– Огромное спасибо, дядюшка Чак! Вы даже не представляете себе, как помогли нам! – оживлённо говорил Ли. Глаза его блестели, на щеках розовел румянец.
– Да не стоит благодарности... Я всегда так радуюсь, когда вижу, что дети счастливо улыбаются. Это самая лучшая награда, – отвечал шофёр, который был теперь не просто посторонним человеком, а дядюшкой Чаком – другом и лучшим водителем такси в Смог-Сити.
Красавица Русалочка, немного сутулый очкарик Питер и узкоглазый Ли весело улыбались счастливому Чаку.
– Ну, мне пора, друзья! Я надеюсь мы ещё когда-нибудь встретимся! Удачи вам! – говорил дядюшка Чак, отчаливая от стоянки.
– Спасибо! Счастливого пути! – кричали хранители.
Серебристо-белое такси, набрав скорость, исчезло между домами.
Все трое направились в подъезд высокого небоскрёба. Через каждые пять этажей дом опоясывали широкие магнитостоянки, на которых пестрели разнообразные летающие машины. С одной из стоянок взмыл сиреневый «Мерседес» с открытым верхом. Он чуть спланировал вниз. За рулём сидела самоуверенная красивая блондинка в ярко-красном блестящем плаще. Она повернулась к подъезду и помахала сидевшей на скамейке женщине. Та ответила ей. Затем сиреневый «Мерседес», немного набрав высоту, помчался в сторону только что улетевшего такси.
Сидящая у подъезда пожилая, в малиновом свитере и голубых джинсах женщина с интересом рассматривала приближающихся подростков. Увидев Ли, который шёл последним, она разулыбалась. Внимательный Ли, конечно, тоже узнал пожилую пассажирку, с которой они вчера ехали в одном купе сверхскоростного поезда. Но на всякий случай он сделал вид, что не заметил её и, опустив глаза, быстрым шагом проследовал мимо.
В квартиру Алекса позвонили. Кикс бросился в укрытие. На маленьком блюдечке так и остался лежать нетронутый кусочек сыра. Сердце Алекса тревожно забилось. Он открыл дверь. Русалочка, сын директора музея Питер и незнакомый, похожий на китайца подросток взволнованно глядели на несколько растерявшегося Алекса.
– О, кого я вижу! – радостно заговорил он, глядя прямо в синие глаза Русалочки. Настроение его тут же взлетело выше отметки «сто». – Добро пожаловать, заходите. Не ожидал вас так скоро увидеть вновь. Я ужасно рад.
Гости вошли в прихожую. Ли, внимательно осматривая всё вокруг, снял свой маленький рюкзачок. Питер, немного сутулясь, в замешательстве стоял у входа.
– Вы извините нас, Алекс. Врываться к вам без предупреждения уже стало какой-то нехорошей закономерностью, но так сложились обстоятельства, что мы вынуждены просить у вас убежища, – заговорила Русалочка. Она тревожно смотрела на Алекса. – В этом городе мы больше никого не знаем.
– Что произошло? За вами опять гнались солдаты Блата? – спрашивал Алекс. Он стал серьёзным. Какие-то недобрые предчувствия шевельнулись в его душе.
– Да... Я сейчас всё расскажу. Но вначале... С Питером вы уже знакомы, – Алекс пожал Говарду-младшему руку. – А это Ли – ученик буддийского монаха из монастыря Силгархи, – сказала Русалочка.
Митчелл с интересом разглядывал небольшого роста мальчика с узкими глазами и тёмным ёжиком отрастающих волос. Ли отвечал спокойным взглядом, лицо его было непроницаемым. Они молча пожали друг другу руки. Через некоторое время все четверо сидели в комнате. На маленьком столике лежал мамин любимый малиновый пирог, экзотические фрукты и стояли четыре чашечки кофе со сливками. Алекс напряжённо смотрел на Русалочку.
– И всё-таки, что произошло? – спросил он.
– Сегодня утром в квартиру профессора Мартина Говарда ворвались церебьеры... – начала рассказывать Русалочка.
Глава четырнадцатаяМартин Говард и Блат
Профессор Говард сидел в одной из комнат офиса мистера Блата. Двое церебьеров стояли у двери и угрюмо смотрели перед собой. Несколько часов назад солдаты Блата привезли его к высокому серому небоскрёбу, развязали руки и на удивление вежливо предложили подождать в комнате для гостей. Там работал телевизор, стояли мягкие кресла, а тёплый ворсистый пол зелёного цвета напоминал траву. Ослепительная секретарша принесла кофе, профессионально улыбаясь, она сказала, что мистер Блат извиняется за то, что профессора таким образом доставили сюда.
Мартин Говард думал о Питере и Русалочке. Где они? Удалось ли им спастись? Он с отвращением смотрел на этот бездушный чрезмерный комфорт, где всё было лживо, начиная с тёплого травянистого пола и кончая равнодушной секретаршей.
В комнату вошёл церебьер:
– Мистер Блат просит вас пройти в его кабинет.
Мартин Говард, опустив голову, последовал за церебьером. Они вошли в кабинет. Блат, поглаживая свои зачёсанные назад волосы, улыбался. Его тонкие закручивающиеся усики немного подёргивались.
– Профессор, премного наслышан о ваших заслугах в области археологии, – заговорил Блат. Он нажал на кнопочку пульта, и круглое кресло подъехало к Мартину Говарду. Блат указал на кресло, приглашая профессора садиться. Но профессор, не обращая внимания на кресло, продолжал стоять. Он смотрел в бегающие кошачьи глаза Блата.
