Признаться, я и сам хотел в театр. За несколько месяцев в этом мире я не был нигде, кроме ипподромов. А тут ещё и с Блум. Получилось совместить два приятных дела сразу. Кто же откажется?
Внутреннее убранство первой половины холла «Хадсона» было временно стилизовано в строгом викторианском стиле. Театр сейчас переживал настоящий подъём и мог позволить себе менять панели и мебель вестибюля под главную постановку сезона. А дальше после гардероба всё буквально кричало о роскоши. Здесь ещё не было куполов с витражами от Тиффани, которые появятся через несколько лет, но театр уже заявлял о себе внешне как произведение искусства.
Сегодня давали «Кандиду» Бернарда Шоу — комедию о викторианских взглядах на взаимоотношениях в браке. Но то, что демонстрировала пьеса — было актуально в любые времена.
Оставив верхнюю одежду в гардеробе, мы с Блум прошли в ресторан. Из буфета на втором этаже уже доносился звон бокалов и шум посетителей, а здесь было намного тише. В углу на пианино тихонько наигрывал тапёр. Нас проводили за столик и после выбора блюда из рыбы Блум отложила в сторону меню и улыбнулась:
— Мы шли в театр, а попали на ужин? Вы всегда так решительны, Алекс?
— Не могу же я оставить даму голодной? — отшутился я, — Всего лишь способ занять время приятной беседой за бокалом вина.
— Вина? — подняла бровь Блум, — А как же Акт Волстеда?
— Посмотрите вокруг, мисс Брауни. У всех на столах вовсе не чай, — улыбнулся я.
— Ладно-ладно! Я шучу, Алекс. В Кентукки вообще не скрывают ассортимента. Бутылки стоят в некоторых ресторанах на самом видном месте.
— Значит, вы не отрицаете, что мы прямо сейчас потворствуем нарушению закона? — заговорщически понизил я голос.
— А через минуту ворвутся агенты бюро расследований и арестуют во-он того официанта! И бармена. И всё из-за нас! — притворно округлила глаза Блум.
— Не думаю. Здесь всё «схвачено». В самом деле, в этот театр ходит мэр. Не может же он без шотландского виски, — пожал я плечами, и поднося стакан воды к губам, — А вот и сомелье…
К нашему столу подошёл статный мужчина с завитыми, словно у Эркюля Пуаро, усами.
— Вот перечень наших вин! К рыбе я бы рекомендовал белое вино из Боргонии…
Я поперхнулся под удивлённым взглядом Блум.
— Всё хорошо, Алекс?
— Да… Да… Что вы сказали? — пристально посмотрел я на сомелье.
— Рекомендую белое вино из Бургундии двенадцатого года. Отличное шабли!
Бургундии… Я даже вздохнул с облегчением. Это у меня память так сработала, подкидывая один из моих любимых смешных моментов комедий с Челентано. Перед глазами снова возник образ Али с её пророчествами. Я качнул головой, отгоняя их, и шумно выдохнул. Затем посмотрел на встревоженную Блум:
— Подойдёт?
— Д-да… — неуверенно сказала девушка.
— Будьте добры! — кивком отослал я сомелье.
Спустя пять минут светской беседы, моя спутница неожиданно заявила:
— Знаете, Алекс, я подумала о том, что вы сделали для меня и моего брата. Хочу извиниться за несколько грубую реакцию в кафе, когда я прочитала ту газетную заметку.
Ага, это она про расстрел машины Джованни Розетти, что шантажировал её с братом и угрожал спалить к чертям весь конный завод семейства Брауни…
— Не стоит, — покачал я головой.
— Стоит! Если вы думаете, что я как-то поменяла мнение относительно ваших методов решать проблемы, то смею вас заверить, что этого не произошло. И по-прежнему прошу не посвящать меня в них. Но вы действовали исходя из ситуации. И у меня было время подумать о том, что было бы, если не…кхм… тот случай на дороге в Вирджинии.
Ну да, если бы в Вирджинии не разнесли из автоматических винтовок Роллс-Ройс Розетти, то сейчас дом Блум пылал бы в зареве огромного пожара. А что было бы с ней само́й — неизвестно.
— И я дала слово — помочь вам с вашим бизнесом. А я своё слово держу! — решительно нахмурилась девушка.
В этот момент она была очаровательна. Сосредоточенное выражение лица заостряло все черты, делая скулы ещё более заметными. Карие глаза блестели в тусклом свете светильника. Я и сам не заметил, как начал с искренней улыбкой любоваться Блум.
— Ну что же… могу сказать, что о таком партнёре можно только мечтать… — усмехнулся я.
Она вопросительно подняла бровь, а я пояснил:
— … который держит слово. Слишком мало таких людей в последнее время. Или уже изначально не доверяешь никому.
— Вам виднее, — согласилась девица, — Бешеный век!
— Ооо! Он только начался. Дальше, думаю, всё будет только «веселее», — помрачнел я, но Брауни этого не заметила.
Нам принесли вино, а после того, как открыли бутылку и разлили по бокалам, мы чокнулись ими со звоном, а я провозгласил:
— За сотрудничество!
— За будущие дела! — согласно кивнула Блум.
Мы выпили шабли, и я задал вопрос:
— Не думали окончательно перебраться в Нью-Йорк? Сейчас ваши дела пошли в гору, я так понимаю, придётся всё чаще бывать здесь?
