В январе 1786 г. Качкачишвили прибыл в Египет. Своего дядю в живых он не застал, однако остался в Египте на весь 1786 год: он вел полуофициальные переговоры с правителями страны, представителями Эфиопии и русским консулом в Александрии бароном Тонусом, который не оправдал надежд, возлагавшихся на него тогда грузинами. В правителе Египта Ибрагим-бее Манучар Качкачишвили признал бывшего крестьянина кахетинского села Марткоби Абрама Шинджикашвили. Ибрагим-бей стоял во главе правящей группы мамлюкских беев, считавшихся как бы побратимами. Их было 18, в том числе 12 грузин и один абхазец. Кроме того, был один черкес, два чеченца, молдаванин и один казак из Бахмута (ныне Артемовск), украинец или русский (в то время в Бахмуте русские переселенцы составляли весьма значительное этническое меньшинство среди украинского населения), которого называли в Египте Касум-беем. Кашифы (кешибы), младшие командиры мамлюкского войска, в большинстве также являлись грузинами, абхазцами, уроженцами Северного Кавказа, украинцами или русскими. Качкачишвили упоминает среди них и одного венгра. Мамлюкские беи-грузины щедро покровительствовали своим землякам, попавшим в Египет. Они приглашали в эту страну своих родственников, которым предоставляли высокие посты, выкупали из рабства пленных грузин и порой даже снабжали их средствами для возвращения на родину. Однако большинство выкупленных рабов зачислялись в египетское мамлюкское войско.
К Ираклию египетские беи обращались как подданные к своему государю, прося его освободить от крепостной зависимости их родственников, оставшихся в Восточной Грузии. Характерная подробность: формально приняв ислам, грузинские беи в Египте высылали на родину деньги для строительства церквей и жертвовали в них дорогую утварь. Их Качкачишвили прямо называл единоверцами русских, т. е. православными.
По-видимому, свидетельство Качкачишвили о том, что беи и эфиопский резидент пожелали установить более тесные связи с Россией для военного союза против Турции, заслуживает доверия. В Египте беи хотели основать независимое государство, которое пользовалось бы покровительством России и получало бы от нее военную помощь.
Однако русская дипломатия, опасаясь обострения отношений с Турцией (чего все же не удалось избежать), весьма холодно отнеслась к инициативе грузинского дипломата. Барон Тонус, русский консул в Александрии, отказался поддерживать связь с «мятежниками» и крайне неумело пытался примирить их с турецким капудан-пашой (который тоже был родом из Грузии, как и его приближенные).
Нужно отметить политическую дальновидность Качкачишвили в его прогнозах относительно обстановки на Ближнем Востоке и в районе Индийского океана, в оценках стратегического положения Египта, Магриба, Судана, Эфиопии и в определении перспектив национально-освободительной борьбы угнетенных народов Османской империи, особенно балканских и арабских стран. Интересно, что проект Качкачишвили о действиях российского флота в Индийском океане против англичан перекликается с аналогичным проектом знаменитого американского революционера, «первого капитана» американского флота Дж. П. Джонса.
Качкачишвили покинул Египет в январе 1787 г., имея при себе письмо египетских беев-грузин царю Ираклию, а также неподписанное письмо беев русскому правительству. Как правильно заметил В. Г. Мачарадзе, частные письма беев Ираклию должны были служить рекомендацией их подателю перед грузинским и русским правительствами.
Через Стамбул, где он снова встречался и вел беседы с русским послом Я. И. Булгаковым, Качкачишвили едет в Россию и 10 мая 1787 г. подает три специальных доклада князю Потемкину о положении в Египте и Эфиопии и своем проекте посольства в эти страны. К докладам Качкачишвили был приложен составленный им список египетских беев с указанием национальности каждого и специальной пометкой об египетских мамлюках русского (и украинского) происхождения, а также письма грузинских беев к царю Ираклию.
Позднее Качкачишвили снова подал князю Потемкину докладную записку, из которой видно, что русское правительство соглашалось послать его в Египет и Эфиопию, однако это новое путешествие не состоялось, по-видимому, в связи с новой русско-турецкой войной. Нельзя исключить и возможного воздействия английской дипломатии: англичане имели в то время очень большое влияние в Петербурге и в ставке Потемкина. Да и к какому из императоров Эфиопии следовало направлять посольство? В 1784 г. император Текле-Гийоргис был изгнан из своей столицы Гондара, и враждующие феодальные клики провозгласили императорами сразу двух принцев: Беале-Мариама и Беале-Сыгаба, или Иясу III. Между ними завязалась борьба; не складывали оружия и сторонники Текле-Гийоргиса, вернувшие его на престол в 1788 г.
В 1789 г. в Эфиопии было пять императоров, каждый из которых считал других узурпаторами. В дальнейшем обстановка существенно не менялась, и феодальная анархия в Эфиопии продолжала расти. Очевидно, русское правительство в общих чертах представляло себе положение в Эфиопии и выжидало. Надо сказать, что проект русско-эфиопского сближения, предложенный Качкачишвили, был лишь одним из целой серии проектов, появлявшихся уже с конца XVII в.
