И вот свадебный обряд в церкви, пир, бал до самой вечерней зари. Майя пуще всех забавлялась.
Когда гости приустали, принц и герцогиня разыскали Русалочку среди играющих в фанты. Герцогиня поманила:
– Найденыш, бежим!
У берега их ждала каравелла под парусами. Принц с юной женой, Русалочка, десяток близких друзей поднялись на борт судна. Подняли якорь.
– Как красиво! – вздохнула герцогиня, указывая на горизонт.
Вечернее небо над морем и в самом деле было торжественно прекрасным.
– Но самое прекрасное – это ты! – подхватил принц, увлекая герцогиню в приготовленную для молодых каюту.
Русалочка осталась на палубе одна. Глаза слепило уходящее солнце.
«Когда принц полюбит другую, на утро после их свадьбы ты станешь морской пеной!» – послышался голос колдуньи Груба.
Майя изо всех сил зажала ладонями уши, чтобы ничего не слышать.
До утра целая ночь. Может, все кончится, не так уж и плохо. Если волнуешься, ступай сразу в Главу 9а.
Глава 8a
– Какая печальная история! – вздохнула гусеница, раскручиваясь на белесой низочке.
Мне тоже было как-то не по себе.
Гусеница и ее тень кружились, запутываясь в собственной нити.
– Постой! – хотел я остановить гусеницу. – Ты сейчас запутаешься окончательно!
– Вот-вот, не хочу больше ничего видеть и ничего слышать!
Моя мохнатая приятельница подтянула нить к себе, обернув вокруг тела: сначала хвост, потом брюшко, а потом и вся целиком спряталась в кокон.
Что, мой друг, мы остались с тобой вдвоем? Давай руку! Держись крепче! У нас ведь нет уютного теплого кокона, в котором можно спрятаться от истины.
А может, все закончится не так уж плохо?
Когда солнце коснулось края океана на горизонте, сестры-русалочки, взявшись за руки, тронулись вереницей к Черному лесу. Сегодня вечером они видели, как на воде гасли отражения фейерверка, слышали, как гости принца и принцессы поздравляли молодых. Видели бледную тень Майи – принц выбрал ее подружкой невесты. Майя несла за черноволосой герцогиней белый шлейф.
Русалки плыли под кроны Черного леса. Точно по приказу, деревья расступились. Ровная просека, по обе стороны которой теснилась чаща, подвела русалочек прямо к чертогам колдуньи. Ворота и дверь замка были гостеприимно распахнуты. Но русалки медлили. Какое-то странное чувство останавливало их на пороге, мешало войти. Сестры знали, что ведьма их видит – в одном из верхних покоев дрогнула и тут же опустилась занавеска.
Ведьма же не только позволяла войти – она догадывалась, зачем явились русалки. И теперь прикидывала, чем они заплатят за дерзость. Осьминог отполз, освобождая проход. Русалочки миновали его скользкую тушу.
Краб следил за вереницей в круглое зеркальце, делая вид, что происходящее его мало касается. Однако вздохнул с облегчением, когда, пошептавшись, русалочки переплыли порог.
Стоило им очутиться в передней, как железная дверь с грохотом лязгнула. Осьминог развернулся. Краб, досадуя, полез по стене дворца, выискивая забытое окошко.
Тишина в крепости ведьмы была мертвящей. Сестры невольно дрожали. Этот мир так не походил на синий и светлый мир их дворцов, что одна из сестер не сдержалась:
– Теперь я понимаю, отчего колдунья такая злая! Поживи в этом кошмаре хоть год, тоже станешь злой и жестокой!
Сестры с ней согласились.
Краб, подслушав их, хмыкнул себе под нос:
– Вот наивность! Да будь ведьма доброй, она, во-первых, не была бы ведьмой. А во-вторых, это дом похож на хозяина, а не хозяин на дом!
Однако его не услышали. Русалочки столпились серебристой стайкой. Ведьма не объявлялась, справедливо считая, что чем дольше пробудут русалочки в неизвестности, тем сговорчивее будут после. Зато у каждой двери появились акульи морды. Акулы, обитавшие в Черном дворце, были прожорливы и безобразны. Лишь страх перед колдуньей удерживал их от желания разорвать русалок. Они позволяли себе только устрашающе облизываться.
Их налитые кровью глаза следили за каждым движением сестер. Русалочки старались не шевелиться, чтобы не дразнить хищниц. Рассказы о ведьме оказывались безобидной детской сказочкой по сравнению с хищным осьминогом у двери и ручными акулами, вольготно плавающими по покоям колдуньи.
Слабый свет придавал очертаниям и без того громоздких тел еще более ужасающие размеры. А возбужденное воображение русалок рисовало ужасы, которые могли таиться за приоткрытыми дверями, ведущими в темные покои.
Ведьма довольно потирала руки. Ее незваные гостьи позеленели от страха, разве что зубами не стучали. Но все испортил нахальный краб. Крабс опасался, как бы девушки не сбежали, отбросив мысль просить о помощи. Он вполз в толпу русалочек, направо и налево раскланиваясь и представляясь:
– Блистательный Крабс! Будем знакомы, самый хитрый краб!
