Барлоу удручённо пожал плечами:
— Пока не вижу других вариантов. Если стрелок с револьвером приплыл к нам сюда в течение последнего года, то есть шанс, что этот идиот, которого мы поймали, опознает его по фотографии. Если раньше, то будет тяжело. До прошлого года эмигрантам не делали фото в документы.
Фэллон задумался. Прошёлся по допросной комнате взад и вперёд, а потом остановился:
— Хорошо. Я постараюсь выбить тебе разрешение. Но чтобы просмотреть все дела — нужна уйма времени…
— Ничего. Я посажу с этим придурком кого-нибудь с младших детективов. Пусть смотрят внимательно, вдруг наткнутся на фото стрелявшего. А сам проверю букмекеров, если они уже не смылись куда подальше. И займусь дальше взрывом на складе.
— Договорись! Но, Фред! Надо обязательно поймать этого стрелка. Убит полисмен. Дело на контроле у прокурора штата, и шеф полиции постоянно спрашивает меня об этом!
Барлоу посмотрел на старого товарища и твёрдо сказал:
— Я понимаю! Обещаю тебе, мы найдём этого ублюдка!
Глава 24Война
Кирпичное здание уходило вверх на высоту четырёх этажей. Близко стоящие дома окружали маленький тупиковый внутренний двор и оставляли совсем немного пространства для того, чтобы последние осенние лучи проникли в этот закуток. Если бы здания, берущие проезд в клещи, соединили аркой и настроили выше квартир, то получился бы как в знаменитых питерских дворах-колодцах.
Здесь находилась подпольная точка ростовщика Гэрри Томпсона. Именно Гэрри — на ирландский лад. У него отец Алексея Соколова и брал в долг. Ростовщик был лидером местной ирландской банды, к которой принадлежали Дэнни «Пёс» и Пит МакКарри. Это те самые два урода, что являлись за долгом раньше. Второй из них приходится Томпсону двоюродным братом. Связавшись с ними из «Парадиза» по телефону я получил жёсткий отказ видеться где бы то ни было кроме самого логова Томпсона.
Вообще, ирландские главари — чуднЫе ребята. Если почти все преступные «боссы» Америки, когда достигали высот, занимались исключительно своими делишками, то за каждым значимым главой ирландских синдикатов «закрепилось» какое-то хобби.
Дин О’Бэннион так вообще до конца своей жизни лично разводил цветы в магазинчиках, которые приносили очень неплохой официальный доход помимо того, что были прикрытием для бутлегерской деятельности. По иронии судьбы, в этих лавках покупали цветы для всех похорон гангстеров Чикаго. И именно в таком магазине, когда Дин подрезал хризантемы, возможно, для очередных похорон, его и застрелили убийцы. Как будет в «этой реальности» я не знал…
В эту часть Ист-Сайда мы приехали с Гарри с капитаном Синицыным. Его и казака Молотова я посвятил в подробности нашего «бизнеса». Сначала в очень ограниченном режиме, а когда убедился в том, что они не собираются тут же развернуться и уйти с работы, и в более обширном формате. Всё-таки люди сейчас в это время к таким вещам, как Сухой закон и его нарушению относятся лояльно. То, что практически ничего в глобальном масштабе кроме цены на алкоголь не поменяется — они и так понимали.
Падение употребления алкоголя будет в первый год, а часть статистики в последующие года будет засекречена вплоть до XXI века и так и не открыта, что наводит на мысли о том, что правительство США, мягко говоря, рисовало для газет и радио циферки из головы, дабы не смущать общественность. Оно итак, скрепя сердцем признало, что к моменту отмены поправки пить американцы на душу населения стали на 20 процентов больше. Статистика колеблется плюс-минус пять процентов и точных данных, я думаю, в той моей «прошлой» жизни нет и не будет. Косвенным доказательством этому было и то, с каким рвением поправку потом будут отменять, развивая целую политическую кампанию, дабы избавиться от закона, который забирает деньги из казны.
Только Степан расспрашивал о том — что грозит тем, кто попадётся. У него двое детей, и оставлять их без кормильца он опасался. Пришлось достать текст самого закона, благо эту поправку и комментарии к ней печатали чуть ли не во всех газетах уже полгода. Неудивительно, учитывая, что эта мера вызывала чрезвычайный интерес у всех. За большинство «прегрешений» полагался штраф. Сажать будут преимущественно руководителей всего этого подпольного дела. Так что, в критической ситуации, мы уже договорились, что всё, что можно будет повесить — «повиснет» на мне.
Ещё одним решающим фактором стало и то, что я поделился соображениями насчёт того — куда буду вкладывать деньги, а первый шаг в направлении благотворительности уже был сделан с открытием суповой бесплатной кухни. Оба лидера «боевой» части нашей организации в приватной беседе после этого засвидетельствовали мне своё уважение.
Рассказал я им и то, что основной угрозой будут криминальные элементы, что с одной стороны добавило серьёзных дум обоим. Но люди были пуганые, прошедшие поля Первой Мировой, а моральный вопрос при столкновении с преступниками тоже сам собою отпадает.
Ну и в довершение всего… Я искал людей авантюрных, рисковых. За свою уже приличную «прошлую» жизнь видеть их я научился. И капитан с казаком были именно люди такого сорта. А они предпочтут интересную и обеспеченную жизнь ровному, спокойному, но скучному и небольшому заработку.
Сегодня Синицын этим походом доказывает, что работает не только в охране моих «объектов», но и меня самого в таких вот щепетильных ситуациях. Тем более, он немного говорит по-английски, в отличие от Степана, который вообще ни бельмеса не понимает. Кстати, идея! Надо будет озаботиться адаптацией соотечественников в языковой среде штатов. Но это позже, когда появится ещё больше денег. Хорошие преподаватели будут стоить дорого. Не говоря о прочих сопутствующих тратах.
Мы пересекли небольшой двор, половина которого была завешана верёвками с бельём, и подошли к старой двери без какой-либо вывески, ведущей в подвальное помещение. Рядом с ней на деревянном ящике, поставленном набок, сидел хмурый детина, неотрывно наблюдавший за нами, как только вся троица показалась из-за угла проезда. Рука его пряталась под крепкой добротно сделанной курткой. Скорее всего, держит там револьвер или что-то другое. Но уж точно не мимозу или ромашку… Слишком морда кирпичная и, если говорить по-нашему — блатная.
— Кто такие?
Он поднялся с ящика и преградил дорогу к двери. Презрительно сплюнув в сторону.
— Мы принесли долг.
— Сколько? — нахмурился ирландский вышибала.
— Восемьсот…
— Тише ты… — понизил голос мужичок и даже засуетился, осматривая редкие оконца, выходившие во двор.
— Сам же спросил! — деланно возмутился я.
Порядки тут у них, конечно… Хотя чего я хотел? Это же не шпионский фильм. Пароль-ответ. Здесь принцип простой — деньги любят тишину. И не более того. Сложно скрыть притон в трехэтажке или винокурню на заднем дворе. Скорее всё зависит от связей в полиции, регулярного отстёгивания вига и лояльности соседей — вот три кита скрытности в начале двадцатого века. А хочешь спрятаться от всех — будь добр, поезжай куда-нибудь в лес и открывай там подпольные заводики, как это иногда делал голландец Шульц.
— Вас обыщут… — цыкнул ирландец.
— Я постою здесь, — хмуро произнёс Гарри и даже отошёл в сторону.
— Постой-постой! Нечего Вам там втроём делать. А ты куда? — это вышибала обратился к Синицыну.
— Он тоже в доле. Тебе какая разница, ты же сказал, что нас обыщут? — воззрился на него я.
— Много болтаешь! — не нашёлся что ответить вышибала и сузил и без того маленькие злобные глазки, посмотрев на дворянина из-под острой кепки-восьмиклинки.
— Так Томпсону нужны деньги или нет? — поторопил его я.
— Кто ты?
— Алекс Соколов. Сын Ивана Соколова.
Вышибала, не сводя с меня глаза, отодвинул заслонку на двери и проговорил в образовавшееся окошко:
— Денни! Тут пришёл какой-то Алекс Соколов…
— Давай сюда этого уродца! — раздался изнутри весёлый и противный голос.
— Понял! Принимай гостей. Обыщи их хорошенько там! — отворил дверь ирландец и позвал своего напарника.
В узком «тамбуре» нас обшмонали с ног до головы трое мужиков, одним из которых оказался ублюдок-вышибала, который когда-то избил меня вместе с Питом МакКарри. Очень хотелось врезать ему по наглой ухмыляющейся роже, но я сохранял спокойствие и лицо кирпичом.
— Кто это у нас тут? Птенчик прилетел и принёс в клювике старшим дядям их деньги? — издевался Дэнни «Пёс», — Ого! Дау Вас стволы⁈ Решили поиграть в ковбоев, парни?
Это его подчинённый, который нас обыскивал — нашёл и забрал наши «Кольты». Мерзкий тип этот «Пёс». Здоровый мужик, а несёт какую-то дичь, и рот не затыкается никогда. Разве что в присутствие своего кузена Пита МакКарри. Хотя в ирландских синдикатах все кому-то кем-то приходятся. Удивительно, что они не смогли выстроить при всех своих родственных связях похожую систему, как у мафии. Итальянцы в этом плане оказались намного организованнее.
— А это что за тип? Чё ты так на меня смотришь, а? — начал бычить Дэнни, вглядываясь в глаза Синицына, когда того обыскивали.
Капитан стоял посреди закутка. Он сам расставил руки в стороны и ноги на шире плеч. В одной из ладоней была зажата шляпа, которую Георгий прикупил после того, как получил подъёмные. Приличное пальто у него было и до этого. Собственно, в нём он и сходил с парохода.
Сейчас капитан стоял молча. В его серых глазах искрился лёд океана. И он, не мигая, смотрел на «Пса», будто просверливая дырку в черепе ирландца.
— Не стоит пока что провоцировать их, — обратился я на родном языке к напарнику.
— Он похож на одного мерзавца, которого я приказал расстрелять за пьянство и насилие над девицей, — спокойно и также по-русски произнёс Синицын.
— Этот недалеко ушёл от него, поверь. Такая же падаль, — ответил я ему.
— Э! Вы чё? Говорить только на нашем языке! — взъярился Дэнни.
Про «Пса» я знал, что он как-то не смог пообщаться даже с канадскими французами. А про русский и вспоминать нечего.