— Шуба! Настоящая!
Весь хмель как рукой сняло. Я сидела на полу, гладя шелковистый мех. Прибежал Сергей с одной намыленной щекой и бритвой в руках.
— Ну вот! — Огорчился он. — Хотел вручить под звон курантов.
У меня моментально испортилось и без того не радужное настроение. А я- то ему портмоне приготовила! А он мне шубу. Норковую. За бешеные деньги. Вот подлец!
В воздухе повисла чувство неловкости. Я всхлипывала, виня себя за неуклюжесть. Он молча подошел, накинул шубу мне на плечи, поцеловал.
— Прости, я виноват. Не надо было заранее класть под елку.
— Ты офигел?! — вскипела я. — Я накосячила, а он извиняется! Мне и так хреново от того, что я испортила нам праздник, а теперь вообще… Ы-ы-ы!
И заревела.
Он мялся, не зная, что делать, а потом вздохнул и ушел, наверное, к себе.
Я, в слезах, подошла к зеркалу, и покрутилась в новой шубе. Она была прекрасна. Никогда в жизни ничего подобного у меня не было! От этого я зарыдала еще сильнее.
Тут вернулся Сергей, идеально одетый, выбритый, набрызганный парфюмом, и в целом самый прекрасный и замечательный.
— Ну хватит, хватит, — поднял меня с пола, усадил на стул.
Я полезла обниматься.
— Прости меня, дуру!
— Все, простили друг друга и начали собираться на свадьбу, да? — он ласково вытер мне щеки и чмокнул в лоб. — А шубку просто надень, зима все-таки.
— Только больше ничего не дари! — взмолилась я. — Это не для моих слабых нервов!
— Договорились!
Пока я умывалась, он приготовил завтрак. Яичницу и бутерброды. И кофе.
От нервов мне даже кусок в горло не лез. Но я мужественно заставила себя. Взяла себя в руки. Съела все и выпила. Накрасилась, надела платье. Набрызгалась духами. Расчесалась. Надела сапожки на каблуке. И шубку.
— Королева! — восхитился Сергей. — Ну все, можно и к молодым выдвигаться.
— Сначала к Машке! — подняла я указательный палец вверх. Хотя к Машке было вниз.
— Я никуда не пойду! — простонала подруга, когда мы прошли в комнату.
Озадаченный Толик терся у порога.
— Я умираю! — трагически продолжила она. — Меня отравили враги!
— Ты сама себе враг! — подтягивая ее, решительно возразила я. — Ничего, зеленая кофточка замечательно оттенит чудный цвет твоей кожи.
И, несмотря на попытки изобразить обморок, одела ее в приготовленный к случаю костюм.
В общем, нам удалось собраться в кучу.
— О, шуба?! — соблаговолила она заметить. — Откуда?!
— Подарили! — кокетливо махнула волосами я, косясь в сторону Сергея.
— Везет! — завистливо вздохнула она. — И даже не на Новый Год! Эх!
— Ничего, тебе тоже подарят! — я с нажимом посмотрела на Толика. Он сделал вид, что рассматривает трещину на потолке.
И мы поехали к Таньке.
Она тоже была не готова. Вернее, была готова все отменить. И, похоже, еще со вчерашнего вечера. Как же плохо, что они с Павлом решили последнюю холостяцкую ночь провести раздельно! На полу лежали клочки свадебного платья, растерзанный букет и туфли с отломанными каблуками. Мы ахнули.
— Что случилось?!
— Все говно, — мрачно заявила она, хлебнула из бутылки шампанского и пошла в ванну.
Мы переглянулись.
— Твою мать! — с чувством произнесла я и подняла платье — оценить ущерб. Оно было испорчено безвозвратно.
— Так, все! — угрожающе сказала я, доставая телефон. — Я вызываю МЧС!
Через десять минут идеально причесанная, одетая в бордовое бархатное платье, длинную каракулевую шубу, с накинутым на плечи пуховым платком, дыша морозом и туманами, явилась София Павловна. Еще через десять минут Танька была вынута из ванны, напоена чаем с ромашкой, одета в выходное голубое платье из шкафа, украшена жумчужным ожерельем, сидела на стульчике ровненько, ручки на коленках, а будущая свекровь накручивала ей локоны. А мы с Машкой красили невесту.
Наконец, невеста была готова. Они с Софией Павловной обнялись, прослезились, встали у окна ждать возлюбленного, и тут зазвонил телефон.
Машка слушала то, что говорили, и ее лицо плавно из серо-зеленого превращалось в красно-бордовое. Она ничего не сказала, положила трубку и аккуратненько вывела меня в кухню.
— В кафе форс-мажор. Отключили свет, разморозились холодильники, повара ничего не успевают приготовить.
Я тихонько выругалась.
— Почему я не удивлена?! Все нормально, мы легко найдем другое кафе тридцать первого декабря без бронирования! Какому идиоту пришло в голову расписываться на Новый Год?!
— Может, сами приготовим? — неуверенно предложила Машка.
— Да запросто! — ответила я. — Только и продуктов нет, и людей тоже!
— Труба! — скисла Машка.
Тут в дверь позвонили. Начали приходить гости. Мы молча помолились и решили пока Таньке ничего не говорить. Авось, как-то само и решится.
Дом заполнился людьми. Родители Лупиты, она сама, еще красивее и ярче, чем месяц назад, и совсем не скрывающая влюбленных глаз, то и дело прижимаясь к Антону. Амалия и Вэньмин, как попугайчики-неразлучники, вечно о чем-то перешептывались, и в общем, были на своей волне. Я отметила, что дочь расцвела, и порадовалась: значит, хороший мужик этот Ванька, даром, что китаец. А может, и поэтому. Мы почти не общались в последнее время, и это было даже хорошо. Очевидно, та самая пресловутая сепарация. И как прекрасно, что она у нас произошла безболезненно для обеих.