А сами эфиопы? Путешествовали ли они в Закавказье? Эвастатевос, основатель социально-революционного движения в средневековой Эфиопии, бывал в Киликии, в Армянском царстве. Его книга «Житие Эвастатевоса» содержит важнейшие сведения о киликийской Армении. Ученики его вернулись на родину после смерти учителя и основали монастырь Фабре-Марьям.
Выходцев из Эфиопии наши соотечественники видели в Египте, Иерусалиме и в иных местах. Например, такой знаменитый из них, как Афанасий Никитин. Правда, он называл «эфиопскими землями» всю Черную Африку, а на самом деле побывал только на побережье Сомали, на обратном пути из Индии в 1472 году. А вот купцу из Казани Василию Гагаре довелось около 1636 года доплыть по Нилу до Нубии!
Теперь перенесемся на Украину. В XVIII веке черниговский иеромонах Ипполит Вишенский впервые в украинской литературе упомянул об «агавешской земле» — речь явно шла об Абиссинии! Понадобилось более полувека, чтобы ростки эфиопистики укоренились на украинской почве: в 1810 году в типографии Харьковского университета была издана «Грамматика» Орнатовского, и в ней упоминались эфиопские языки.
А всерьез за амхарский, гэз и коптский языки взялся закарпатский просветитель Михайло Коп (позже он становится Лучкаем), но не на родине, а в Западной Европе. Осталось загадкой, откуда Лучкай черпал сведения для занятий эфиопскими языками. Может, в Лукке, столице итальянского княжества, где он жил некоторое время?
Рассказывая о том, как эфиопы открывали для себя другие земли, мы чуть не проскочили самую главную тему этого направления — о предках Пушкина. Но эта история требует отдельной книги, а здесь мы ограничимся лишь наиболее интересными деталями.
Удивительно, сколь притягательна далекая Африка для русских поэтов. Вспомним полное красоты стихотворение Николая Гумилева «Жираф»: «Послушайте: далеко, далеко, на озере Чад изысканный бродит жираф». И вот теперь стало известно, что страна Чад, о которой многие из нас мало что знают, — это родина прадеда великого Пушкина. Ранее считалось, что Абрам Петрович Ганнибал — знаменитый «арап Петра Великого» — родом из Эфиопии. Но сейчас выясняется, что предок Пушкина появился на свет южнее озера Чад, среди песков Экваториальной Африки. В пользу этой версии свидетельствуют результаты экспедиции, которая не так давно исследовала отдаленные районы Чада и Камеруна.
Одним из первых в «эфиопской» версии происхождения Ганнибала усомнился замечательный русский писатель Владимир Набоков, который еще в 1964 году предположил, что родину Ганнибала надо искать в населенных неграми-мусульманами пограничных районах Чада и Камеруна. Версию Набокова развил французский филолог африканского происхождения Дьедонне Гнамманку, выдвинувший предположение, что родиной арапа Петра Великого является султанат Логон, расположенный на территории двух африканских государств. А вот на что указывал сам Ганнибал в своем прошении о выдаче ему диплома на дворянство и утверждении фамильного герба, написанном в 1742 году на имя императрицы Елизаветы Петровны: «Родом я нижайший из Африки, тамошнего знатного дворянства, родился во владении отца моего, в городе Логоне, который и кроме того имел под собой еще два города».
Задачей отыскать родину Ганнибала задался российский энтузиаст И. Данилов, который в дни празднования 200-летия со дня рождения A.C. Пушкина обратился через МИД РФ в российское посольство в Чаде с просьбой оказать содействие в организации экспедиции. К счастью, тогдашний посол России в Чаде В. П. Воробьев, к тому же страстный поклонник пушкинского гения, загорелся предложением Данилова, решив также принять участие в экспедиции. И вот после завершения экзекуции Валерий Павлович рассказал о ее результатах, о которых также было сообщено И. Даниловым в его книге «Прадед Пушкина Ганнибал».
Но прежде напомним читателям об истории «арапа Петра Великого». Судьба Абрама Ганнибала весьма примечательна. Существуют разные версии причин, из-за которых он навсегда расстался с родными местами и оказался в Стамбуле, где его и приобрели придворные Петра I. Согласно одним предположениям, его выкрали. Но есть версия, что отец мальчика — султан Логона — отдал его в залог туркам, с которыми он хотел поддерживать нормальные отношения. У султана было множество детей, и ему ничего не стоило пожертвовать одним из них ради того, чтобы в дальнейшем избежать вражеских нападений. А может быть, его обменяли на что-нибудь или отдали в счет погашения долга?
Но для чего понадобился негритенок русскому царю? Дело в том, что Петру Великому во время посещений Европы не раз приходилось видеть негритят, прислуживавших тамошним монархам. И ему тоисе захотелось иметь у себя арапчонка, причем не какого-нибудь, а образованного и обученного всем светским манерам. Традиция содержания при русском царском дворе арапчат была продолжена и после Петра. Вспомним хотя бы знаменитую скульптурную группу работы Б. Растрелли «Императрица Анна Иоанновна с арапчонком». Но, прежде чем стать крестником Петра, негритянскому мальчику пришлось немало пережить. Сначала его готовили в пажи султана, и он жил в серале, где также находился и старший брат Ибрагима, который предположительно родился от другой матери. В дальнейшем оба оказались в Москве.