— Ваш помощник, — Мато указал на Волкова, — Сказал, что вы хотите обратно себе завод. И что желаете наказать тех, кто убил ваших людей. Это — наши общие враги. Они убивают и нас. Нужно положить этому конец! — стукнул ладонью по подлокотнику индеец.
А я неожиданно сообразил:
— Погодите, Мато! Илья Митрич говорил, что ему удалось разузнать про погибших индейцев из вашей резервации… И всё это якобы несчастные случаи. Вы имеете в виду их?
— Тридцать четыре смерти! — подсказал Волков.
— Их гораздо больше! — возразил Мато, — И это никакие не несчастные случаи. Шериф Граймс так пишет в своих бумагах. И ссылается на то, что это всё должен расследовать шериф нашей резервации. Только у нашего блюстителя нет на это полномочий… И никто не принимает наши заявления всерьёз…
Точно! В двадцатые года только половина индейских племён имели своих служителей закона. У остальных их официально не утверждали. Более того, в ряде штатов заработали откровенно «грабительские» законы о том, что индейцам для управления своими землями нужны «опекуны» из числа местных жителей.
Ярким примером стали осейджи в Оклахоме, когда им, обладателям богатых нефтью земель, нужно было иметь такого вот «опекуна». Якобы из-за того, что индейцы не могли сами эффективно распоряжаться землёй и её недрами. По итогу случился знаменитый скандал, когда эти самые «опекающие» убивали, травили, подстраивали несчастные случаи для осейджей, а затем присваивали их наделы. Похоже, Билл Хотфилд в Конгрессе всячески тормозит выдачу полных прав мохокам в резервации около Аунего. А Пророк со своей сектой медленно выдавливает их.
— Сколько уже убито? — нахмурился я.
— Пятьдесят три человека. И двенадцать пропали без вести, — потупился Мато, — Большинство в расцвете сил. Могли дать крепких детей и создать большие семьи…
Я вспомнил про рассказ беглянки Анастасии, которая сейчас помогала Олесе, но большее время просто глотала книги одну за одной. Ведь её отец перестал ходить на проповеди Пророка и хотел увезти семью из Аунего.
— Вы слышали, что-нибудь о пропавших или погибших среди представителей общины?
Мато горько усмехнулся:
— Среди белых? Хотите знать — не приходили ли они к нам? Приходили. А точнее, сбега́ли. Двое даже живут у нас. Я слышал, что те, кому не повезло покинуть поселение — пропадали.
— Значит, они рассказывали о Пророке? Кто он?
— Да, говорили. Он появился десять лет назад. Никто не знает его настоящего имени. Пророк приходил к нашим старейшинам. Старался убедить их уйти с наших земель. Старейшины, кто его видел, говорили, что внутри этого человека сидит злой дух. И что когда он смотрит в глаза, дух словно входит в тебя.
— Гипноз… — протянул я, внимательно слушая индейца.
А он, тем временем, продолжал:
— С общиной у нас дела всегда шли не очень. С самого момента основания этого поселения. Но войны за землю закончились давно. Люди из Аунего ещё семьдесят лет назад выходили за пределы резервации. Торговали. Потом перестали. А сейчас всё необходимое им привозят извне.
— Билл Хотфилд содержит их? — догадался я.
— Не только. Общинники работают на приисках. Они и сами могут прожить. Но всё равно, грузовики Хотфилда — фактически единственная их связь с «большим миром», — объяснил Мато.
— Прииски? — удивлённо посмотрел я на Волкова.
Илья Дмитриевич кивнул и подсказал:
— Горы рядом богаты цинковыми рудами и гранатами. Бо́льшая часть мужчин работает там. За исключением охотников и рыбаков…
— Охотники — основные бойцы Пророка и Хотфилда, — процедил с ненавистью индеец.
Ну да, логично. Умеют обращаться с оружием лучше остальных. Мобильны… Я бы тоже сделал такой выбор.
— А кто ещё составляет «ударную» часть общины? — поинтересовался я.
— Помимо охотников ещё шериф и его дружки. А семья Манфилк — цепные шавки Пророка.
— Они все — расисты? — решил я проверить свою догадку.
— После того как Пророк появился в поселении — даже те, кто относился к нам терпимо — стали расистами. За исключением единиц, наподобие тех, кто сбежал к нам. А про Манфилков говорят, что у них где-то хранятся даже человеческие черепа. Как трофеи… — скривился индеец, — Вообще, общинники считают себя избранными, а всех остальных людей — недостойными. И ждут пришествия в наш мир страшного зверя, которое обещал им Пророк. Тогда они все сгорят с ним в очищающем огне. Всех остальных белых ждёт кара за грехи. Нас же они вообще не держат за людей.
М-да, это будет даже покруче всяких американских сект, связанных с дьяволом. Пророк основательно промыл мозги местному населению.
— А как же Билл Хотфилд? Он же живёт «в цивилизации»! — удивлённо поднял я бровь.
— В проповедях Пророка его называют тем, кто несёт на себе бремя связи с внешним, грешным миром. Чтобы они могли существовать до пришествия. И все молятся за спасение его души. Так как он сын основателя поселения, то должен до конца заботиться о подопечных… — объяснил Мато.
Ловко этот Пророк с конгрессменом придумали.
