Русалочка рванула к себе стебель водяной лилии, машинально измочалив его, и решила, что никогда не будет иметь дело с жителями верхнего надводного мира. Люди оказались страшнее и бессовестнее акулийцев. Акулийцы – те хоть понятно, зачем воюют. Многие поколения акулийцев объявляли войну то одному, то другому государству. И всегда с позором убирались в собственное море.
Люди же убивали ради забавы. Русалочка не могла понять, как могли появиться на свет такие злобные создания.
– Кто-то плачет? – Майе показалось, что звук шел из трещины в скале.
Крабс замельтешил следом:
– Майя, не смей!
Но Русалочка уже заглядывала в пещеру. Крабс принюхивался.
– Теперь плач прекратился!
Крабс отвел глаза в сторону. Пахло китом.
– Ну, – заюлил хитрец, – может, это был просто звук. Так бывает: тебе кажется, кто-то есть, на самом деле у тебя слуховая гал-лю-ци-нация, – запнулся на малознакомом слове Крабс.
– Нет, – Русалочка обшаривала пещеру, переворачивая камни и пытаясь заглянуть в трещины в стенах, – я же слышала, кто-то звал на помощь!
– А может, – ехидно хмыкнул Крабс, – он звал свой обед?
Но Майя не стала его слушать.
– Я посмотрю за тем рифом, а ты поищи здесь.
Майя завернула за гребень скалы, похожей на пористую пемзу. Крабс принюхивался все с большей опаской: утешало то, что кит-убийца вряд ли тут поместился бы.
– Подумаешь, кит. И вовсе я не боюсь, – храбрился Крабс, притаившись у самого входа в пещеру.
Печальный вой накрыл Крабса с головой, и он тут же зарылся в песок. Крабс работал лапками изо всех сил, когда рука Майи подхватила его за край камзола.
– Что это значит? – и тут же выпустила – на них из бокового тоннеля смотрел глаз.
Глаз был огромный, лиловый и испуганно моргал.
– Ай, – пискнула Майя, подхватывая краба и повернувшись, чтобы удрать.
Китенок обиженно хрюкнул и забился в тоннель.
Майя опустила Крабса, как он ни цеплялся за нее. Подплыла ко входу, поманила китенка:
– Иди сюда! Ну, иди же! Все в порядке, малыш!
– Малыш? – ахнул Крабс. – Да из него можно наделать три тысячи отборных крабов, и еще останется на одну глупую девчонку!
Морда китенка высунулась на полметра и тут же спряталась.
Майя попыталась втиснуться между китенком и сводом тоннеля, чтобы толкнуть детеныша. Но китенок сидел прочно, как пробка в бутылке.
Майя махнула крабу.
– Уйди отсюда! Не видишь, он тебя испугался?
Если бы Крабсу сказали, что у него панцирь зацвел незабудками, он поразился бы меньше.
– Эта зверюшка – боится? – краб сложил клешни на груди, всем своим видом показывая: будь, что будет, а я умываю лапы!
Но Майя в его сторону не смотрела, и Крабс придвинулся поближе. Китенок тут же заерзал, еще прочнее застревая в проеме.
– Брось его, и поплыли! – посоветовал Крабс.
Китенок дрожал.
Майя досадливо отмахнулась:
– Какой же ты бессовестный, Крабс! – и нежно сюсюкала что-то, прижавшись к самой морде кита.
Крабс засопел, прислушиваясь. Его-то, небось, Майя никогда не называла бедным маленьким и одиноким ребенком.
– Никто его не любит! Родители сбежали! Бродит один-одинешенек! – напевала-приговаривала Майя, и китенок потихоньку, сантиметр за сантиметром, выбирался из тоннеля.
Майя старалась говорить шепотом, подманивая найденыша. Она твердо решила взять малыша с собой и окликнула краба:
– У китенка должна быть семья. Он будет моим китом!
У Крабса щелкнули челюсти: в жизни он не слышал подобной чепухи.
– А твой папочка обрадуется такому сыночку? – хихикнул Крабс, представив, как Нептун пытается оплыть этакую махину, чтобы поцеловать сынка перед сном.
– Значит, мы никому о нем не скажем! – не унывала Майя и погладила китенка по морде.
Детеныш, и точно перепуганный до смерти, прижался к Русалочке.
– Вот видишь! – победно глянула на краба Майя. – Он меня признал.
– Майя, – Крабс попытался в последний раз, – как ты себе это представляешь? В царском дворце бродит кит-убийца и убивает всех подряд?
Русалочка блаженно поглаживала детеныша.
– О, – легкомысленно отмахнулась она от Крабса, – он будет таким, каким мы его воспитаем.
– Мы? – краб потряс головой. – Ты говоришь «мы» так, как будто я нанимался его воспитывать?! Да я лучше поселюсь с морским змеем!
Майе удалось-таки выманить китенка. Но при первом же вскрике Крабса кит нырнул в безопасную норку.
– Ну, вот что, дружок, – пригрозила Русалочка. – Тебе, может, и впрямь доведется просить уголок в жилище морского змея, потому что в моем дворце злобным интриганам – не место!
Краб тут же пошел на попятную.
– Ладно-ладно, должен же уважающий себя краб все взвесить в такой ситуации и решить.
– Ты решил? – спросила Русалочка.
Китенок довольно хихикнул. Но Крабс и так уже объявил безоговорочную капитуляцию.
– Идем, – позвала китенка Майя. – Идем же, любовь творит чудеса. Идем же, Пятнышко!
