– Хороши же пленники ущелья, – обреченно подумал краб, – но интересно, как Майя собралась их освобождать?!
Однако драконы, прорастая сквозь ил головами, в освобождении не нуждались. Привлеченные жизнью, они оживали.
Десяток. Другой.
Казалось, все ущелье полнится извивающимися телами.
– Вот влип! – ругал себя Крабс. – Ну, не послушался бы разок ведьму, остался в зимнем саду – по крайней мере, знал бы, за что пропадаю!
Между тем одна из голов дракона, уловив движение воды, повернулась и ухватила Русалочку. Краб достался другой голове.
Майя поздно почувствовала укус, рванулась, но ледовый дракон крепко держал добычу.
– Нет! – вскрикнула Майя,- тщетно пытаясь вырваться из намертво сомкнувшихся челюстей ледового дракона.
И тут же возник глаз ведьмы. Майя услышала голос:
– Вот видишь, как отец заботится о тебе, Майя? Ты сбежала от тетки и осталась одна. Родители лишь на словах готовы жизнь отдать за своих детей!
– Я вернусь! – беспомощно обещала Майя.
Зубы дракона ледяными иголками впивались в кожу. Вторая из пяти голов дракона занималась крабом. Крабс отчаянно шипел и щипался, но неотвратимо погружался в бездонную глотку дракона.
До пленников донеслись раскаты зловещего хохота ведьмы.
– Посмотрим, какую цену ты заплатишь за жизнь, – ведьма витающим над Мертвым ущельем глазом наблюдала, как глухой и слепой ледовый дракон смакует хвост русалки.
– Все, что захочешь, – в тщетном усилии вырваться Майя чуть не осталась без хвоста и тут же смирилась. Боли не было: ледовые драконы замораживают добычу. Остался лишь страх и обида. Нептун был далеко, а ведьма предлагала помощь тотчас.
– Нет, – грохнул голос, подхваченный эхом.
Камни угрожающе заскрежетали. Местами ущелье пошло трещинами, грозя накрыть обвалом и ледового дракона, и его добычу – Русалочку. Крабс вцепился в язык глотавшей его головы и решил дорого продать свою жизнь.
– Нет, – повторила ведьма, – сама скажи, чего стоит жизнь!
– Счастья! – Русалочка извивалась, стараясь вырвать хвост из зубов дракона.
– Зачем мне твое русалочье счастье? – усмехнулась ведьма.
Теперь она проявилась над пленниками целиком, вырастая на глазах.
– Любовь! – Русалочка погрузилась в пасть дракона по пояс.
– Что ты знаешь о любви? – возразила ведьма. – Нет хуже наказания, чем любовь!
– Так что? – выкрикнула Майя.
Из ледовой пасти виднелась лишь голова русалки.
Крабс пискнул, на секунду отпустив язык дракона:
– Красота! Твоя красота! – и тут же скользнул в желудок дракона.
Желудок походил на морозильную камеру. Иней и сосульки покрывали все его стенки. Крабс дрожал от холода и страха.
«Лучше бы сварили!» – подумал краб.
Но сама мысль об огне отозвалась спазмами в желудке дракона. Сосульки подтаяли, окатив краба холодной водой. Крабс воспрянул духом. Теперь зажмурившись, он воображал горящий на берегу костер и булькающий котелок на рогулине. Вокруг таяло и плыло. Краб стоял по горло в воде.
«О чем бы еще подумать?» – Крабс на минутку отвлекся.
И вода сразу начала замерзать. Краб, точно по катку, скользнул еще глубже, зарываясь в сугроб. Тогда он вообразил, как горит дворец ведьмы. Грубэ почему-то любила дерево – пламя занялось быстро и жарко. Горели наличники на окнах. Занялись обшитые досками стены. Полыхали деревянные столы и скамьи.
Ледовый дракон шипел паром и таял.
А Крабс отчаянно представлял себе извержения вулканов и текущие потоки лавы, слепящее солнце и взрывающиеся звезды...
Дракон охотился, чуя добычу по мыслям. Но на этот раз добыча попалась упрямая. Мысли краба почти иссякали, когда ему вдруг представилось озеро плазмы. Над озером вихрились живые язычки пламени.
Шкура чудовища оплавлялась. Его бледная кровь смешивалась с водой. Подтаявший хвост, украшенный шипами, треснул и отвалился. От Мертвого ущелья шли, клубясь, облака горячего пара.
– Пожалуй, хватит! – краб протиснулся через растаявшую в шкуре дыру и помахал клешней плавящемуся дракону.
– Ну, разве можно быть таким легковерным?
А дракон, блаженствуя, видел солнце. Волна блаженства разошлась по Мертвому ущелью, захватывая все новых и новых драконов. Ущелье наполнилось паром, идущим от тающего льда.
Ведьма в ярости заскрежетала зубами, сломав правый верхний резец.
Майя и Крабс поднимались все выше и выше. Следом клубился пар, а впереди синел выход из Мертвого ущелья.
– Ай да я! – торжествовал Крабс, как только они с Русалочкой очутились в царстве Нептуна.
– Негодяй! – накинулась на него Майя. – Ты же знал, что записка в кувшине была ловушкой!
Крабс обиженно шевельнул клешней. Вот она, благодарность, что людская, что русалочья. От ведьмы хоть знаешь, чего ждать – неприятностей!
Крабс мрачно покосился на Майю и, повернувшись спиной, заковылял в сторону Черного леса.
Грубэ досадуя, мысленно подтягивала Крабса к невидимой черте. Стоило переступить ее – и краба можно было голыми руками брать.
