Занкевич Михаил Ипполитович. Генерал-майор с 1914 года. В начале 1917 года — представитель Русской армии во Франции (сменил генерала Лохвицкого) и одновременно замещал военного агента (атташе) генерала Игнатьева. В Белом движении с 1919 года. Служил начальником штаба Ставки в армии Колчака. В феврале 1920 года попал в плен Красной армии. Содержался в Покровском лагере ГУЛАГа. Расстрелян.
После всех попыток мирного урегулирования инцидента французы полностью изолировали Ля-Куртин, а лояльные войска по железной дороге перебросили из Фельтена в глубь страны, под Бордо. Примерно в это же время из России в Грецию следовала артиллерийская бригада генерала Беляева. 3 августа соединение прибыло во французский Брест. Тогда же впервые на официальном уровне прозвучала мысль о силовом подавлении неподчиняющихся солдат. Артиллеристы несколько раз посетили митинги в Ля-Куртине, послушали, понаблюдали и обратились к митингующим соотечественникам: «Мы едем воевать, а вы хотите своими лозунгами просто-напросто в тылу отсидеться?» Из числа добровольцев бригады Беляева и лояльной части Первой дивизии было сформировано несколько батальонов, усиленных пулеметными ротами и артиллерийской батареей. Ударный отряд, состоящий из двух батальонов под названием «батальон смерти», возглавил имеющий в солдатской среде неподдельный авторитет подполковник Г. С. Готуа.
19 сентября вышел приказ о запрещении ведения огня по безоружным, с этого момента наступил «час икс». Уже на следующий день в лагерь не поступил и урезанный паек, а Занкевич издал последний ультиматум о добровольной сдаче властям. «Куртинцы» же, возглавляемые унтер-офицером Афанасием Глобой, в ответ разразились россыпью ругательств и угроз. Ультиматум истек утром 16 сентября. В 10 часов утра артиллерия открыла по лагерю огонь… К концу дня было выпущено 50 снарядов, что значительно отрезвило большую часть мятежников — более 8000 человек сдались. В осаде осталось около сотни непримиримых, решивших испытывать судьбу и дальше. Но к середине дня 20 сентября все было кончено… За это время по лагерю из артиллерийских орудий было произведено более 500 выстрелов.
О количестве потерь с обеих сторон до сих пор нет точных данных: Занкевич в донесении указывает такие цифры: 10 убитых и 44 раненых, однако другие источники говорят о двухстах погибших.
Наиболее активных зачинщиков сразу же отправили в местную тюрьму, еще часть личного состава сослали на остров Экс, и с началом зимы Ля-Куртин заняли американские войска.
Беляев Иван Тимофеевич. Генерал-майор. В годы Первой мировой войны — командир артиллерийской бригады. Георгиевский кавалер. В Гражданскую войну сражался на стороне белых. В августе 1918 года — начальник артиллерии 1-й конной дивизии генерала Врангеля. В ноябре 1918 года на той же должности в 1-м конном корпусе Добровольческой армии. После их поражения с группой офицеров перебрался в Парагвай, где в 30-е годы прошлого века прославился в войне с Боливией. После войны, в конце 30-х годов, возглавил правительственную миссию по землеустройству индейских племен и поселился в первой оседлой индейской колонии в Парагвае. Умер в 1957 году. Похоронен в Асунсьоне.
Тем не менее расстрел «куртинцев» мало повлиял на общее положение русского экспедиционного корпуса. Служить во французских частях наши солдаты отказались. Октябрьская революция и последующий декрет «О мире без аннексий и контрибуций», а далее, в 1918 году, Брестский мир вовсе отбили у большинства солдат и офицеров российских войск охоту участвовать в войне. В глазах же общественности государств Антанты русские из союзников превратились в предателей.
5 ноября Временное правительство успело принять постановление о невозвращении бригад в Россию до «урегулирования момента». Опираясь на этот документ, французские власти ввели в отношении русских солдат систему трияжа, что дословно переводится как сортировка. В середине ноября генерал Клемансо издал приказ о разоружении Первой дивизии и применения к ней трияжа, предполагавшего добровольный выбор военнослужащими своей дальнейшей судьбы. Им предлагалось сражаться и дальше, но в частях Франции, идти работать на предприятия Франции или отправиться в колонии Франции в Африке.
В конце декабря генерал Занкевич переподчинил все русские части во Франции уставам местной армии. К сожалению, данные по количеству воинов, подвергнутых трияжу, разнятся, однако приведем их. В дивизии один батальон (менее 300 человек) изъявил желание сражаться дальше, 5000 человек предпочли фронт работе на гражданских предприятиях и около 1500 человек решили, что лучше ехать в неизвестную Африку, нежели продолжать воевать на стороне союзников в Европе.
