Сестра предложила:
– Мы поменяли нашу красоту на волшебный кинжал! – и русалка подняла кинжал, чтобы Майя могла его получше разглядеть.
Русалочка еще не понимала, что от нее потребуется. Но сердце сжала тревога.
– Ты угадала, – сурово сказала русалка, – еще до того, как настанет рассвет, этим кинжалом ты убьешь принца.
– Нет-нет! – отчаянным жестом Майя вцепилась в якорную цепь.
Она не узнавала сестер. Их лица исказила жестокость. Майе даже на минуту показалось, что сквозь черты старшей сестры проступило огромное лицо ведьмы с лошадиным подбородком.
– Ты сделаешь это! – сестра оторвала руки Русалочки от цепи. – И когда кровь принца брызнет на тебя, твои ноги срастутся. Ты станешь русалкой и счастливо проживешь триста лет в царстве Нептуна.
«Триста лет жить убийцей?» – мысли Майи метались, точно вспугнутые рыбки.
А голос сестры зудел, путая мысли:
– Убей! Убей принца и его жену! Мы не хотим страдать за тебя напрасно!
И Майя почувствовала, как рукоятка кинжала коснулась ее руки. Старшая сестра силой разжала кулак Майи и вложила в него холодный металл.
Русалочки махнули Майе на прощанье и погрузились в глубины моря.
– Убей! Убей! – слышалось Майе в их прощальном крике.
Рулевой в рубке проснулся, потирая кулаком глаза.
Зевнул: – «Ишь, как чайки разыгрались среди ночи!» – и снова задремал, опираясь на штурвал грудью.
Кинжал сверкал в руке Русалочки. На острие горела рубиновая звезда, точно глаз хищника, направляя шаги Майи к каюте принца и герцогини.
Как в полусне, Майя отдернула пурпурный с золотом балдахин.
На пуховой перине, укрытые легким узорчатым одеялом, спали принц и его жена. Юная герцогиня положила голову на грудь мужа. Ее черные волосы сплелись с локонами принца. Один удачный удар убил бы двоих.
Русалочка размахнулась.
– Найденыш? – принц улыбнулся, просыпаясь. – Найденыш, ты что тут делаешь?
Пальцы Майи разжались, и кинжал без стука, упал на пушистый ковер.
– Странный сон, – пробормотал принц, опуская голову на подушки. – Не забыть бы рассказать утром жене!
Русалочка с минуту смотрела в родное лицо. Потом наклонилась и поцеловала его. Щека была гладкой и теплой.
Русалочка подобрала кинжал. На цыпочках пробралась на палубу и швырнула оружие подальше от судна. Вода в том месте тотчас же забурлила и покраснела.
Русалочка подняла голову – это солнце вставало, окрашивая море в розовый цвет.
– Прощай, океан! – беззвучно крикнула Майя, прощаясь с жизнью теми же словами, с которыми шла в верхний мир навстречу любви, и бросилась за борт.
Рулевому послышался всплеск. Он выглянул из рубки, но ничего не заметил.
Лучи солнца согрели берег и море. Русалочка не почувствовала, как ее тело становится все невесомей и тает. Сотни чудесных видений пронеслись перед угасающим взором. Майя видела белые паруса, облака, окрашенные золотом. Она видела, как стучит дождь по листьям каштана. Она была в каждой снежинке – и в каждой горной лавине. Майя грезила, расплываясь пеной. А над морем реяли сотни невидимых созданий, призывая:
– Скорее! Скорее! Торопимся жить!
Их голоса, нежные, неслышные для человеческого уха, звали, манили. И Русалочка не смогла им отказать. Она вдруг почувствовала, что отделяется от воды сотней невидимых светлячков и поднимается в воздух.
– Кто вы? Кто я? – голос Русалочки влился в звенящий хор голосов.
Кто мы все? И куда идем? И вовсе не худшая участь – стать светящейся точкой, разгоняющей мрак там, куда не проникнуть солнечному свету. Радовать и утешать того, кто потерял надежду. Коснувшись холодного сердца, зажечь в человеке тепло.
И Русалочка протянула к новым подругам прозрачные руки. Ее закружил хоровод светляков. И уже в каскаде искр не узнать ту, что когда-то была маленькой глупой русалкой.
Тем временем на корабле спохватились. Герцогиня плакала, прикладывая к глазам платок. Принц грозил заковать в кандалы и продать работорговцам всю команду судна. Рулевой вспомнил подозрительный всплеск. Но он был себе на уме и промолчал. Тело Русалочки искали до вечера. Путешествие молодоженов за границу принц отложил.
А Майя, невидимая, уговаривала принца и герцогиню не беспокоиться: ей было так хорошо в светлой небесной выси.
Но люди не поняли этого. И долго принц и его жена были безутешны. Однако горе утихает.
Неделю принц не мог думать о Найденыше без слез. Прошел месяц – и молодая чета лишь мрачнела, если что-нибудь напоминало о девушке. Через год у принца и герцогини родился сын. У него ярко-голубые, как у матери, глаза и каштановые отцовские кудряшки, еще редкие и слипающиеся после сна безобразными сосульками. Но для родителей нет никого милее и лучше на свете.
Иногда, невидимая, Майя навещает детскую. Целует юного принца – и тогда ребенок улыбается, к восторгу родителей. Принц и герцогиня ссорятся из-за того, что никак не могут решить, кому так обрадовался сын.