Но и для колдунов, и для колдуний существует предел. Ведь нечисти развелось бы и на земле, и под водой куда больше, будь зло всемогуще.
Ведьма, прячась за каменной грядой по ту сторону ущелья, окликнула свой глаз. Тот заскакал, как собачонка на свист хозяина. Отыскал колдунью и нырнул под веко.
– Иди-иди сюда, – шипела ведьма, уставившись на вяло перебирающего лапками краба, – ты мне еще пригодишься!
И когда до Крабса оставалась какая-нибудь пядь, ведьма сцапала добычу. Заталкивая Крабса в карман передника, ведьма все еще боролась с желанием его сварить. Ведь необходимо иметь под рукой кого-то, кто без помех и не вызывая подозрений, мог бы шпионить в царстве Нептуна.
Русалочка выплывала из красного тумана почти наощупь. Наконец, показалась полоска чистой воды.
– Выбрались, Крабс! –окликнула она приятеля.
И только тут заметила, что Крабс сбежал.
– Вот несносный! – рассердилась Русалочка.
Но впрочем, ненадолго. Крабс всегда был себе на уме.
Однако Крабс не вернулся ни в тот день, ни через неделю. Майя немного без него поскучала, но у нее было слишком много новых забот.
Эй, дружок! Если тебе не терпится разведать, где краб, отправляйся по сказке вперед, в Главу 6а. Как только заметишь красный камзол, так и знай, беглец отыскался. И что-то еще замышляет...
Глава 5c
Ты выбрал вариант, который тебе ближе. Смотри, что получилось.
Русалочка растолкала толпу рыб и подружек. Принц неподвижно лежал на дне.
Майя помнила, как последняя, самая черная волна слизнула с палубы принца перед тем, как каравелла развалилась. При вспышке молнии Майя успела различить отчаянный жест тонущего и сначала даже обрадовалась. Было бы славно, если бы принц смог стать ей другом! Но вспомнила и другое. Люди, которые попадали в царство Нептуна, были неподвижны, со страшными слепыми глазами. Потом тела их разбухали, и хищные рыбы отхватывали от мертвецов клочья плоти.
Майя вздрогнула, представив, что юный принц будет похож на одного из виденных ею людей, попавших на дно морское.
Тогда Русалочка схватила принца за волосы и потянула. Течения помогали ей. Буря угомонилась. Нептун пнул смерч трезубцем, и морской дракон убрался восвояси.
Когда до берега оставалось пару сот метров, Русалочка нырнула под воду. На побережье толпились люди, поднимая горящие факелы. Слух о гибели каравеллы выгнал жителей из хижин. Спустили лодки, шарили баграми, освещали темноту фонарями.
Русалочка взяла влево, далеко оплывая людей. Тут берег вклинивался в море грядой камней. Русалочка устала. Из последних сил она подтолкнула принца на узкую полоску песка между скалами. Волна чуть помогла Русалочке – теперь вода не доставала до головы принца. Майя волосами отерла мокрое лицо юноши.
Принц было чудо как хорош! Русалочка дотронулась до слипшихся темно-каштановых волос. Мизинцем обрисовала контур его губ. И сама не понимая, как это получилось, вдруг наклонилась к самому лицу принца и коснулась его губ поцелуем.
Судорога прошла по телу юноши. Он закашлялся, изо рта хлынула вода. Принц корчился на песке. Рядом, мучаясь от бессилия, была Майя. И снова принц потерял сознание. Русалочка мерзла на холодном ветру. Жабры сводило от мутной прибрежной тины. Но Майя не смела и на несколько минут оставить принца. И хоть по-прежнему, губы принца отливали синевой, а дыхание было судорожным и неровным, Майе казалось, пока она рядом – юноша в безопасности.
Чисто и резко прорезал воздух охотничий рог. Черная с рыжими подпалинами борзая вырвалась из перелеска, вбирая ноздрями запахи. Шелковистая шерсть была сбита, а лапы и брюхо – в комьях присохшей грязи. Из-за леса показалась всадница. Русалочка впервые так близко видела девушку верхнего мира и неосторожно высунулась. Борзая учуяла незнакомый запах. Бросилась под ноги лошади, заскулив и поджав хвост. Наездница спешилась и одной рукой погладила пса, а другой поднесла к губам охотничий рожок, прикрепленный цепочкой к поясу. Майя подплыла совсем близко. Стоило незнакомке посмотреть в ее сторону, и их взгляды встретились бы. Но охотница нетерпеливо кого-то звала. Издалека откликнулись чьи-то рожки.
Майя узнавала свою манеру недовольно хмурить брови, кривить уголки губ. Русалочка словно видела свое отражение. Только волосы у девушки были глянцевые, почти черные, а глаза – ярко- голубые. Майя впервые пожалела, что у нее вместо двух изящных ножек – рыбий хвост. Ей хотелось подойти к незнакомке и заговорить... Майе казалось, что и голос у девушки в амазоне должен быть необыкновенно красивым. Она даже забыла о принце. Но юноша стоном напомнил о себе. Майя отползла в море.
Борзая, рыская по побережью, то убегала вперед, то снова возвращалась к хозяйке. Собаку злила людская непонятливость. Вот борзая подбежала, лизнула хозяйке сапог и тут же с лаем умчалась.
– Что ты, Бамбино? Вернись!
Но борзая мчалась вдоль каменистой гряды, отрывисто лая. Охотница заметила: между камней что-то белело. Она быстро пошла за собакой. Русалочка, как только между валунов показалась собачья морда, отплыла подальше. Охотница увидела лежащего принца и отогнала собаку, которая норовила лизнуть его в лицо.