— С судьёй Блейзом. Он единственный республиканец в верховном суде Нью-Йорка. У него в принципе не лучшие отношения со всеми остальными судьями. Потому что он склочный, да ещё и вдобавок они все кроме него — демократы. С офисом прокурора у Алонзо тоже всё плохо. Окружной прокурор Саленс — самый несговорчивый.
— А вы — демократ? — уловил я связь в словах Абрахама.
— Да.
— И поэтому вместо того, чтобы подключить прокурора, вы сразу передали все дела судье Алонзо?
— Именно так, — понурился Крауч.
Пазл окончательно сложился. Наш опальный карьерист хотел сыграть на громком деле и выслужиться перед верховным судьёй штата из той же партии. Чтобы получить повышение и выбраться из своего округа в Нью-Йорк. А вместо этого получил «добровольную» отставку.
— Скажите, Абрахам, а вы не хотели бы восстановиться на работе? Вернуться победителем. С полностью чистым именем.
Крауч на мгновение задумался:
— А это реально?
— Всё в наших руках, мистер Крауч! — я развёл ладони и улыбнулся, — Я вижу в вашей истории двух злодеев. Пророка и судью Алонзо. Такие люди должны понести наказание. А такие, как вы — занять своё законное место. У меня есть деньги и влиятельные друзья, которые помогут нам в этом деле.
Абрахам недоверчиво покачал головой:
— Не знаю. Вы не представляете — какие люди там замешаны…
— Конгрессмены? Например, Билл Хотфилд? — вкрадчиво спросил я.
Судья быстро поднял глаза:
— Вот именно. Судья, конгрессмен, община Аунего. Это страшные люди, мистер Соколов.
— Они страшны, пока творят свои дела втёмную, и никому нет до них дела. Пока все закрывают на них глаза. Но если ими заинтересуются люди статусом повыше! Если их преступления станут достоянием общественности, им будет сложно насолить вам, Абрахам. Вы же могли заявить, что деньги вам подбросили? Да, было бы очень сложно, но вы бы вступили в борьбу везде! В окружных газетах, потом в газетах штатов. И им пришлось бы действовать намного тоньше.
— И я всё равно бы оказался в тюрьме! — вскричал Крауч.
— Кто ещё приходил к вам? — быстро задал я ключевой вопрос.
— Что? — поразился Абрахам.
— Кто ещё приходил к вам? Вы карьерист, мистер Крауч. Не верю, что вы не думали, как выкрутиться из этой ситуации, чтобы не потерять своё место. Здесь, в Америке, каждый второй важный государственный пост занимают после успешного скандала! После того как противник «подорвётся» на каком-то компромате! Кто ещё навещал вас и чего хотел? Вам угрожали?
Судья обмяк в кресле словно кисель. И затем почти беззвучно произнёс:
— Ко мне приезжали братья Манфилк. И сказали, что если я не уйду сам, то они найдут мою дочь. И похитят её… А дальше… — и Абрахам спрятал лицо в ладонях и беззвучно затрясся.
— Вот это уже больше похоже на правду, — чуть ослабил я хватку, — Не сто́ит стыдиться этого, Абрахам. Вы сами сказали: вы вдовец. Дочь у вас одна?
— Да…
— Беспокойство за неё — вполне нормальное и понятное мне чувство.
Я налил ещё виски и пододвинул стакан Краучу. Он чуть помедлил и взял его. Теперь он пил медленно, погрузившись в тяжёлые думы. Я не торопил его. Мне тоже не особо приятно было «взламывать» человека. Эта игра походила на то, словно я в разговоре ищу нужную отмычку для замка. А затем нахожу её и резко открываю дверь. Я не хотел излишне мучить Абрахама. К нему приходили подручные Пророка — Манфилки. Которые отдают людей на съедение медведям-людоедам. И угрожали дочери Крауча. Понимаю его страх. Сейчас главное для меня — собрать побольше сведений, спровоцировать нападение сектантов из Аунего на завод, а затем распиарить информацию о том, что конгрессмен с подручными сектантами и Пророком участвуют в геноциде индейцев в резервации. А в верховном суде штата есть люди, которые его в этом поддерживают. Только мне нужны сильные союзники, которые выступят на нашей стороне. И я даже знаю — какие!
Спустя мгновения судья, видимо, принял какое-то решение, сел ровнее и сжал кулаки:
— Ненавижу их. Этого Пророка, семью Манфилк, Хотфилда…
— Ненависть — это лишь бензин. Он имеет свойство сгорать. Победа — вот это настоящее чувство. Оно всегда возвращается к нам в нашей памяти. Раз за разом доставляя удовольствие, — заметил я.
Крауч посмотрел на меня более пристально:
— Вы умны не по годам, мистер Соколов.
— А вдвоём мы ещё умнее, мистер Абрахам, — улыбнулся я, — Если я обеспечу безопасность вам и вашей дочери, вы готовы побороться на «нашей» стороне? Против тех, кто лишил вас карьеры и угрожал вам. И попытаться вернуть своё место в кресле судьи. Подумайте…
Минута тишины. И бывший судья твёрдо ответил:
— Да. Что от меня требуется?
