Один из «ковбоев» при этом презрительно сплюнул на землю и забубнил ругательства под нос. Что-то про русских и сложные фамилии. Неудивительно. Тут южные штаты уже совсем недалеко. А там вообще не то, что иностранцев, так и своих же американцев с северных и западных штатов особо ни во что не ставят. На севере Америки иногда говорят: «хочешь узнать, что такое высокомерие — поезжай на юг».
Нам указали на склад фермы, освещённый редкими фонарями, метрах в пятидесяти от ворот, и Мишка направил туда «Шевроле» мимо свинарников и курятников. Подпрыгивая на ухабах уже размытой грунтовки, грузовичок подкатил к открытым дверям склада, который по совместительству был и гаражом.
Около проезда стояли трое человек. Двое из них — реднеки в возрасте. Одному лет сорок, другому под пятьдесят. Со скидкой на бороды. У того, что помладше — Винчестер, закинутый на плечо. А вот последний явно был братом Вити. Слишком не вписывался в компанию. Молодой, около тридцати, худой, комбинезон на нём смотрелся как мешок.
Я вылез из грузовика и застегнул пальто. Старший смерил меня взглядом и усмехнулся в бороду. Похоже, зря я заморачивался насчёт внешнего вида.
— Алекс привёз нам грузовик отличного виски на праздник, — бодро выдал Коля и протянул мне ладонь, — Николай. А это Глен и Тромбли.
Я пожал протянутую руку. Затем поздоровался с владельцем фермы. Он говорил сдержанно и несколько свысока.
— Посмотрим, отличный или не отличный… За вонючее дерьмо я платить не стану, — он сплюнул на землю и пошёл к грузовику, — Открывайте, посмотрим, что тут у Вас…
Мишка уже расшнуровывал тент. Они с Колей откинули его наверх, и Рощупкин достал один ящик. Старший — Глен — вытянул одну бутылку, крутанул сургуч и со слабым хлопком вынул пробку. Приложился к горлышку. Крякнул и посмотрел на меня:
— Неплохо.
— Это очень хороший товар, — сдержанно прокомментировал я.
— Поверь, уж я разбираюсь, — усмехнулся Глен, и отправил бутылку в глубокий нагрудный карман комбинезона, — Берём. Сколько?
— Тридцать пять баксов за ящик.
— Слишком круто, — покачал он головой, — Я такое возьму даже тут по двадцать три.
— И придётся сверху накидывать процент копам, которые с тобою в доле? Серьёзно? — изобразил я удивление, — Дороговато выйдет. А здесь сразу и целая машина.
— А вас тут никто не крышует? — вклинился второй, сороколетний реднек.
— Тут — нет. Приехали и тут же обратно. Особо не светимся. Проблемы нам не нужны. Но нам тоже не с руки сюда кататься, чтобы выручить всего четверть сотни на ящик. Нам ещё своим «виг» отдавать, — прибрехал я.
В самом деле — они же знают о том, что мы «вольные артисты». Так и пусть думают, что кто-то более крутой поставляет нам алкоголь. А то чего доброго узнают, что мы совсем одни и нехорошие мыслишки могут полезть в ковбойскую горячую голову. Вон как этот Тромбли принял стойку, прямо как гончая.
— Ну, хорошо. Сойдёмся на двадцати восьми.
— Тридцать. И мы привезём ещё по такой же цене. Поднимать пока не будем
— Пока? — выделил это слово реднек.
— К началу Сухого закона всё поднимется в цене, ты и сам это понимаешь. Но если мы будем работать так и дальше, то ломить цены не станем. И сможем привозить больше. К концу месяца три грузовика сразу.
В этот момент Мишка не выдержал и поглядел на меня с удивлением — мол, как это мы такое провернём? Но это уже мои заботы. Потом всё объясню ему и Вите.
Реднек задумчиво почесал бороду. А затем…
— По рукам! — Глен плюнул в ладонь и протянул мне её.
Всё понятно по жесту, эмигрант из Англии. Может, не в первом поколении, но говорит чисто, несмотря на внешний вид и развязность. Короче, повторил я его жест, и мы скрепили получившуюся сделку рукопожатием.
Я удержал его руку в своей и добавил:
— И мы хотим купить сок.
— Какой? — уже более дружелюбно спросил владелец фермы.
— Виноградный. В хороших бочках. Чтобы я сам проверил их. Грузить машину под завязку. Во сколько нам это обойдётся?
Глен смерил наш «Шевроле» глазами и с ходу посчитал. Ему легко — он всю жизнь этим занимался:
— Двадцать бочек по тринадцать галлонов. Больше не утянете. База у вашего «Шеви» обычная. Четыре бакса за бочку, и по шесть за сам сок. Дам дубовую тару, другой не осталось, извини. Здесь даже не буду торговаться — не проси. Это цена «по массе».
«По массе» — это значит оптом, если перевести на нормальный язык. Я быстро произвёл в уме подсчёт. Сто двадцать долларов за почти тысячу литров сока и восемьдесят за тару. Вполне приемлемо. Цены в газетах я изучил заранее и понимаю, что Глен не выкручивает мне руки.
— Идёт! Нужна будет помощь в погрузке.
— Парням накинешь по паре баксов, — реднек кивнул на тех, кто открыл нам ворота, — И они помогут.
— Тогда начнём. Выгружаемся!