В клешне краб сжимал батистовый платочек, который утянул по случаю у какой-то заморской модницы, и время от времени театрально им обмахивался. Русалочки, глядя на нелепую фигуру краба в камзоле, повеселели. Только тут девушки заметили: они так сжимали ладони друг дружки, что пальцы онемели. Русалочки дружно подули на ладошки. Их теплое дыхание разогнало темноту и вспугнуло акул. Хищницы ринулись прочь.
Час проходил за часом. Уставшие девушки опустились на пол, прислонившись к стене. У Русалочки оставалась последняя ночь жизни. А ничто не говорило о том, что ведьма собирается явиться. Попытались искать. Но стоило одной из сестер ступить на шаг дальше остальных, она бесследно исчезла. Пришлось смириться.
Краб объяснил, что дворец ведьмы тянется бесконечно, расходясь спиральными коридорами. Русалочки, оплыв дворец по витку, вернутся, кто раньше, кто позже. И в самом деле, когда у всех глаза стали слипаться от усталости, потерявшиеся русалочки вынырнули из темноты.
Резко звякнул засов. Русалочки одновременно повернули головы. На балкончике стояла закутанная в черный атлас фигура.
Ткань упала.
– Майя! Русалочка! – вскрикнули сестры, подплывая к балкону и тут же отпрянули.
– Ловко я вас провела? – хмыкнула ведьма.
Немного пользы извлекла она из договора с Русалочкой. Красота Майи не ушла от своей законной владелицы. И колдунья лишь на короткое время могла стать похожей на прекрасную русалку, но приходилось так напрягаться, что на лбу вздувались и чуть не лопались синие жилы. Теперь сестры должны были расплатиться за обманщицу, Ведьма скрипнула зубами. Сестры, точно жемчужины, походили на Майю: те же полупрозрачные пряди волос, те же очертания, те же сияющие живые глаза. Особенно хороши были руки русалок с длинными нежными пальцами и бархатистой кожей. Ведьма в их красоте видела вызов собственному уродству.
Русалочки очевидно боялись. Это немного примирило ведьму с их присутствием. Колдунья прикидывала: если не получилось с одной, то, может, удастся ограбить остальных? Особенно ей приглянулись волосы одной из сестер, серебристо-пепельные, почти по пояс. Девушка, увидев, что ведьма уставилась на нее, смутилась и отвернулась. Тут же грубая рука схватила нежнейшую прядь:
– Ты нравишься мне! Вот с тебя и начнем! – она была уверена, что русалочки на все готовы ради сестры.
Но девушки пришли не просить, а требовать.
– Верни Майе хвост! – русалочка с пепельными волосами шлепнула ведьму по лапе. – Законы Нептуна запрещают колдовство!
Ведьма ухмыльнулась:
– Да? Отчего же вы тогда заявились к колдунье? Вот и потребовали бы у своего отца, чтобы он лучше присматривал за дочерьми, которые готовы бросить семью ради земного мальчишки- сумасброда!
Удар попал в цель. Русалочки зашикали на сестру. Вперед выплыла старшая:
– Не дело раздавать хозяину советы в его доме. Мы пришли купить счастье Майи!
– Извольте, – ведьма нырнула с балкона.
Русалочкам пришлось смотреть на нее снизу вверх, так огромна была колдунья. Самая высокая из русалок едва достигала макушкой ее талии. А Грубэ ворковала, насколько ей позволял низкий и грубый голос:
– Все в этом мире можно купить. Вот только устроит ли вас цена?
– Мы думаем, что половины сокровищницы Нептуна будет достаточно, – заносчиво отвечали принцессы.
Ведьму забавляла их наивность. Во-первых, сокровища Нептуна, разбросанные по всем морям и океанам, вовек не собрать. Как же тогда выделить половину? А во-вторых, сокровища только тогда имеют цену, если есть возможность их потратить.
Ведьма молчала. Казалось, к чему-то прислушивалась. Притихли и сестры. И тотчас-же где-то наверху часы пробили два часа ночи.
Движения ведьмы приобрели кошачью мягкость. Так хищница играет с добычей, у которой оторваны плавники.
– Летний рассвет ранний, – мурлыкала колдунья, прищуриваясь и оглядывая каждую из сестер. – Мы можем и поторговаться. Но боюсь, морская пена не стоит и кораллового обломка. Подхватит пену ветер – и тогда даже мое колдовство будет бессильно.
Ведьма глядела почти ласково. Так же нежно и осторожно входит кинжал убийцы в спящую жертву.
– Конечно, – продолжала ведьма, – если вам хочется тянуть время, я могу еще подождать, – и тут же провалилась сквозь пол.
– Нет! – закричали русалки. – Мы сделаем все, что ты скажешь!
Ведьма вернулась. По правде говоря, она и сама опасалась, как бы не переборщить. Ее голос утратил вкрадчивость. Теперь он звучал почти жизнерадостно:
– Да требуется от вас пустяк! Мелочь, которую сразу и не заметишь!
– Не мучь нас, скажи! – взмолились русалочки.
Песочные часы ведьмы показывали четвертый час. Целую четверть четвертого! До рассвета оставалось чуть более получаса.
– Вы прелестны, – из утробы колдуньи послышался вздох. – Ничего страшного не случится, если каждая из вас станет не так хороша, как теперь. – И тут же по-хозяйски выстроила русалочек в ряд.
Их тела серебристо светились. Их глаза ждали. Никогда еще своды Черного замка не видали такого парада юности и красоты.