На фронте под Салониками весной 1917 года Вторая русская дивизия также была взбудоражена событиями, происходящими на родине. Революционное брожение охватило весь фронт. В мае союзники провели наступательную операцию на реке Черная, где потерпели поражение. Русская дивизия потеряла около 1000 человек, но получила в полтора раза больше Георгиевских крестов.
Если бичом Первой дивизии была дисциплина, то у Второй главной проблемой стала нехватка личного состава. Осенью, когда стали известны события, произошедшие в Ля-Куртине и в России, моральный дух военнослужащих дивизии стал резко падать. Недоверие ко Второй дивизии со стороны союзников выразилось в том, что в тылу у русских частей появилась французская артиллерия, в свою очередь, ухудшилось их снабжение. Командование Антанты решало и не могло решить, что делать с соединением дальше. Звучали даже мнения об отправке русских на Месопотамский фронт.
На рубеже 1917–1918-х годов на фронте наблюдалось братание православных по разные стороны окопов — русских и болгар. В ночь на Рождество Вторую дивизию отвели в тыл. Наученное горьким опытом командование дивизии само приняло решение о трияже, которое было закреплено рядом приказов в январе 1918 года. Тогда же, в январе, вышел приказ, по которому все русские военнослужащие переподчинялись французским уставам и законам. Таким образом, к январю 1918 года воинские формирования Российской империи в Европе перестали существовать, личный состав бригад оказался, по сути дела, «собственностью» Франции.
Леонтьев Максим Николаевич. Генерал-майор с 1913 года. В годы Первой мировой войны командир Четвертой бригады Русского экспедиционного корпуса. До этого назначения с января 1911 года командовал 85-м пехотным Выборгского его императорского и королевского величества императора германского короля прусского Вильгельма II полком. После войны генерал опубликовал в Париже брошюру, где обвинил шефа полка — германского императора Вильгельма II — в том, что тот снабжал деньгами большевиков, то есть «вел себя не подобающим для императора образом». В 1917 году назначен военным агентом (атташе) в Греции. В начале 1918 года выехал во Францию как представитель Временного правительства. В 1920 году назначен военным агентом и представителем Русской армии генерала Врангеля в Праге, где оставался до 1923 года. В середине 1920-х годов переехал во Францию и поселился на Лазурном Берегу, открыл ресторан в Монте-Карло. В 1936 году уехал на остров Таити (тогдашнюю французскую колонию) и скончался там 9 июня 1948 года.
Дальнейшая судьба наших военных на чужбине складывалась трагично. Те, кто после трияжа был направлен в Африку, очень скоро в этом раскаялись. Среди «африканцев» в основном оказались активисты солдатских комитетов, лица с определенными политическими взглядами и те, кто попал в немилость к военному командованию союзников. В общей сложности в Алжир попали около 9000 военных, 50 из которых — младшие офицеры. Нашим землякам, помнившим торжество их встречи в Марселе 1916 года, направленные на них в портах Алжира пулеметы сразу дали понять: никаких заигрываний с русскими больше не будет. Солдат разделили на небольшие трудовые отряды и команды, расселив далеко друг от друга, чаще в отдаленных и малозаселенных районах, В Алжире, считавшемся отдельным военным округом Франции, главным военным начальником был генерал Нивель, сосланный в Африку дожидаться пенсии. В его штабе имелось «славянское бюро», которое курировало «русский вопрос». Как пишет наш видный востоковед А. Б. Летнев, силами бюро было возвращено на фронт около 800 человек.
Подавляющее большинство русских испытывали большую нужду. Жить им приходилось в бараках, окруженных колючей проволокой. Питание было крайне скудным. Постоянный голод, бесконечный ручной труд на самых тяжелых работах и лишения стали привычными спутниками жизни русских солдат в Алжире. По стране русских перевозили в неотапливаемых вагонах для скота. Хуже всего приходилось тем, кто заболел: французские власти никаких поблажек им не давали. Малейшие правонарушения пресекались самым жестоким образом — избиение палками, заключение в карцер, лишение продпайка. Особо ретивых, не подчинявшихся местным законам, ожидала штрафная рота.
По перехваченным французской цензурой письмам можно судить о том, что французы и их помощники арабы держали русских за арабов, напрочь забыв о том, что они даже не военнопленные, а союзники, хоть и бывшие. Сколько наших сограждан умерло под палками надсмотрщиков или от болезней, узнать теперь вряд ли удастся. Так же, как не удастся установить, сколько из них ушли воевать в Иностранный легион и в Европу на фронты Первой мировой.
Возвращение на родину для «африканцев» началось в конце 1919 года. Подавляющее большинство из них осело на территориях, занятых Белой армией. До весны 1920 года, таким образом, удалось отправить почти 50 процентов тех, кто совсем недавно составлял славу Русского экспедиционного корпуса. 20 апреля 1920 года большевистское правительство в Копенгагене подписало соглашение об обмене гражданами. Оставшаяся часть русских в Алжире пожелала вернуться в советскую Россию.