Крабс отчаянно затрепыхался, отбиваясь.
– Так мы не договаривались! Да Грубэ меня сырым проглотит, если узнает, что это я ее продал!
– А я тебя есть не буду, – многозначительно прищурился Нептун.
Крабс на всякий случай зажмурился, когда рука правителя взяла его за шиворот. Нептун отдернул штору, отгораживавшую стенку хрустального аквариума.
– Но вот мои красавицы...
Крабс вытянул шею, чтобы полюбоваться на красавиц морского царя. И тут же вжался в панцирь. К толстому стеклу липли морды рыб-крабоедов!
– Ладно, ладно, – заторопился согласиться краб.
Через четверть часа от янтарного дворца Нептуна летел вооруженный отряд воинов. Краб примостился на плече Нептуна, вопя во всю глотку:
– По повелению колдуньи Грубэ! Гости ведьмы!
Черная чаща прислужнику ведьмы Крабсу поверила, пропуская отряд. А когда стража Грубэ опомнилась, было поздно: воины царя ломали ворота.
Грубэ потеряла дар речи, воочию увидев перед собой морского царя. Нептун замахнулся, нацелив мечущий молнии золотой трезубец в грудь ведьмы.
– Постой, отец! – Майя успела перехватить удар, повиснув всем телом на руке Нептуна.
– Русалочка, с тобой все в порядке? – Нептун торопливо ощупывал Майю. – Ведьма не причинила тебе вреда?
Ведьма сухо поджала губы.
– Царь! – молвила. – Я чиню много бед. Но твоя дочь пришла сама. Пришла просительницей! А ты вломился в мое жилище, незваный-нежданный. Теперь можешь забирать Русалочку – надеюсь, тебя есть кому проводить?
Крабс намертво вцепился в бороду Нептуна. Отодрать его можно было бы разве что вместе с бородой царя.
– У, предатель! – прошипела ведьма, наградив своего шпиона выразительным взглядом.
– Я согласен за половину зарплаты, – быстро зашептал Крабс Нептуну, – буду служить верой и правдой!
Но Нептуну мало было дела до краба. Убедившись, что с дочерью ничего не случилось, он кликнул воинов и велел отправляться. Хотел посадить Майю к себе в седло, но Русалочка вырвала руку.
– Что ты? – удивился Нептун.
– Прости, отец! – прошептала Майя. – Я не пойду с тобой!
Нептун нахмурился. Черный лес стал еще сумрачней. Но гнев отца лишь придал Русалочке твердости.
Ведьма не вмешивалась.
– Да, отец, я не вернусь! Я не могу больше жить в море, на земле живет мое сердце, там, рядом с принцем, моя душа! Я умру, если будет иначе! Ты всегда говорил, отец, что ничего нет прекраснее любви. Так вот: я люблю! И готова заплатить за любовь цену, какую потребует ведьма.
Нептун приподнял подбородок Майи. Русалочка, выдержав его взгляд, не опустила глаз. Нептун прочел в глазах дочери такую решимость, противостоять которой может лишь смерть.
– Хорошо, ведьма! – отрывисто бросил Нептун. – Я собирался загнать тебя в страшное ущелье, где бы ты пожалела, что родилась на свет. Теперь же иное – ты поможешь Русалочке, раз она хочет.
Хорошо, что в воде не видно слез, но уж чересчур подозрительно блестели глаза Нептуна.
А Крабс уже волок флягу с зеленым зельем.
– Наш договор! – заикалась ведьма.
Она-то уверяла русалку, что лишь отдав красоту, Майя получит ноги вместо хвоста. Крабс был не такой наивный. Он не раз видел, как ведьма, отхлебнув из фляги, отращивала ноги и отправлялась на берег. А вернувшись, другим глотком возвращала рыбий хвост.
– Но тут один пустяк, морская принцесса, – злоба клокотала в глотке Грубэ, когда подлый Крабс протянул волшебную флягу с зельем Русалочке.
Фляга застыла у ее губ. Нептун сжал трезубец.
– Нет, зелье надежное, – хихикнула ведьма, – но как же быть с жизнью принца?
Майя отдернула руку. Из фляги брызнуло несколько капель. Крабс едва успел утереться, шипя:
– Э, я не красавица, мне человеческие ноги ни к чему!
Русалочка, знала поверье людей верхнего мира: стоит человеку услышать голос русалки – и тут же явится смерть. Попавшие в бурю еще могут надеяться, что их прибьет к берегу. Услышавший песню русалок погибнет даже в спокойной воде.
Но Русалочка колебалась лишь миг. В ее руке оказался нож, всегда висевший на поясе.
– Раз мой голос – погибель принца...
Никто не успел ни понять, ни остановить ее. Майя резанула ножом по языку. Рот наполнился кровью.
– Майя! Русалочка! – опомнился Нептун.
Но теперь Майя могла лишь улыбаться. Сквозь слезы она неуверенно усмехалась. Глотнула ведьминого зелья, и оно расплавленной лавой затопило горло.
– Постой! – возмутилась колдунья. – Достаточно и глотка!
И подхватив отброшенную Русалочкой флягу, потрясла и перевернула ее. Фляга была пуста.
Ведьма набросилась на русалку с бранью:
– Как теперь ты превратишься в русалку, когда принц тебе надоест? Ведь это зелье я настаивала триста лет и три года!
Но Майя знала: ее жизнь пройдет на земле и ей. не за чем возвращаться.
