Я развернулась и стала ледоколом.
«Тупик Школьный» — высморкался динамик, и я выпала из маршрутки, судорожно сжимая пуговицы пальто.
Путь лежал через тесный двор соседнего дома, дальше скверик, мусорка и вот моя деревня, вот моя дом родной.
Главный сюрприз дня поджидал меня у мусорки. Чудная советская тумбочка, массивная, глянцевая, стояла прямо на проходе, будто ждала лично меня.
Не подумайте, это не в моих правилах, но тут что-то шевельнулось в душе. Будто в детстве увидела грязного котенка, и захотелось забрать, помыть, назвать Пушком и играть с ним в бантик на веревочке.
Я огляделась, как вор. Свидетелей не наблюдалось. Подхватила тумбочку, охнула, поняла, что не утащу. Но меня уже было не остановить. Поволокла как раненого солдата с поля боя. На асфальте тумбочка предательски заскрипела.
Потерпи, хорошая моя, — сквозь зубы процедила я, упираясь ботинками в осеннюю грязь. — Скоро будем дома, я тебя помою, покрашу, будешь как новенькая.
Как я, пыхтя, втаскивала ее на второй этаж, умолчу. Наверное, мне помогали ангелы. Потому что я всю дорогу молилась, чтобы не встретился никто из соседей.
И вот мы с тумбочкой были дома.
Пальто было измазано, одной пуговицы все же не хватало, ботинки и сумка находились в шоке от моего поведения и отношения к родным вещам из-за какой-то приблудной тумбочки.
Часа через полтора, намытая, укутанная в старый банный халат, с полотенцем на голове и маской на лице я приготовилась наслаждаться новой серией турецких страстей. Заварила чай с мятой, на шарлотку меня не хватило, ограничилась пряниками. В коридоре на веревке сохло пальто, помытые ботинки на батарее, тумбочка посреди комнаты.
В дверь позвонили. Я решила, что это Машка, прошкандыбала в прихожку, щелкнула замок и крикнула: «Заходи».
Сама прошла в кухню.
Когда я повернулась, в дверях стоял Мужик. Вот такой вот, с большой «М», заняв весь дверной проем. Высоченный, широкоплечий, русый, но с уже редеющей шевелюрой, симпатичный, а главное хорошо выбритый. Терпеть не могу небритых мужиков. В общем, отвратительный тип. В том плане, что для меня никакого матримониального интереса не представляющий. Потому как на такую мымру он мог обратить внимание только если бы я осталась одной-единственной женщиной на земле. И то после качественного ухода. Но дар речи меня все равно покинул.
— Здравствуйте, — сказал мужик, — Сергей, ваш сосед с первого этажа.
Я глупо таращилась из-под корейской тканевой маски, превратившись в солевой столб. Сидящий на стуле нога на ногу в распахнутом до бедра банном халате, с тюрбаном из полотенца на голове, с чашкой чая в одной руке и пряником в другой.
Я видел, вы тумбочку несли домой с… (я мысленно взмолилась: «Только не скажи, что с помойки! Харакири после этого будет слишком гуманным выходом!»)
— Ну, в общем, я подумал, может вам еще какая-то мебель нужна? От старой хозяйки осталась, а мне к вам ближе перетащить, чем на помойку.
Мне не каждый день предлагают что-то бесплатное, а тем более мебель. Так что стеснение тут же было забыто, маска сорвана, и мы с соседом за чаем приступили к дележу бывшего соседского имущества.
Тогда же я и узнала, что соседка уехала к родственникам, там заболела, и так получилось, что и не оправилась. Жаль ее, конечно, хорошая была женщина.
Родственники квартиру даже осмотреть не захотели, через агентство выставили на продажу. А Сергею этот район и был нужен, уж не знаю, для каких целей. А имущество тети Вали не нужно. Так и хотел отдать кому-нибудь бесплатно.
В общем, я стала обладательницей шикарного комода с приданым — полотенца, постельное; серванта с посудой, стола со стульями — красивущими, обитыми гобеленом. Правда, потертым.
Преобразилась и кухня. Бывшая соседка, царствие ей небесное, знала толк в хорошей мебели, и вместо дешевого хлама с болтающимися дверцами мою кухню занял добротный рабочий стол, вкупе с навесными шкафчиками, тумбочка и шикарная мойка.
— И вам не жалко все это отдавать? — поинтересовалась я у соседа.
— Так у меня свое есть, куда его-то девать? Мне по стилю не очень подходят эти старые шкафы.
«А мне подходят», — мысленно заключила я.
Когда умерла мама, и я стала единственной наследницей, бывший муж настоял на том, чтобы избавиться от всей ее мебели и купить все новое. Мозги у меня были покрыты плесенью, как видно, раз я согласилась на эту авантюру. Жалею об этом по сей день. Сама я сидела в декрете, работал только он, и мебель купил посредственную, но с претензией на современность. Мамины шкафы, сервант и даже посуду он продал по объявлению, а меня поставил перед фактом.
В итоге, я с дочкой приехала в дом, где ничего не осталось от мамы. Ничегошеньки.
Хотя нет. Этот диван.
А потом так же быстро и без постановки в известность меня он все вывез в неизвестном направлении. Как мы помним, все пошло в фонд бесприданных сироток с сиськами.