Китенок неуклюже выплывал из пещеры следом за Майей. Крабс трепыхался поодаль, ворча про себя:
– Вот подарочек, так подарочек! И с чего это Майе нужно кого-то любить, если под боком такой одинокий краб?
Но Русалочка услышала:
– Не ворчи! Лучше проследи, чтобы нас никто не увидел.
Фея Лона привстала с чашечки цветка, где по обыкновению мечтала.
«Интересно, – фея проводила троицу взглядом, – что же такое никто не должен видеть?» – и вылетела следом, полыхая любопытством.
У зеркального карпа фея замешкалась – ведь нужно было на себя полюбоваться. Зеркальные карпы, обитавшие в озерах, на морской глубине были редкостью, и Лона не могла не воспользоваться такой удачей. Она вертелась и прихорашивалась, восхищаясь тем, какие у нее прелестные рюшечки на платье и как удачно сочетаются цвета зонтика и сумочки. Но больше всего Лоне понравилась она сама.
– Как жаль, что нет никого поблизости. То-то бы он обрадовался, увидев такую прекрасную фею! – Лона привстала на цыпочки, стараясь целиком поместиться в отражении.
Но карпу наконец наскучило висеть на одном месте, и он уплыл, быстро работая плавниками. Только тут фея вспомнила, что хотела разнюхать, о чем так таинственно шептались Крабс и ее крестница.
Впереди показалась царская стража. Нептун повелел, чтобы отряд воинов время от времени обозревал окрестности. Лона присела в реверансе:
– Не видели ли храбрые воины Майю с китом?
Старший стражник расхохотался, перевешиваясь с седла, чтобы получше рассмотреть шутницу.
– Да-да, конечно! Их еще сопровождал экскорт из акул! – подхватил он шутку.
К феям в царстве Нептуна относились снисходительно, уж больно маленькими и бесполезными выглядели эти создания. Стражнику даже захотелось дотронуться до Лоны, чтобы проверить, настоящая ли она, но он вовремя отдернул плавник.
– Так что, если поторопитесь, в самый раз арьергард акул и нагоните!
Лона прикусила мизинец. Акул вроде она не видела, но приписала это собственной рассеянности. Главное, она знает, где Майя.
Майя и ее приятели удачно минули стражников: китенок притворился скалой, а Русалочка и Крабс за скалой и спрятались. Всадники подивились, что вчера скала на этом месте казалась поменьше и была другого оттенка. Но военачальник прекратил разговоры.
– Значит, выросла! После доложим!
И точно, вечером, разбирая доносы и доклады, Нептун немало хохотал, читая записку: «Найдена скала, которая растет у самых ворот замка принцессы Майи. Следует принять меры, чтобы ограничить скорость ее роста, а то как бы она не вломилась в ограду.»
«Пусть растет» – наложил резолюцию морской повелитель. И внизу приписал: «А видевшему чудо вина на ужин не выдавать!».
И размашисто расписался.
Русалочка нырнула, в спальню, бросилась на подушки. Китенок осваивался в новом жилище. Крабс нырнул под кресло, глядя, как во все стороны летят статуэтки и вазы. Китенок потянулся понюхать цветок – тот испуганно сжался и постарался уползти повыше. Картина, задетая Пятнышком, закачалась. Крепление не выдержало. Рама свалилась, придавив высунувшегося из-под кресла Крабса.
Майя хлопала в ладоши. Теперь-то она поняла, что значит пословица: «Кит в посудной лавке».
А китенок, испуганный собственным тарарамом, бестолково метался во все стороны, только увеличивая разрушения.
Крабс не выдержал первым. Схватив со стола скатерть, он, как тореадор к быку, подступал к китенку. Пятнышко пятился. Краб злобно потрясал скатеркой и пританцовывал. Китенок пятился до тех пор, пока краб не прижал его к кровати. Китенок споткнулся и опрокинулся, придавив хвостом Майю. На пол полетели подушки. Китенок зарылся в одеяло и там утихомирился.
Майя села на постели. Крабс утер со лба пот:
– Вот что значит правильный подход – сразу угомонился!
Китенок, натянув на голову простыню, зыркал на наставника одним глазом и шумно сопел.
– Как хочешь, Русалочка, – краб мрачно озирал разгромленную спальню, – а только киты-убийцы не умеют жить во дворцах!
– Еще как умеют, – заперечил китенок и шумно втянул в себя воду, отчего в спальне тут же возник небольшой водоворот.
И краб, трепыхаясь, закувыркался, перебирая лапами.
– Я же говорил, что киты – самые опасные существа в море! – вопил Крабс, отчаянно стараясь за что-нибудь уцепиться, сдвигая мебель и срывая шторы.
Китенок понял, что лучше сидеть потише, и спрятался за спину Майи.
Русалочка ласкала китенка, глядя шершавую шкуру:
– Маленький мой, опять к тебе пристает этот противный краб!
Китенок довольно ворчал и скалил пасть в умильной улыбке. Крабс прикидывал, как она будет выглядеть, когда Пятнышко отрастит все зубы. Следовало заручиться дружбой китенка заранее. Крабс вполз по ножке кровати на постель и сделал малютке козу:
– Ути-ути, крошка!
То ли с китенком в семье никто никогда не играл, то ли он испугался нацеленных прямо в глаз клешней, но он опрометью бросился прочь из спальни. Вынес дверь, и только хвост мелькал где- то на поворотах коридора.