздоравливать.
Ну ни фига себе! Персональная палата, офигеть! Я огляделась. Просто роскошно! Диванчик в углу для посетителей, телевизор на стене, холодильник в углу. Нет, Майя, ты умерла и попала в рай.
Следующие дни потекли лениво. Процедуры, посещение врача, Амальки, Сергея (я все еще не знала, как себя с ним вести), еда и отдых. Созвон с Танькой, ПалЮричем, Маргаритой. Звонила Лупита, рассказала, что она с родителями, и теперь просто не нарадуется всему, что произошло. Намеками (конечно же) она выложила нашу историю в инстаграмм, просмотры и подписки взлетели до небес, даже журналисты уже взяли у нее интервью. Она была счастлива.
— МамаМаечка, ждём не дождемся! Мама-папа очень хотят познакомиться! Очень хотят твоих пирожков! Ты такая молодец, такая храбрючая! Я напишу об этом книжку! Гонорар пополам!
Ну, в общем, Лулу в своем репертуаре.
Позвонил сын Танькин, пожелал скорейшего выздоровления.
Даже не знала, что стольким людям есть до меня дело. Все радовались, что я живая, обещали приехать, когда окрепну, и я всем отвечала, что буду очень рада.
Приходил следователь, спрашивал, что произошло. Я сказала, что была в шоке и мало что помню. Про предысторию с квартирой умолчала. Договорились, что подробно все расскажу, когда приду в себя.
Спустя три дня уже уверенно ходила по коридору. Благо, у меня оказался очень приятный костюм, и вообще, было все, что нужно. Но вот внешний вид… Правая рука в гипсе, все тело в синяках, ушибах, бок заклеен, на шее тоже швы, бедро все синее, а спину даже не знаю, но по ощущениям тоже в пробоинах.
Посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась. Вот это чудище! А Сергей еще лез целоваться!
Уговорила медсестру помыть голову. Стало намного приятнее.
Наконец, мне было объявлено, что могу посетить Машку.
Я чуть ли не вприпрыжку побежала.
Увидела подругу, так же, как я, в отдельной палате, похудевшую, побледневшую, под глазами — синяки, и не смогла сдержать слез.
— Маша! Какое счастье, что ты жива!
— Ой, золотце, я сама так рада! И каждый день Богу благодарность приношу, что мы все остались живы после такого…
Мы обнялись, прижались друг к другу, посидели так.
— Что было-то, расскажешь?
Она махнула рукой.
— Да я сама виновата. Пришла Лулу, и я за ней не закрыла дверь, ждала Толика с работы. Сидим, болтаем, и тут сзади удар по голове. Я отключилась и дальше ничего не видела. А он, оказывается, связал Лупиту, и когда Толик пришел, напал на него и ранил. Чуть-чуть не достал до сердца. Повезло, что он не профессионал. Вообще во всем повезло. — она задумалась. — Или не повезло. А Лупита-то, какая молодец! Сообразила у него телефон попросить, его по номеру и отследили. А сама включила звонок на своем телефоне, набрала Таньку. Та сразу и догадалась, где мы и что происходит.