– Маме, – сюсюкает герцогиня, маня ребенка звонкой погремушкой.
– Отца приветствует, – принц изо всех сил старается выглядеть солидным – и слава богу, что у него пока это плохо получается.
Он подбрасывает сынишку чуть не до потолка. Герцогиня отнимает. Троица падает на постель, и все вместе хохочут.
Майя тихо вылетает из детской. Она побывала во многих землях. Видела, как по пустыне тянутся караваны и согревала горный подснежник, обманутый февральской оттепелью. А впереди было так много всего! Ее светящиеся подружки подхватывали Майю, маленькие звездочки рассыпались по свету и звенели:
– Скорее! Скорее!
– Ведь жизнь так чудесна!
– Да, – соглашалась Майя, – но все же самое чудесное – это любовь.
Светлячки с ней охотно соглашались: ведь Майя сверкала ярче подружек и, значит, была умнее.
А ты согласен, мой маленький друг?
Вот такая у тебя получилась сказка. Но, может, ты знаешь другой конец? Тогда вернись к концу Главы 9а и снова попробуй.
Глава 9c
Итак, ты решил, что Майя доверилась звездной гостье. Посмотрим, какая сказка из этого получилась.
– Русалочка! – сказала звезда. – Возьми эту нить. До рассвета ты должна сплести сеть из звездного света. – И луч звезды истончился невесомой ниткой. – Набрось сеть на себя. Ты не будешь больше Русалочкой, но не погибнешь, а станешь звездой. Посмотри на небо – видишь, сколько у тебя будет подруг? Ты станешь звездой – и мы будем купаться в бархате ночного неба. Твой свет направит заблудившегося в ночи. Ты будешь навевать чудесные стихи поэтам. А как будут рады тебе влюбленные! Вот что такое звезда!
– Я растаю, как снег в марте, – подумала Русалочка.
Использовать кинжал ей и в голову не пришло. Но было грустно знать, что тебя не будет.
– Я растворюсь пеной, точно забытый детьми снеговик. Но придет зима – снег выпадет снова и снова. А меня не будет?.. Подводное царство – беспечальная тьма. Любовь отогнала тьму, в которой я жила. А теперь тьма будет всегда?
И Майя согласилась. Чайки проснулись и подтягивали звездные нити клювами. Крысы выползли из трюмов и сматывали нить в клубочек.
Море натянуло волны ткацким станом. И к утру чудесная ткань была готова. Майя накинула сеть. И тотчас ее тело засверкало. Руки и ноги превратились в лучи звезды. Она поднималась все выше и выше. И скоро затерялась среди подруг.
– Смотрите, новая звезда! – говорили люди.
– Добрый знак! – соглашались другие.
Свет звезды над утесом всегда был светел и ровен.
Но в общем-то, людям некогда было любоваться небом. Жизнь в северной стране была сурова и нелегка. Людей – рыбаков, лесорубов, охотников – больше заботило, чем сегодня накормить семью.
Северный полуостров, который облюбовала Майя, каменистой грядой уходил в море.
Жители кормились тем, что пошлет холодное море, да время от времени то один, то другой уходил на промысел.
Майя жалела обветренные лица и растресканные руки крестьян. Но чем тут поможешь?
Но чаще всего звезда над утесом заглядывала к Хане. Может, потому, что ее утлый домишко стоял у самого края обрыва,- песком сползавшего в море. А, может, из-за Акселя – шестилетнего сына вдовы Ханы. Беднее, пожалуй, не было никого в селении. Редко хлеб бывал на столе. Одежка – заплата на заплате. А в избе смех с утра до вечера.
Долга северная ночь – много месяцев Майя подглядывала в подслеповатое оконце избы. Но раз перед Рождеством Хана и Аксель поссорились. Мальчик был серьезным маленьким мужичком, слишком степенным для своих лет и рассудительным. Но мать, подхватив молчуна, подкинет, зацелует. А тут сидят по обе стороны стола. Аксель подпер кулачками щеки, щурился на коптилку с тюленьим жиром. Хана тоже за вечер ни слова. Горбится над шитьем, прокалывая костяной иглой медвежью шкуру.
Отложила шитье. Виновато попросила сына:
– Доставай из печи котелок. Поужинаем – и спать.
Звезда подивилась: похлебка в этот раз была наваристой, с кружочками сала поверху – Хана где- то добыла гусиный жир. А Аксель молчит, точно и не к нему обращается мать.
И Хана примолкла.
Маленький Аксель представлял рождественскую елку, какие бывают в богатых домах. На каждой ветке – румяный поросенок. Сушеная рыба висит вязками. Вырезанные из бумаги белки держат в лапках корзинки с орехами и брусникой. Мать рассказывала, что под Рождество к послушным детям приходит волшебник с длинной бородой и приносит то, чего больше всего хочешь. Целый год Аксель старался слушаться и не шалить. Обдумывал, что бы выпросить у волшебного деда. У матери валенки совсем прохудились. Да и отцовский заячий треух, который вечно наползал Акселю на глаза, хорошо бы сменить на новый. И в подполье пищат от голода мыши. Уже с начала зимы Хана ходит то стирать, то убирать.
Но больше всего Аксель мечтал о лодке с парусами. Была у них когда-то лодка с чиненым, но еще крепким парусом. Буря унесла ее в море. Лодку, пустую, прибило к берегу через неделю.