Что-то мне тогда помогли собрать подруги, что-то докупила, но до былого уюта так и не дошло. И вот теперь забрезжила надежда обрести настоящий дом с настоящей обстановкой.
Амалька давно уехала, жила в общежитии, а когда приезжала, мы раскладывали этот диван и спали в обнимку.
Теперь же в большой комнате красовалась старая тети Валина дубовая кровать.
— Надо только матрас купить. — предложил сосед.
— Ничего, пока что полежит старый. А сверху подушки, одеяла и непременно ажурную вязаную накидку, как бабушка любила.
Сергей покосился на меня, но ничего не сказал, подумал, наверное, что старость может быть заразна, надо держаться от меня подальше.
— Странно, что так быстро продали квартиру, — грустно заметила я. — Хорошая женщина была, душевная. Хоть и грех так говорить, но я рада, что не видела ее умершей. Для меня она так и останется живой.
— А чего ее держать, квартиру-то? — пожал плечами Сергей. — Деньги лишними не бывают. Я слышал, у нее муж был шишкой какой-то?
— Я маленькой была, не вдавалась, кто есть кто, но жили они зажиточно. Только счастья это не принесло, — вздохнула я. — Своих детей не было, благо хоть сестра ее больную не бросила. Есть все-таки порядочные люди.
— Кстати, о людях, — замялся Сергей. — Я тут никого не знаю, только с соседкой вот познакомился, с Марией… Юрьевной, кажется.
Я кивнула.
— Она как, вообще? — он явно смущался.
— Нормальная, — пожала я плечами. — С детства дружим. А что?
— Нет, ничего… — он свернул тему, распрощался и ушел.
Я не вдавалась. Продолжила обустройство жилища, и каждая женщина подтвердит, что нет ничего приятнее, чем осваивать новую мебель.
Глава 5 Сплин и немного еды
В числе прочего, мне в «наследство» осталась тети Валина книжка с рецептами. У меня слюнки потекли от красочно оформленных описаний тортов, пирогов и салатов. Какое сокровище! Я сама себе завидовала.
Честно сказать, я кулинаркой была так себе, максимум моего таланта — шарлотка, и то пятьдесят на пятьдесят, то ли получится, то ли нет. А так, конечно, и в школе на уроках труда готовила вместе со всеми и Пражский торт, и эклеры. Правда, не помню, можно ли было их есть.
Мама моя всегда была помешана на фигуре, поэтому не пекла и не жарила ничего «вредного». Во вредное она относила котлеты, картошку, разные стейки и антрекоты (а может, просто экономила, мясо-то недешево). Поэтому на ее праздничном столе всегда было какое-то заливное, курица, салат из капусты, морковка тертая и редька. На окне вечно чах чайный гриб (в детстве я представляла как он по ночам вылазит из банки и сидит за столом, пьет чай и жалуется домовому на жизнь), в вазочке на столе непременно обитали сушеные яблоки, на десерт в любом количестве можно было съесть лимон с сахаром, а тортом были печенье со сгущенкой, но это только на праздник.
Кстати, такой здоровый образ жизни не помог маме устроить личную жизнь. Все завидные мужики уходили к ее пышнотелым подругам, очевидно приманенные селедкой под шубой или мимозой. А она все ждала. До последнего дня красила губы ярко-красной помадой. Но стоило очередному воздыхателю прийти в гости на чашку чайного гриба, как весь пыл его перетекал на других. Странные все-таки свойства у этой целебной настойки.
Неудивительно, что я безмерно завидовала людям, у которых можно попробовать домашние шедевры, типа торт Наполеон, или какой-нибудь навороченный плов с кусками румяного мяса, печеным чесноком и яблоками, и янтарно-золотым рисом. Все мои попытки приготовить такое дома заканчивались колобком из слипшейся рисовой массы с жестким вареным мясом.
А домашние пирожки! Как я любила именно такие — хрустящие, только что снятые со шкворчащей сковородки, с начинкой из поджаренной капусты с вареными яйцами или картошкой с лучком…
Я сглотнула и ринулась к холодильнику. Нашла кусок колбасы и хлеб. Чем не пир? Бутерброд со сладким чаем — вот тебе и торт, и горячее, и десерт!
Снилась мне в эту ночь тетя Валя.
— Как я рада, Маечка, что все мое добро тебе досталось! Переживала, чтобы этот сыч не повыбрасывал, как…
Что-то там было еще, но я уже не вспомнила утром. А это в памяти задержалось.
Дочь позвонила вечером, сказала, завтра придет в гости. Благо, выходной.
Чем не повод заглянуть в кулинарную книгу?
Выбирать не стала, первый же рецепт и решила опробовать. Тесто на пирожки. То что нужно.
У тети Вали и почерк был отменный, и писала подробно и досконально, будто специально для таких дилетантов, как я. Сбоку еще пометочки приписала: «дрожжи брать комнатной температуры», «яйца среднего размера», «для расстойки нагреть духовку до единички», «начинку готовить заранее».
С подсказками у меня почти все получилось. Пришлось повозиться с тестом, заляпала всю кухню, и себя заодно, я ж не знала, что оно так липнет к рукам. А потом этими липкими руками надо открыть шкаф, достать муку в банке, просыпать — вот кулема! — потом все это собирать горстями со стола и сыпать в стакан…