Тромбли отложил Винчестер на бочку и пошёл помогать Мишке. Я посчитал это хорошим знаком. Остатки напряжения почти ушли, и я сам отошёл в сторону, расплачиваясь с Гленом. С вычетом нашей покупки в сухом остатке за сделку на руки вышла почти тысяча долларов. А это уже приличная сумма. Плюс деньги, оставшиеся от налёта. Можно разобраться как с моими, так и с долгами парней. Но у меня были другие планы на этот счёт. Эта штука вечнозелёных — наш стартовый капитал, который надо было успеть прокрутить до одного значимого события в Америке, которое уже идёт.
На обратном пути двигались в более приподнятом настроении. Под тентом плотно расположились двадцать крепко законопаченных дубовых бочек с виноградным соком. На федеральную трассу до Нью-Йорка выскочили быстро и там уже понеслись по пустой дороге, освещаемую только светом фар. Мишка за рулём, а мы с Гарри рядом.
Я уже почти расслабился, когда сзади нам посигналили большой осветительной фарой. В зеркале заднего вида несколько раз блеснуло, и Мишка с досадой протянул:
— Полиция…
Как бы сказал в этой ситуации Витя, если бы поехал с нами?
«Приплыли»…
Глава 14За все надо платить!
Действительно, нас стремительно нагонял фордик помощника шерифа.
— Тормози на обочине, — скомандовал я Мишке.
— Да понятное дело, всё равно догонят. Даже не гружёных.
— Что с деньгами? — спросил Гарри.
— Держи! Прячь за моё сидение. Там есть потайной ларь. Клади бабки туда.
Пришлось раскорячиться в тесной кабине. Тут и так трое еле помещаются — мы с американцем чуть ли не друг на друге сидим. А здесь мне пришлось вплотную лезть к лобовому стеклу, чтобы Гарри отогнул сидение и завозился с тайником.
— Там защёлку на себя…
— Ага, — запыхтел ветеран, — Есть!
— Всё, не отсвечиваем, морды кирпичом.
— Чего? — не понял Рощупкин, а тем более Гарри.
— Говорю, сидим не напрягаемся, как ни в чём не бывало.
Свою пушку я оставил. Кольт легален, все документы на него у меня при себе. Но под ложечкой засосало. Чего им надо тут за городом, ничего вроде не нарушили.
Грузовик остановился на обочине, скрипнув тормозами. Перед нами наперерез закатил полицейский Форд. Белые надписи на бортах, осветительная фара-прожектор, которой нам сигналили полминуты назад. Это они как-то странно стали. В душу закралось неприятное предчувствие, и я запустил руку под полу костюма.
Помощник шерифа, молодой, лет тридцати, светловолосый парень, вылез из авто и на ходу надел фуражку, покручивая в руке дубинку. Он подошёл к нам, провёл своим «жезлом власти» по капоту «Шеви» и постучал дважды в дверцу:
— Выходим!
— Что-то случилось, сэр? — вежливо поинтересовался Миша.
— Посмотрим… Выходим, — отрезал помощник и махнул дубинкой в нашу с Гарри сторону, — Вы тоже. Наружу. Торнстон, не спускай с них глаз.
— Есть, сержант! — подал голос патрульный помоложе и требовательно обратился ко мне, — Прошу Вас покинуть машину, сэр. И Вашего товарища, — а это уже Гарри.
Мы молча выгрузились на свежий воздух. От озера неподалёку веяло прохладой. Вдалеке виднелись огни пары машин.
— Я — помощник шерифа Барнс. Откуда едете, парни? — поинтересовался служитель закона.
— Из Бакхэннона
— Куда держите путь?
— В Вашингтон, — не моргнув глазом ответил я за всех, с ходу назвав другой город на этом направлении автострады.
Помощник шерифа сузил глаза, внимательно разглядывая моё лицо.
— И что везёте? Документы, — рука требовательно протянулась к Рощупкину.
Мишка отдал бумаги Барнсу, но тот лишь скользнул по ним глазами, что не укрылось от меня. Что-то здесь не так. Взгляд помощника шерифа остановился на мне, смерил моё пальто и костюм. Затем он отправил Мишкины документы в нагрудный карман, к удивлению всей нашей троицы. Я только собрался ответить насчёт груза, как он резко скомандовал, расстегнув кобуру и достав револьвер:
— Руки на капот положили. Все трое.
— В чём дело, сержант? — возмутился Мишка, но тут же получил удар дубинкой под колено.
— Живо! Все трое положили руки на капот. Дважды повторять не буду! — сам себе противоречил фараон.
Мы, скрежеща зубами, повиновались.
— Брант, обыщи этих двоих!
Должен сказать, молодой, которого, получается, звали Брант Торнстон, обыскивал нас очень сноровисто. Он достал из нагрудного кармана мои документы, а затем его руки остановились на кобуре под пальто:
— Это что тут⁈ Ого! Сержант, посмотрите, у этого ствол. Здесь Кольт!
— У меня есть разрешение, — громко и внятно проговорил я.
— Так-так, — криво усмехнулся помощник шерифа, — Разрешение? А разрешение на торговлю алкоголем в этом штате у тебя тоже имеется? Не напрягайся, отвечу за тебя. Нет. Здесь не торгуют бухлом, парень.
Я лишь покачал головой и ответил:
— Мы везём сок в бочках. Ничего противозаконного, сэр. Мы — простые коммерсанты.
— Да ладно? А виски Вы поблизости не толкали сегодня?
Торнстон, тем временем, развернул моё эмигрантское удостоверение и прочитал:
— Алекс… Алекс-ей Соколов. Русский. Эмигрант.
— Ого, русские повадились толкать бухло в моём округе. А ты знаешь, что за это полагается штраф или тюрьма? — изгалялся Барнс.