— Я смотрю, вы задумались, Глен. Мне неприятно это говорить, но вам будет чрезвычайно трудно доказать всё это. А всех участников этих дел вы не поймаете. При очень и очень слабой доказательной базе. Фактически ею станут ваши домыслы, после которых надо будет «колоть» меня. Я возьму всё на себя. А вот мои «коллеги» явно будут этому не рады, — сделал я тонкий намёк Диксону.
Он вздрогнул и посмотрел на меня совершенно другими глазами. Ну да. Поугрожай человеку, который в восемнадцать перебил крупную банду Бронкса. Какие у такого человека друзья? Насколько будет серьёзной их месть? Так ещё и единственное звено в цепочке возможного расследования — сам агент Диксон и его слова. Такое звено можно легко «удалить».
— Я искренне сожалею, что приходится всё это говорить, — покачал я головой, — Давайте всё же перейдём к приятному. Я предлагаю сделать всё так, что пулемёты будут найдены. Ирландцы — ликвидированы. Вы — получите повышение. А я — спокойствие. И буду заниматься дальше своими вполне законными делами. Звучит неплохо, правда?
— Я вас слушаю, — понемногу начал приходить в себя Диксон.
— Ирландцы вышли на меня три дня назад. Они требуют отдать пулемёты. И думают, что это я, а не Горский, покрошил их «коллег» в Бронксе. Не думаю, что они будут слушать меня в вопросе — кто прав, а кто виноват. Я думаю, они убьют меня как только я передам пулемёты. Угрожают моей семье. Посмотрите.
И я передал Диксону записку, которую мне прислали бомбисты. Он быстро пробежался по ней глазами.
— Видите? Я в этой ситуации пострадавшее лицо. Записку вам придётся вернуть.
Я забрал обратно листок и сложил его вдвое, отправив в нагрудный карман. А затем продолжил, отпив кофе. Что-то последнее время я его поглощаю литрами. Всегда любил, но сейчас эта любовь перешла в абсолют.
— Я открыл охранное агентство. И предлагаю сделать так. Ирландцы угрожают мне, требуя передать им мой бизнес. Назначили мне встречу. Я решил, как законопослушный гражданин уведомить об том бюро расследований. Тем более, именно оно занимается преступниками — мигрантами. В полицию не обратился, потому что меня пытались сделать обвиняемым в другом деле. На встречу с ирландцами я взял с собою людей из своего агентства в качестве защиты. Вы прибываете со своими людьми на место происшествия. Ирландцы погибают. Вы находите у них пулемёты. Я — скромное пострадавшее лицо. Вы — человек, который нашёл пропажу. В ваши задачи будет входить сделать так, чтобы когда я позвоню в местное бюро — трубку взяли именно вы, и никто другой.
— Есть проблема, — задумчиво произнёс Диксон.
— Какая? — нахмурился я.
— Предположительно среди ирландцев есть один человек, которого нужно взять живым.
— Кто он?
— Я не могу разглашать это.
— Послушайте, Глен. Вы же не дурак. И понимаете, что среди бомбистов не должно остаться свидетелей. Тем более, я вам рассказал многое. Придётся и вам тоже приоткрыться…
Он тяжело вздохнул и ответил:
— По нашим данным за пулемётом прибудет «Благочестивый». Один из значимых подпольщиков ирландских республиканских повстанцев. Он тесно связан с бандитами в Чикаго.
— Так вы из Чикаго? — догадался я, — Вас поэтому сюда и прислали?
— Именно так, — подтвердил агент.
— И с кем связан «Благочестивый»?
— С неким Дином О'Бэнионом. Глава банды «Норд-Сайд» в Чикаго.
Я весь подобрался внутри. Вот и прояснилось — куда мне «копать» дальше, чтобы разобраться со всей угрозой полностью. Это была очень ценная информация.
— Всё ясно. Послушайте, Глен. Лучше синица в руках, чем журавль в небе…
— Чего? — не сразу понял Диксон.
Я порылся в памяти и извлёк американский вариант нашей пословицы:
— Одна птица в руке стоит двух в кустах. Вы понимаете меня? Оставить в живых кого-то из этих бандитов я не могу. Тогда моей семье будет и дальше угрожать опасность. И, кстати, они могут начать болтать на допросе про то, что пулемёты им передал именно я.
— А зачем они взяли их на встречу?
— Подстраховались. Вдруг я приду не один, — пожал я плечами, — С них, отморозков, станется… Или планировали вывезти их. Это меня не должно волновать. Когда я выполню свою часть сделки, вы должны будете представить меня полиции как пострадавшее лицо. Лавры и почести, грамоты мне не нужны. Главное — чтобы эти пулемёты забрали у меня, дали и дальше спокойно заниматься бизнесом. Моя семья будет спать спокойно. А вот вы получите, я уверен, отличную перспективу на работе, про ваши шалости в «Хилле» никто не узнает. Кстати, получается вы делаете доброе дело, ведь на фото и ваш напарник Билл. Отводите, так сказать, не только себя из-под удара, но и его. А я отблагодарю вас финансово.
Я подмигнул ему:
— Всё-таки любой труд должен быть оплачен. Ведь так? Глядишь, ещё и в гольф будем вместе играть в будущем. И смеяться, вспоминая всё это.
По лицу Глена было видно, что ему совсем не до смеха. Я не стал мешать ему думать. Подозвал официанта и попросил десерт.
Наконец, он «созрел».
