– Вот ты, – указала пальцем ведьма, – ты отдашь мне свои волосы! Ты, – подступила ко второй, – у тебя красивая шея, а моя, как видишь, покрыта наростами! У тебя, – продолжала ведьма осмотр товара, выставленного на продажу, – я возьму взамен своих рук твои. Ах, какой нежно-розовый цвет твоих пальцев, какой ровный овал ногтей!
Русалочки с трепетом выслушивали приговоры. Кто-то заплакал, размазывая слезы.
– Ах, да, – вспомнила ведьма, – слезы и смех я тоже, пожалуй, куплю!
Русалочки сжались. Ведь слезы русалок превращаются в жемчуг, от улыбок расцветают прекрасные цветы.
Крабс давно уже сжимал клешнями пылающую голову. Ведьма полагала, что весь морской народец похож на Майю, но краб знал, что девушка скорее согласится быть опозоренной, чем стать хоть чуточку менее красивой.
Как сквозь вату, Крабс услышал смех ведьмы:
– Но я никого не принуждаю. Торг у нас честный! Вы можете согласиться, а можете мирно уплыть. Как раз успеете на поверхность к рассвету, чтобы оплакать любимую сестренку!
Краб попытался зарыться, забыв, что пол выложен каменными плитами. Он-то ничего уже больше не ждал и ни на что не надеялся.
Мой друг! Ты снова стоишь на развилке сказки.
Глава 8b. Русалочки согласятся?
Глава 8с. Или прав краб, решивший попрощаться с Майей, пока она не превратилась в пену.
Глава 8b
Ты надеешься на сестер русалочек? Посмотрим...
Краб уныло подползал к порогу, когда лапа ведьмы схватила его и засунула в карман фартука.
Русалочки совещались, собравшись в кружок.
– В конце концов, – первой решилась та, у которой ведьма хотела забрать глаза, – Майя сама виновата! Почему мы должны платить за ее безрассудство?
Другие медлили. Русалка с серебристыми волосами разглядывала лысину ведьмы. В конце концов, из конского волоса можно смастерить парик. Мысль придала отваги.
– А почему бы не отнять у ведьмы колдовство силой?
Русалочки, которые разрывались между желанием помочь сестре и непомерностью платы, которую требовала колдунья, оживились.
Ведьма из-под ресниц наблюдала за девушками. Русалочки решили рискнуть. Их фигурки, окружившие огромную ведьму, на ее фоне казались еще более хрупкими, чем были в самом деле.
– Хватаем! – крикнула русалка с пепельными волосами.
Глаза колдуньи налились злобой. Огромные черные глаза ведьмы уставились на русалок, меняя цвет. Русалочки приостановились. Движения рук и хвостов становились все медленнее и постепенно замерли.
– Начинается потеха, – пробурчал Крабс, выбираясь из кармана.
По опыту он знал, что ведьма, занятая колдовством, ничего не видит и не слышит. Ее можно было брать голыми руками. Но руки русалок стали бессильными. Русалочки, словно грезя, опускались одна за другой на пол.
– Значит, моя цена вас не устроила? – шипела колдунья, глядя на спящих красавиц и досадуя, что силой нельзя получить то, что они должны отдать добровольно. – Все вы прекрасны, – шептала ведьма, оплывая беспомощных русалок.
Глаза девушек были открыты, но они спали и видели сны наяву. Им казалось, что они слышат голос колдуньи, потом голос сестры и принца. И снова колдунья, касающаяся то волос, то щеки.
– Спите! Спите! – колдунья поводила над русалками руками.
Краб встряхнулся, отгоняя зевоту, и отполз подальше. Краб уже давно научился отгонять колдовство ведьмы.
– Спите! – колдунья позвала Осипа и приказала. – Свяжи их!
Озадаченный осьминог так и этак подступал к русалкам. Трудновато выполнить приказ, когда у тебя восемь щупалец, а девушек двенадцать.
– Ну, как получится, – вздохнул сторож, – свяжу, сколько смогу.
Обвешанный русалками, Осип походил на новогоднюю елку, украшенную рыбками. Ведьма не заметила, что руки четверых сестер оставались свободными.
– Тащи их сюда! – ведьма открыла потайную дверцу в стене.
Ей с ее жирным брюхом в дверцу было не протиснуться. Краб опередил осьминога. Осип втащил добычу, сваливая ее на пол каморки как попало.
– Все?
Осьминог оглядел щупальца. Почесал в затылке:
– Да вроде никого не осталось. Разве что которая так в меня влюбилась, что прицепилась у меня на спине.
– Шутник, – клацнула зубами ведьма.
Осип поспешил убраться. Ведьма оглядела стены темницы, проверяя, нет ли щелки. Русалочки, очнувшись, могли обернуться мальками – и тогда ищи ветра в поле.
Краб расталкивал спящих. Четыре сестры нехотя пробуждались от волшебного сна.
– Да быстрей вы, копуши! –злился краб, молясь, чтобы Грубэ не обернулась.
Затолкал еще не пришедших в себя русалок в одну из боковых комнат. Прошептал:
– Сидите, как мыши! – но потом вспомнил, что мыши порой поднимают невероятный писк и поправился: – Сидите, как рыбы!
Когда колдунья, уверившись, что пленницам никуда не деться, заперла каморку, краб с независимым видом рассматривал потолок.
– Вылез-таки? – почти благодушно удивилась ведьма.
Победа над русалками подняла настроение.
Ведьма для порядка пнула ногой Осипа:
– Сторожи тут! – и уплыла.