Пришла и Юля, в купленном вчера платье, и сразу повисла на Сергее, чему я конкретно сейчас только обрадовалась. Я мучительно соображала, где и чем всех кормить. Не в чебуречную же всех вести, ей-богу?
Владимир и Габриэла были с красивущим букетом. Она, улучив момент, подошла ко мне — поставить букет в вазу. Мы обнялись, и прошли в кухню. Пока я пристраивала цветы, она учинила мне допрос.
— Что случилось?
— Да ничего, что ты! — попыталась отшутиться я.
— Мая! — зашипела Габриэль. — Ты врать не умеешь!
— Что, так сильно заметно? — сникла я.
— Заметно! — отрезала она.
И я ей рассказала про кафе.
Она задумалась.
— Сейчас что-нибудь придумаем!
— Да что тут придумаешь? — махнула я рукой. — После регистрации отправим молодых кататься, а сами нарежем оливье и пожарим курицу. Ну может получится пиццу заказать.
— Пиццу?! — ужаснулась она. — Нет, только не это!
Но тут нас позвали, и разговор пришлось отложить.
Гости все прибывали. Танька, обложенная цветами как царица индийская, умоляюще посмотрела на меня. Я поняла и приблизилась в полуприседе, почтительно встала рядом и принимала подарки и букеты.
— Принеси коньяку, — одной стороной рта прошептала подруга.
— Ага, щас! — язвительно возразила я. — Чтоб ты снова тут бегала неглиже и орала матерные песни?
— Когда это я матерные орала? — мгновенно обиделась она.
Но тут взревели фанфары, или это только в моей голове, шум усилился, и на сцену вышли трое, как из леса.
Я невольно залюбовалась. ПалЮрич и сам хорош, но друзей он привел — ну просто Джони Депп и Брэд Питт. Танька помрачнела. Я вздохнула: ох уж эти ее комплексы насчет возраста! За что мне это?!
По устоявшейся еще со школы привычке, разгребать все говно вечно выпадало мне. Кто решил, что у нас будет скромная взрослая свадьба безо всякой тамады? Машка и Танька. И где они, когда без тамады невозможно? А вот хрен знает. Вернее, Таньке нельзя, с нее вчерашней бани хватит, а Машка опять небось блюет в туалете. Потому я решительно повела плечами, вышла вперед и завела:
— А что это за добры молодцы к нам пожаловали?
— Кунаки влюбленного джигита! — подбоченясь, ответил первый, блондинчик.
— И чего же вам, кунаки, надобно?
— Хотим невесту для нашего друга!
— Так пожалуйста, выбирайте, невест у нас много, одна краше другой! — пропела я, а Танька дернула меня за подол. — Только потянете ли финансово? За невесту калым полагается!
— Простите, уважаемая! — выдвинулся вперед второй, чернявенький. — Правила изменились, теперь невеста калым платит. Жених-то у нас особенный, эксклюзивный, ни разу не женатый, спортивного телосложения, молодой и прыткий!
Я спиной почувствовала Танькино напряжение.
— Так то с нового года, а пока еще старый! — меня было не остановить. — К тому же, все это скорее наводит на сомнения, чего же такого хорошего, и никто не подобрал?
— Майка! — угрожающе зашипела Танька.
Но тут сам ПалЮрич вышел вперед.
— А я ждал свою королеву! И вот, дождался!
Танька заулыбалась.
— Ладно, не буду вас мучить глупостями, — смягчилась я. — Платите калым и забирайте красавицу.
Про себя подумала, что в свете создавшегося финансового и продовольственного кризиса любая копейка не лишняя.
Парни, вздыхая, расчехлили бумажники.
Я их обобрала как липок, мучая вопросами, какой у невесты размер ноги, какого цвета у нее глаза, сколько пальцев у нее на руках и ногах и какое ее любимое блюдо. Молодежь пошла глупая, неопытная, они не были должным образом подготовлены, в отличие от нас, прошедших все эти муки ада еще на своих свадьбах. Мы-то знали, что вместо ответа можно было потребовать откуп в виде рюмки, а эти дурачки покорно отдавали купюру за купюрой. Так что когда их бумажники опустели, я милостиво разрешила им сплясать и допустила, наконец, жениха к невесте.
Тут только вспомнили, что фотографа нет. Спасла всех Лупита, нащелкавшая на свой айфон целую фотосессию. Молодые смотрелись вместе великолепно, я уже даже и не жалела пресловутого свадебного платья, в этом Танька смотрелась и моложе, и стройнее, и в целом была просто красавица.
Мы распределились по машинам. В нашей с Сергеем, кроме нас, уселась молодежь: Антон с Ванькой, им на колени Амалька с Юлькой и Лупита рядышком. Машка с Толиком повезли жениха и его друзей, Танька на своей машине доставила в ЗАГС Софию Павловну и Афанасьевых.
Конечно, не мы одни оказались такие умные, ЗАГС кишел новобрачными, их родственниками, друзьями, фотографами, повсюду мелькали блестки, цветы, взрывались пробки шампанского и летал серпантин. Учитывая, что Новый год, среди брачующихся ходили Деды Морозы и Снегурочки. Танька загорелась было вырядиться Дедом Морозом и даже пошла договариваться о костюме, но ПалЮрич сумел ее отговорить. На нас глазели, очевидно, задаваясь вопросом, где же у нас невеста.