Я поднял крышку визитницы и достал карточку, которую мне дал Билл Хотфилд, когда мы мельком увиделись в Аунего:
— Скажите, Мато, а вы в курсе — чем ещё занимается наш конгрессмен? Помимо перевозок.
— Поговаривают, что он связан с бутлегерами в Оклахоме. По крайней мере, так нам говорили наши союзники — сиу.
Интересно получается. Помнится, Билл Хотфилд спрашивал у меня — не бутлегер ли я… И после этого просил позвонить ему. Но я не стал этого делать. Слишком мутным он мне показался. Немного поразмыслив, я спросил у гостя:
— Чего вы хотите от нас?
— Враги наших врагов — наши друзья. Нам нужна любая помощь в борьбе с Пророком и его общиной!
Я задумался. Индеец истрактовал это по-своему, и снова обратился ко мне:
— Мы готовы отдать вам этот завод.
— Вы его уже продали, — усмехнулся я.
— У вас есть доказательства того, что Николай перепродал это предприятие вам? — с улыбкой наклонил голову Мато.
Я вернул ему его усмешку, но промолчал, давая понять, что у меня на этот счёт своя правда. Вместо этого, чуть помедлив, я продолжил беседу в старом ключе:
— И как вы хотите разобраться с Пророком и его людьми?
Гость насупился. А я добавил:
— Вырезать всех не получится. Стрельба и скачки по прериям закончились уже давным-давно. И вы это знаете. Тем более, там дети и женщины, которых Гайавата, ваш вождь, вряд ли тронет. Атака в лоб принесёт много жертв и с вашей стороны. Здесь надо действовать тоньше…
— Поэтому нам нужны люди «в городе»! Так сказал вождь. Билл Хотфилд действует в связке с судьёй.
— Окружным судьёй? — нахмурился я.
— Нет. Выше…
— Судьёй штата? — изумился я.
— Иначе бы на наши прошения всё же ответили. После того как окружной судья передал дела по смертям и исчезновению наших соплеменников выше, его освободили от должности. А точнее, убрали.
— Убили?
— Нет, на него нашли какой-то компромат, и он быстро уехал после снятия с места.
— Интересно! — я переглянулся с Волковым и Синицыным, — Это уже что-то! Надо бы переговорить с этим судьёй.
— Но раскрутив это дело, мы пойдём против судьи штата! — заметил Георгий Александрович.
— Значит, нам нужно найти того, кому это будет выгодно. В тех же, — я провёл перед собою горизонтальную линию, — слоях общества. Или даже выше.
— Если вы нам поможете, то можете рассчитывать на помощь нашего племени! — гордо выпрямился индеец.
А я задумался. Встал и прошёлся по кабинету, вспоминая нужные мне данные. Затем остановился и задал вопрос:
— Скажите, племя осейджей относятся к народу сиу?
— В штате Оклахома? Да… — непонимающе уставился на меня Мато.
— А мохоки это племя ирокезов. И вы с сиу дружны, ведь так?
— Да, сиу и ирокезы давно зарыли топор войны. Поэтому осейджи и мохоки поддерживают отношения. Я знаю некоторых осейджей, а мой вождь знает их вождя.
Я удовлетворённо кивнул:
— Тогда у меня будет просьба. Если мы согласимся помочь вам, я должен быть уверен, что Гайавата замолвит за меня слово перед осейджами. И нас хорошо встретят в Оклахоме…
В этот момент все присутствующие в комнате уставились на меня с удивлением. Мол, при чём здесь осейджи? И совсем другой штат.
А я вдруг почувствовал, что нахожусь на грани какой-то загадки. Словно ухватился за тонкую ниточку. Когда в начале двадцатых осейджей медленно изводили со света их «опекуны» — кто-то дёргал в Конгрессе за ниточки и толкал вперёд закон об «опекунстве». Это раз. Всех виновных в том деле так и не нашли. Это два. И Билл Хотфилд, по слухам, которые нам принёс Мато, имеет какие-то дела с тамошними бутлегерами. Это три. Что, если он — один из тех, кто медленно уничтожает осейджей и выживает их с насиженных мест? Так же, как в Аунего его цепной Пророк выдавливает мохоков совсем мерзкими способами. Если схема работает здесь, то почему конгрессмену не делать похожее там — в Оклахоме?
Разобравшись с угрозой в виде Билла Хотфилда и выйдя на «опекунов» — бандитов в Оклахоме, я смогу заручиться поддержкой осейджей. И попросить долю в их предприятии взамен на реальную защиту и охрану, а не за ту, которая их подставляет и уничтожает. Или даже получу часть земельных наделов, если договорюсь с племенем.
Таким образом, убьём сразу несколько зайцев. Уберём с шахматной доски Хотфилда, установим контроль за Аунего, поможем индейцам мохокам, выйдем через них на осейджей, остановим тех, кто их истребляет, и получим доступ к ещё одному критическому для Америки ресурсу. Нефть! Главное, зайти в эту сферу. И зайти с козырей.
Но это было только полдела! У меня в голове появились очертания многоходовки, при которой можно будет усилиться в Нью-Йорке так, чтобы получить в свой карман судью штата. Главное — разузнать всё более подробно через Арнольда Ротштейна и… Еноха «Наки» Джонсона из Атлантик-Сити…
— Мне нужно поговорить об этом с Гайаватой. Насчёт осейджей, — ответил Мато.