— Хорошо. Я согласен. Когда вы мне позвоните?
— Как только ирландцы назовут мне место и время встречи. Мы обговорим с вами все детали. Я уверен, они сделают все, чтобы убедиться, будто я один. Вы должны будете появиться к концу стрельбы. И отличиться.
— Вы очень рискуете, — заметил агент.
— Рад, что вы оценили. Но выбора у меня нет…
Дорогие читатели. Пишу после большого перерыва. Часть текста была подготовлена, как вы поняли, заранее. Пишите, как вам по ощущениям, в сравнении с тем, что было? Первая часть получилась очень объемной, нужно было ввести основных персонажей, сделать финансовый «задел» для ГГ. Теперь, как видите, события развиваются быстрее. И главы получаются объёмные. С уважением, автор!
Глава 17Риск — дело благородное
Отель «Плаза». Манхэттен.
Пересечение Пятой авеню и 59-ой улицы было очень и очень оживлённым. Большой перекрёсток, который будет фигурировать чуть ли не в каждом втором фильме про Нью-Йорк, уже стал настолько забитым, что я невольно вспомнил перекрёсток Сибуя в Токио. Он будет считаться самым оживлённым через восемьдесят лет. Думаю, сейчас это звание по праву принадлежало тому месту, где я стоял среди толп разномастно одетого народа.
Отель «Плаза», пятизвёздочная громада, напоминал собою одно из зданий Версаля, которое решили «вытянуть» вверх, добавив несколько этажей. Швейцар с поклоном открыл мне дверь, и я оказался посреди холла, покрытого блестящими «шахматными» плитами.
— Чем могу быть полезен, мистер? — тут же подскочил ко мне портье в бордовом костюме и бутоньеркой в виде белой лилии на лацкане пиджака.
— Мне нужен пятый зал для встреч.
— Вас ждут?
— Да.
— Позвольте, я вас провожу!
Я двинулся следом за ним. Мы поднялись на десятый этаж. От лифта вперёд и в стороны разбегались широкие коридоры, отделанные мрамором. Портье вежливо протянул руку направо и повёл меня к широким распашным дверям. Вскоре я уже оказался внутри большого помещения.
Зал для встреч в моём времени называли конференц-залом. И в девяноста процентах случаев он выглядел бы совсем не так. Сейчас тут не было никакого хай-тека или функциональности. Напротив, резные панели, тяжёлые шторы, ковёр, в котором утопала нога. Длинный, тяжёлый и массивный стол, вокруг которого стояли удобные глубокие кресла с подушками. Печатная машинка на столике в углу — это для машинистки, если нужно что-то фиксировать. Золочёные абажуры настольных ламп, портреты исторических деятелей по стенам. В углу расположился бильярд. Видимо, для «перерывов» между совещаниями для желающих скоротать время или обсудить дела за игрой в более непринуждённой обстановке.
В одном из кресел сидел высокий худой человек в толстенных роговых очках. А спиной ко мне — темноволосая девушка и атлетично сложенный молодой человек. Зуб даю, вот их-то я как раз знаю. Пусть и очень вскользь.
— А вот и мистер Соколов! — поднялся высокий тип в очках и расплылся прямо-таки в лошадиной улыбке, — Позвольте отрекомендоваться! Оуэн Манн-младший. Поверенный в делах мистера Еноха Джонсона в Нью-Йорке. А это мисс Блум и мистер Дэннис Брауни. Дорогие друзья, это — Алекс Соколов, замечательный молодой человек, бизнесмен и друг мистера Джонсона.
О как, я уже и друг, и замечательный человек. Когда американцы хотят что-то тебе втюхнуть, они вообще не стесняются в оценках. Хотя фамилия у Оуэна отнюдь не американская.
Молодые люди поднялись со своих стульев и обернулись ко мне. Да. Это была она!
Блум, в приталенном платье, казалась невесомой статуэткой из другого мира. Тонкая шея, точёные скулы. Прямой аристократический нос, длинные ресницы. Тёмные карие глаза и чёрные как смоль волосы, уложенные так, что их них выбивался только один локон на лице, добавляющий образу чувственности.
Признаюсь честно, по её брату Дэннису я лишь мазнул взглядом, склонившись в поцелуе протянутой руки девушки.
— Очень рад снова вас видеть, мисс и мистер Брауни. Теперь я знаю и вашу фамилию, — улыбнулся я.
Девушка подняла бровь и пристально вгляделась в моё лицо. Брат тоже на секунду замешкался. Затем она улыбнулась:
— Добрый день, Алекс. Алекс из России? Скачки пару месяцев назад?
— Ипподром «Акведук», — кивнул я с улыбкой.
— Вы поставили на «Гарцующую»…
— И победил… — закончил я.
— Победила «Гарцующая», мистер Соколов. А вы — выиграли ставку, — хитро прищурилась девушка.
Хороша! Вроде и не нагрубила, но отбрила тонко. К сожалению для них, и к счастью для меня, их «Огнедышащая» тогда не пришла к финишу первой. Зато я смог сделать по наводке Соломона Михайловича из трёх — пятнадцать тысяч долларов. И это стало стартовым капиталом моей «империи».
— Мистер Брауни! — пожал я протянутую руку Дэнниса.
— Очень приятно, — ответил он весьма нейтрально.
Вот в его глазах был холод. Ну, ничего. Судя по тому, что сказал Наки, выбирать партнёров им уже не приходится из-за финансовых обстоятельств.