Краб дождался, пока плеск хвоста ведьмы не затих в коридоре. Тогда вернулся к спасенным русалкам.
– Выходите! – выпустил он девушек. – Что бы вы без меня делали?!
И тут же попался. Ведьма была не так глупа, чтобы поверить крабу. Уж больно независимо маленький наглец глядел в потолок.
– Значит, шпион в моем собственном дворце? – рявкнула ведьма, встряхивая краба.
Русалочки бросились врассыпную. Ведьма кликнула акул. Как торпеды, хищницы бросились за беглянками. Краб сложил на груди лапки. Потом, решив, что все равно пропадать, он зашмыгал носом и с ненавистью уставился на Грубэ.
– Ведьма! Безобразная ведьма! – крикнул он прямо в лицо колдунье. – И еще безобразнее, когда злишься!
Удар пришелся в цель. Грубэ за такую наглость подбросила Крабса и любовалась, как тот летит на пол, растопырив лапки.
– Все равно ты безобразная! – упрямо огрызнулся Крабс, потирая бока. – Но я знаю, как ты могла бы получить то, о чем мечтаешь!
– Говори! – ведьма уцепилась за наживку.
Краб дружески ухмыльнулся:
– Да? И что мне за это будет?
– Вымогатель! – в сердцах бросила ведьма.
Но крючок вошел точно под жабры. Ведьма сменила тон.
– Ну, Крабсик, скажи – я для тебя... я для тебя... – колдунья никогда не задумывалась, за что можно купить тайну глупого краба.
– Ты отпустишь меня на свободу, – уточнил краб.
Как-то, когда он был молодым и тщеславным, он подписал с ведьмой договор. И теперь, где бы он ни ползал, куда бы он ни забирался, вездесущий глаз Грубэ вмиг его отыскивал, а лапища колдуньи притаскивала обратно.
– Хорошо! – ведьма была рада, что Крабс просит так мало, она-то считала, что за свою тайну краб мог бы получить куда больше.
Краб пополз к самому уху ведьмы и что-то чуть слышно прошептал. Грубэ усмехнулась. Потом из бездонного кармана извлекла ключ от каморки, отперла дверцу и крикнула перепуганным русалочкам:
– Выходите!
Девушки, точно под прицелом ружья, выбирались наружу. Акулы разыскали убежавших. Снова двенадцать сестер стояли у двери. Но теперь девушек мучило опасение не только за Майину, но и за свою собственную жизнь.
– Я только старая усталая ведьма, – Грубэ, следуя совету Крабса, смотрела мимо русалочек, точно видя дальние дали.
Повинуясь тихому свисту колдуньи, к замку из всего Черного леса сплывались акулы, сползались осьминоги и ядовитые гады. Казалось, дворец колдуньи окружен клыками, когтями и жалами. Русалочки слышали шум за порогом, но не могли угадать причину шипения и скрежета.
– Вы сейчас молоды, – говорила ведьма. – Но пройдет много лет, ваша кожа обвиснет, а чешуя потускнеет. Для русалок триста лет – вечность. Для меня – только миг. Но даже в старости вы не станете такими безобразными, как я. Я подарю вам жизнь Майи, если вы согласитесь отдать мне свою красоту тогда, когда вас станут считать уродливыми и безобразными.
Русалочкам их век казался бесконечным. Они, пошептавшись, с радостью согласились. Когда еще это будет!
– Согласны! Согласны! – поспешно пропели русалки.
И тотчас свод раскрылся. Откуда-то сверху спускался серебристый шар, который вскоре распался на две половинки, точно разломанный апельсин. Внутри находился ларец. Ведьма осторожно взяла ларец в руки, прижала к необъятной груди. Ларец, открываясь, засиял. Русалочки попятились.
В ларце на бархатной подушке лежал кинжал с бесценной рукояткой. Но сила кинжала была не в рукоятке, инкрустированной драгоценными камнями, волшебным было лезвие, сверкавшее, точно звезда.
– Вот жизнь Майи и моя будущая красота! – ведьма высоко подняла оружие.
Тотчас в окна, двери, щели полезли морские гады. Брызжа ядовитой слюной, извивались полипы. Омерзительные скаты распускали чернильные облака.
Акулы, толкаясь, норовили отхватить кусок с ребер своей хозяйки.
– Цыц! – прикрикивала ведьма.
Сестры-русалочки были ни живы, ни мертвы от страха. А ведьма вначале проткнула острием кинжала свою вену и смочила лезвие кровью. Потом позвала по очереди чудовищ морских глубин – и их черная кровь покрывала лезвие кинжала все новыми и новыми слоями. Кровь тут же впитывалась в металл. Когда ведьма потянулась к ближайшей русалочке, металл по-прежнему сверкал.
– Дай руку, – объяснила перепуганной девушке ведьма. – Лишь тогда кинжал обретет свою настоящую силу, когда хорошенько оросится кровью!
– И что дальше? – одна из русалочек несмело взяла кинжал из рук колдуньи.
Ведьма шикнула на подслушивающих гадов. Зал тут же опустел. Грубэ собрала сестер в круг. Русалочки, сблизившись головами, нависли над ведьмой. Колдунья что-то зашептала, жестикулируя.
Крабс так и эдак протискивался мимо хвостов и тел русалок, но подслушать успел только половину.
– Вот и все! – выдохнула Грубэ. – Я больше ничего не могу для вас сделать! Так помните: через триста лет вы вернетесь и отдадите мне то, что обещали!