Итак, следом за Майей ты попал в верхний мир. Твой путь лежит в Главу 7а.
Глава 7a
– И противная же эта ведьма! – гусеница отряхнула лапки. – Хорошо, что красота Майи ей не досталась!
Я, признаться, не думал, что колдунья так легко откажется от затеи. Но расстраивать свою маленькую приятельницу не стал. Может, теперь, когда Майя попала к людям, ведьма оставит ее в покое?
А гусеница тормошила:
– И что теперь? Принц женится на Русалочке, да? «И они жили долго и счастливо» – процитировала гусеница из какой-то подслушанной старой сказки.
– И умерли в один день? – съехидничал я, пояснив. – Ну, многие сказки заканчиваются так: «Они жили долго и умерли в один день».
– Да-а? – удивилась гусеница и, вцепившись лапками в обшлаг моего пиджака, потянула. – А пойдем проверим!
– С нами, мой юный приятель?
– Прощай, океан! – как только зелье старухи Грубэ начало действовать, Русалочка почувствовала в груди жар и ей стало вдруг трудно дышать.
Ведьма стряхнула с рук яд.
– Теперь иди! Я знаю, ты вернешься!
Фраза была непонятной и испугала Майю. Она готова была б поклясться, что никогда не переступит черный порог замка ведьмы. Об обмене ничуть не жалела. Мало ль другие платят за счастье?
Майя всплывала, раскинув руки и обернувшись лицом к небу. Сквозь толщу воды предрассветное небо походило на опрокинутую хрустальную чашу: боковым зрением ты схватываешь блеск граней, но красота неуловима, если глядеть прямо.
Русалочка почти теряла сознание, когда стайка дельфинов – отец, мать и сын – появились рядом с ней. Став земной, Майя не могла жить в океане. Оставшись русалкой, не могла жить без принца. Дельфины раз и другой покрутились вокруг тонущей девушки.
Майя почувствовала, как гладкая скользкая спина дельфина коснулась ее. Дельфин вытолкнул тело Майи на поверхность. У самого берега Майя пришла в себя. Казалось, болели жабры. Но на их месте под пальцами была гладкая кожа шеи. Дельфин сделал последний рывок – тело осталось на мелководье, омываемое неспешной волной, пенящейся у самого берега.
Майя подтянулась к берегу на руках, как всегда передвигаются Русалки. Но вместо хвоста у нее были две стройные ножки, каждый палец ступни жил и двигался сам по себе. Майя попыталась привстать. На четвереньках достигла берега. Новые ощущения забавляли ее. Русалочка осторожно поднялась, сделала шаг, другой. Мелководье плавно перешло в полосу Мелкого прибрежного песка.
Русалочка ступила на песок и едва сдержала стон. Сотни тонких иголок пронзили ступни. Накатившаяся следом волна смягчила муку.
Русалочка не оглядывалась. Жадно смотрела на белеющие сквозь зелень стены дворца. Дышать стало легче. Майя осторожно ставила ступни, точно чайка на морском песке. Ее ноги почти не оставляли отпечатков.
А сердце рвалось к крепостным стенам, окружавшим дворец принца.
Городок полого стекал к морскому побережью редкими домишками да тряской дорогой, припорошенной красной пылью. Сонно лаяли собаки, но в утренний час лишь дремавший под тополем странник удивленно приподнялся, глядя вслед обнаженной фигуре. Белокурые волосы струились по плечам и спине девушки, сбегали по бедрам и почти касались щиколотки. Солнце еще не успело выпить туман. Странник зевнул:
– И чего не пригрезится? – и провалился в остатки сна.
Русалочка прислонилась к стене, слизывая капли пота над верхней губой.
Страж на башне, дремавший, зажав между колен алебарду и клоня на древко голову, шевельнулся на охапке соломы. Не поверив, свесился вниз.
– Эй, девица, ступай! –крикнул Русалочке. – Тут нищенкам не подают!
Майя скрестила руки на груди, взглянула вверх. Стражник смутился. Отставив алебарду, сдвинул деревянный люк, отделявший смотровую площадку от витой лесенки, ведущей к воротам.
Майя, чувствуя спиной холодную стену, слышала, как стучат кованые железные сапоги.
«Поверил! Поверил, что я человек!»
Силы покинули Русалочку. Страж едва успел подхватить невесомое тело. Обернул находку плащом, растерянно крякнул: милосердие могло стоить службы. Из караульной неслись окрики капрала. Стражник положил бесчувственную девушку на траву у самой стены.
– Бедняжка!
Незнакомка была бледна и не шевелилась. Смена караула приближалась. Стражник едва-едва успел взбежать на последний виток лестницы, как со двора донеслась команда:
– Личному стражу принца сдать вахту!
Страж загрохотал вниз.
Капрал трижды ударил о булыжник двора концом алебарды, выкрикнув:
– Личному стражу принца принять вахту! – и тут же сбился. – Э, приятель! – капрал уставился на стражника. – Это что еще за непорядок?!
Стражник побледнел, вспомнив о плаще.
– Почему форма не соответствует? – капрал ухватил воина за кожаный нагрудник. – Или законы не для таких, как ты, умников писаны?
Стражник почувствовал, как холодный пот побежал между лопаток. Залепетал:
– Я... не... это ветром снесло!
Капрал, белобрысый недомерок, привстал на цыпочки. Стражник ссутулился.
– Как бы ветром не снесло твою голову! – прошипел военачальник, покрываясь багровыми пятнами.