— Моё место — там, в Кентукки. Луисвилл стал домом моих родителей. И моим домом. Нью-Йорк создаёт у меня впечатление, словно кто-то хочет меня ограбить. Постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. Слишком много лоска, слишком громко и быстро. А там я могу снять это платье и надеть брюки для верховой езды. И ни перед кем не выхаживать павлином.
Она повела плечами. На мой взгляд, выглядела она шикарно. Лёгкое струящееся чёрное платье в античном стиле. Волосы аккуратно убраны в шапочку из ниток жемчуга — последний писк моды. Сдержанный макияж. Минимум украшений. Всё на Блум подчёркивало то, чего у неё было и так в избытке… Природную красоту и изящество.
— А вы не думали перебраться куда-нибудь в глубинку? Или вам так нравится в «Большом яблоке»? — в ответ поинтересовалась девушка, откинувшись на спинку кресла.
— Если честно, я даже не задумывался, — искренне ответил я, на мгновение представив себя в другой роли, — Слишком много здесь, в Бронксе, уже зависит от меня. Сложно бросить своё дело, если в нём столько людей.
— Вы превратили бутлегерство в корпорацию? — горько усмехнулась она.
— Пока нет. Но скоро заработает завод по производству радиоприёмников. Я и мой компаньон получили патент. И это абсолютно честный бизнес.
— Радиоприёмники? — заинтересовалась девушка.
— Да. Для большинства людей. Музыка дома. Радио. Разные передачи. Спектакли. Я пришлю вам один, когда мы начнём производство.
— Благодарю! Это очень мило. И, как вы видите своё будущее? Скажем, в перспективе трёх лет, — вдруг огорошила меня Брауни.
— Хм… Большая корпорация, в Бронксе должно открыться ещё пять школ, по всему Штату я планирую…
— Вы меня не поняли, Алекс! — прервал меня искрящийся тихий смех, — Удивительно, иногда, когда я говорю с вами, мне кажется, что вы старше раза в два, если не больше. Но иногда вы говорите прямо как большинство мужчин, помешанных на своём «деле». И тогда начинаете перечислять: у меня есть вот такая игрушка, а есть вот такая… Надеюсь, вы не оскорбитесь этим словам? — спохватилась Блум, — Я немного забылась. Сама рядом с вами иногда не слежу за словами.
— Нет, не оскорблюсь. Приму как комплимент. Значит, вы рядом со мной чувствуете себя в безопасности и раскрываетесь. Это приятно любому мужчине.
Она посерьёзнела и возразила:
— Безопасность и угроза у вас, Алекс, на плечах, как ангел и демон… Но я поясню, что имела в виду, когда говорила про «игрушки и планы». Вы сказали о том — что у вас будет. Что вы будете делать для своего «дела», и для людей, которые вас окружают. И не говорите — чего хотите конкретно ВЫ?
Я задумался. Эти вопросы приходили ко мне и в прошлой жизни. Потребовалось много времени, «ломки» самого себя на каких-то конкретных этапах жизни, чтобы понять — чего я хочу сам? Не всё из этого удалось реализовать. Крепкая семья и прочая-прочая. Мы всегда склонны «заслонять» собственные желания сиюминутными удовольствиями и увлечениями. А большие цели — кратковременными задачами.
Но самое главное — мы закрываем глаза на сокровенное. То, что спит в нас. Большие свершения часто являются последствиями желания власти. Как бы банально это ни звучало.
Внутри меня ответ уже назрел. И стал окончательным именно тогда, когда я оказался в новом теле и начал проживать новую жизнь. Но я не был готов озвучивать всё это Блум. Не сейчас.
— Я обязательно подумаю над этим. И обещаю, что расскажу вам, мисс Брауни.
Она улыбнулась и опустила ресницы:
— Хорошо, мистер Алекс. Я не тороплю.
— Благодарю вас за понимание!
— Если захотите подумать в тишине, то лучший вариант для этого — конная прогулка! И моё приглашение ещё в силе, — перевела всё в шутку девушка.
— Обязательно воспользуюсь вашим предложением.
— Мы можем отправиться в леса Кентукки верхом. Вы же всё равно захотите увидеть производство моего знакомого?
Это она в точку. Я привык лично контролировать такие вопросы. И сеть винокурен в родном штате Брауни желал осмотреть лично. Нужно было понять — как удобнее выстроить логистику поставок алкоголя в Чикаго.
— Договорились. Мне нужно решить здесь…кое-какие дела. Надеюсь, всё решится в ближайшее время.
Мысли сами перепрыгнули на проблему вокруг Аунего и индейской резервации, но я отогнал их куда подальше. Нет уж! Сегодняшний вечер, хотя бы несколько часов я отдыхаю. В компании прекрасной дамы.
— Вы были на «Кандиде» раньше? — полюбопытствовала девушка.
— Нет! — простодушно солгал я, так как в «прошлой» жизни видел этот спектакль.
— Я слышала, что эта пьеса в новом исполнении произвела фурор, — поделилась со мной Блум.
— Тоже слышал что-то подобное. Скорее всего, мы наблюдаем второе дыхание «Кандиды».
— Вы так интересуетесь театром? — удивилась Блум, — Насколько я знаю, вы совсем недолго в Штатах?
А я спохватился. Надо быть осторожнее рядом с мисс Брауни. Не буду же я рассказывать ей, что прекрасно знаю о том, что пьеса переживала три бума до Второй Мировой войны. Молодёжь даже придумала для неё термин, который распространили все газеты. «Кандидомания». Ещё бы. В период активной эмансипации женщин, сюжет, где главной героине на самом деле якобы не нужна помощь мужа — был очень популярен среди городской молодёжи не только в Америке, но и в Ев