– Я не думаю, что вы хотели поговорить со мной об археологии, иначе ваши солдаты не стали бы громить мой кабинет и уничтожать коллекцию керамики Древнего Востока, – сказал Мартин Говард.
– Я, конечно, прошу прощения за то, что мои ребята были так неосторожны... Но я заплачу вам любую сумму, чтобы покрыть расходы, – отвечал Блат. Он старался говорить как можно вежливей, но, не собирающийся играть по его правилам, профессор начинал раздражать.
– О какой сумме вы говорите?! Эта коллекция бесценна, как любые подлинники совершенного искусства древних, – с презрением глядя на Блата, заговорил профессор.
– Не огорчайтесь. Если мы найдём с вами общий язык, вы будете обладателем всех существующих на земле коллекций – этих бесполезных кувшинов и горшков, – отвечал Блат.
– К сожалению, мы не сможем найти с вами общий язык, потому что от рождения говорим на разных языках.
Блат был весьма раздражён. Он смотрел на пожилого профессора, который так уверенно и бесстрашно разговаривал с ним, глядя прямо в глаза, и чувствовал себя обиженным и побеждённым. Это сильно разозлило его.
– Ну ладно, профессор, мне-то известно, кто вы на самом деле, – грубым голосом заговорил Блат. – Отдайте кристалл, и мои солдаты отвезут вас домой.
– У меня нет кристалла, – спокойно проговорил Мартин Говард.
– А где же он? – злобно спросил Блат.
– Не знаю, а если бы и знал, никогда бы не сказал вам, – ответил профессор.
– Мистер Говард, вы же презираете деньги и власть. Зачем вам этот кристалл? – продолжал спрашивать Блат. Он вышел из-за стола и приблизился к профессору. Блат был почти на голову ниже профессора и поэтому смотрел на него снизу вверх.
– Это часть священного оружия, с помощью которого можно спасти мир от таких, как вы, способных только на зло и разрушение, – сказал Мартин Говард и посмотрел вверх, вспомнив о хранителях.
– Ах, как вы ошибаетесь, мистер Говард. Позвольте объяснить, – Блат повернулся и, скрипя своими чёрными блестящими сапогами, направился к столу. Откинувшись в своём кресле, он заговорил опять: – Жизнь идёт из хаоса и беспорядка. Возьмём к примеру этот стакан. Пока он стоит вот так неподвижно, с ним ничего не происходит, а вокруг тишина и нет жизни. Но если я его столкну...
Блат толкнул стакан, тот ударился об пол и разбился вдребезги. Тут же самодвижущиеся щётки и пылесосы принялись убирать осколки.
– Вот видите, как сразу заработали всякие механизмы. А вспомните тех людей, которые создают все эти приборы, инженеров, рабочих. Я даю им работу, я делаю полезным то, что они создают, и они могут обеспечить себе и своим детям счастливую жизнь. Создавая разрушения, я продвигаю жизнь вперёд. Так что наши желания в чём-то схожи, профессор.
Блат нажал на кнопочку пульта управления бытовыми приборами и маленькая коробочка, стоявшая на краю стола открылась и приблизилась к нему. Блат взял пилюлю и запил водой из стакана, которая тоже налилась туда сама из движущегося графина.
– Ваше здоровье, – проговорил Блат и вдруг, неожиданно чихнув, подавился. Он стал кашлять и задыхаться, непрерывно жал на кнопки пульта, но движущиеся предметы делали все возможные операции, даже причёсывали его, но вот стукнуть по спине никакой прибор не мог. Блат покрывшись потом, размахивал руками и умоляюще смотрел на Мартина Говарда.
– Вот видите, мистер Блат, как шатка ваша философия. Что же хвалёные приспособления не могут прийти вам на помощь? – говорил профессор, подходя к Блату. Он стукнул его по спине. Задыхающийся чихнул, и застрявшая пилюля выскочила из него. – Вы могли умереть, если бы я не помог вам. Так как же ваши рассуждения о мнимом счастье для инженеров и их детей?
В этот момент несколько церебьеров ворвались в кабинет.
– Обыскать его, – приказал Блат, указывая на профессора.
Церебьеры окружили Мартина Говарда и, небрежно расстёгивая его одежду, принялись обыскивать.
– У него ничего нет, – проворчал один из солдат.
– Нет?! – переспросил Блат. Глаза его лихорадочно забегали. «Болваны, тупицы... Я же понятно объяснил – доставить профессора с кристаллом», – с негодованием глядя на церебьеров, думал он, затем с ненавистью посмотрел на профессора. Мартин Говард, не торопясь, застёгивал пуговицы.
– Куда ты девал кристалл? – теряя самообладание, заорал этот злющий тролль.
В это время зазвонил телефон. Блат резко схватил трубку. Телефон подскочил и громко звякнул, ударившись об стол.
– Да, – рявкнул в трубку Блат. Неожиданно его напряжённое лицо смягчила самодовольная улыбка. – Вы напали на след?! Отлично!
Блат положил трубку. Потирая свои маленькие руки, он обратился к профессору.
– Ну вот и новости, мистер Говард. Девчонка и ваш сын Питер находятся сейчас у Алекса Митчелла. Мои солдаты с минуты на минуту схватят их.
– Вы – монстр, Блат, – с горечью ответил профессор. Он стоял, опустив голову. Лицо его было бледным.