— Ждать, — пожал я плечами, — И дать больше информации — чем живёт судебная система штата? А когда наступит время — просто рассказать всё газетчикам. Говорить то, что вы говорили мне. Почти слово в слово. И мне нужны имена тех полицейских, которых прислали к вам с обыском. Они явно замешаны в тёмных делишках судьи Алонзо. А значит, нам нужно будет ударить и по ним, чтобы информация о том, будто бы вы хранили похищенные деньги, стала скомпрометирована. Я помогу вам финансово. Вдобавок к тому чеку, который уже выписал. И дам людей для охраны. Вы готовы?
— Да!
— Тогда по рукам! — и я встал из-за стола, протягивая ладонь Абрахаму Краучу.
«Паккард» катил по Пятому Авеню, а я любовался утренними видами Манхэттена. Сейчас, когда вокруг одни старинные здания и нет огромных толп народа, нет какофонии двадцать первого века, а гигантские электронные билборды не закрывают половину зданий из стекла и бетона — здесь было на что полюбоваться.
— Бумаги, Алексей, — протянул мне жёсткую папку Витя, и я раскрыл её.
Пробежавшись глазами по соглашениям, я достал ручку и поставил свою подпись. Теперь я официально инвестор и сооснователь компании «Сарнов и Соколов Радио». «SS Radio». Бо́льшая часть акций будет принадлежать «Соколов и Ко». Я старался, чтобы моя фамилия в названии фигурировала только там, где были легальные бизнесы, и ассоциировалась с ними. Полностью «белая» биография — вот одна из моих целей.
— Отдай это юристам. Как там продвигается дело в цехах радиозавода?
— В течение месяца всё будет готово к запуску.
— Отлично! Сейчас это наш главный проект, Витя. Не упусти ничего! Что по поставкам из Портленда? Соломон не звонил?
— Звонил. Послезавтра прибывает первая партия. Этот Грейс МакКой, начальник береговой охраны, выгреб все запасы вина. На две поставки хватит. И он уже сделал новый заказ во Франции. Пока что всё идёт так, как мы задумали.
— Про итальянцев в Портленде Соломон ничего не узнал?
— Сказал, что кое-что наклёвывается. Как только станет всё окончательно понятно — он позвонит и расскажет тебе лично.
Я удовлетворённо кивнул. В старом аптекаре я не сомневался. Если всё так пойдёт и дальше, то через два месяца чистой прибыли будет выходить до четырёх сотен тысяч долларов после всех выплат. Без учёта возможной прибыли от нового потока очень дешёвого алкоголя из Кентукки. Ведь это ещё предстоит обсудить с Блум.
Это гигантская сумма по нынешним меркам. Но почти все эти деньги тут же уходят в бизнес. В его расширение. А когда мы капитализируем радиокомпанию, то, по моим подсчётам, сумма увеличится в несколько раз. И будет только расти. С такими деньгами можно будет заходить в довольно высокие кабинеты.
В моей прошлой жизни вложения в коммерческие радиоприёмники привели к тому, что акции компании, которая производила станции, транслировавшие бой Демпси-Карпентье — подлетели за месяц в цене раз в десять. Но старт радиоприёмников был слабым. В него мало кто верил. А сейчас я захожу с гораздо большими вложениями и охватом, зная, что это себя оправдает.
Эти деньги с радио можно будет вложить в расширение поставок виски и вина. И в нефть осейджей, если всё выгорит с Аунего. Всегда нужно хранить яйца в разных корзинах. И у меня вырисовалась стройная схема, когда «Соколов и Ко» сможет иметь два крупных официальных бизнеса и один — теневой.
— Витя, мне нужно, чтобы ты сделал ещё кое-что. Для этого придётся взять «из кассы» тысяч тридцать-пятьдесят баксов…
Мой друг и «бухгалтер» удивлённо поднял глаза:
— Опять какая-то идея?
Раньше он реагировал намного беспокойнее. Я даже улыбнулся, вспомнив, как меньше полугода назад Витя и Мишка радовались и удивлялись первой тысяче долларов по дороге из нашего первого рейса в Вирджинию.
Я кивнул и объяснил:
— Нам нужна мелкая газета. Чтобы редакция сводила концы с концами, и хозяин был рад продать её по дешёвке. И дополнительное печатное оборудование. Причём срочно.
— Почему не заказать нужные тебе статьи в уже существующих газетах?
— Это, разумеется, тоже следует сделать. Но они трясутся за свои полосы и их содержание. А нам нужен гарантированный результат. Чтобы печатали то, что мы скажем. И распространяли газету по центу.
Громов нахмурился:
— По центу продаётся только «Нью-Йорк Таймс». И то, потому что у них гигантские тиражи и налажено массовое производство. Отдавая газету по центу, мы не сможем заработать на этом. Даже придётся «подкидывать» время от времени деньги на поддержание редакции.
— А нам это не нужно. Главное, чтобы мы имели возможность публиковать нужную нам информацию в любой момент. Помнишь того репортёра, что писал заметку про нападение наш клуб «Колизей», когда ранили Гарри?
— Это после которой к нам повалило ещё больше людей? — наморщил лоб Витя, вспоминая имя корреспондента.
— Да! Именно он! Не помнишь, как его зовут?
— Вроде Джефф Браун…
— Отлично. Его надо найти и позвать работать к нам. Предложи ему высокую должность и двойной оклад против того, что он сейчас зарабатывает. Нам нужен такой человек! Когда мы начнём информационную компанию против Билла Хотфилда и Аунего, нам потребуется работник с шикарным стилем и языком.
Громов наконец-то всё понял: