Причиной размолвки между начальником экспедиции и командиром яхты (будем уж считать «Зарю» таковой – по флагу!) явились чисто научные разногласия. Оба верили в Землю Санникова, да вот полагали необходимым искать ее в совершенно разных координатах… В одной из телеграмм, отправленной Толлем в апреле 1901 года на имя великого князя Константина Константиновича, говорится:
«“Заря” прошла все Карское море до Таймырского пролива, где 13 сентября барьер несломанного льда и наступление зимы заставили меня – 76 градусов 8 минут – 95 градусов 6 минут – стать на зимовку на защищенном рейде вблизи гаваней Актинии и Арчера; во время вынужденных состоянием льда остановок по Таймырскому побережью открыто и исследовано несколько бухт и заливов, добыто во время плавания много научного материала по зоологии и гидрологии. Зимняя ночь прошла благополучно; на магнитно-метеорологической станции производились ежечасные и другие наблюдения. В октябре устроил во фьорде Гафнера депо, куда, как к исходному пункту, отправляюсь на днях с лейтенантом Колчаком для исследования полуострова Челюскина. Другой санной поездкой лейтенанта Матисена в марте месяце исследованы острова, лежащие к северу от места зимовки; лейтенанта Коломийцева отправил к устью Енисея на Дудино с поручением устроить угольные станции. Командиром “Зари” назначил лейтенанта Матисена. Подробности в рапорте. Все члены экспедиции здоровы. Между командой явились после зимней ночи случаи легкого заболевания цингою, но все уже здоровы, кроме одного матроса, который еще поправляется; все в добром духе».
На деле Толль фактически списал Коломийцева с «Зари», назначив вместо него Матисена. Потому что знал уже дальнейшие свои планы: взять троих-четверых спутников, кто на лыжах ходить горазд, и выехать искать Землю Санникова по льду. В этом случае тот, кто всерьез и даже с аргументами высказывает сомнения в успехе похода, может и навредить, подорвав энтузиазм товарищей.
Лейтенант Коломийцев уехал с борта с матросом Степаном Расторгуевым. За 40 дней они вдвоем прошли около 800 километров – до реки Гольчихи, а там уж вышли в населенные места и отправились в Петербург. По дороге обнаружили еще одну не нанесенную на карту речку и остров в Пясинском заливе. Речку лейтенант назвал своим именем, островок разрешил окрестить матросу.
«Заря» меж тем обошла за лето по периметру весь полуостров Таймыр, а 25 августа отправилась искать Землю Санникова. Но тут испортилась погода. На траверзе Новосибирских островов барон Толль записал в путевом журнале:
«Стоят туманы – плотные, такие, что можно было бы десять раз пройти мимо Земли Санникова, не заметив ее… Как будто злой полярный волшебник дразнит нас…»
И тут на экипаж бывшего норвежского зверолова все-таки напала цинга. Подошли к концу запасы квашеной капусты, взятой с собой в качестве противоцинготного средства. Но прерывать поход барон не спешил, только велел перераспределить паек так, чтобы цинготным оставалась возможность как можно дольше оставаться на ногах. По его мнению, новый остров непременно должен был находиться где-то рядом…
«Мне кажется, что к северу от мыса Челюскин должны быть еще острова, – писал Эдуард Васильевич, – наклон пластов на мысе Челюскин указывает на север, так что следует предположить существование островов и в этом направлении и, может быть, не в меньшем количестве, чем в шхерах Таймыра».
9 сентября 1901 года «Заря» едва насмерть не застряла в плотных льдах. Пришлось поворачивать вспять и останавливаться зимовать в Нерпичьей бухте. Весной 1902 года, несмотря на цингу и усталость, барон Толль все-таки решился на лыжно-лодочно-санный поход к острову Беннетта, планируя оттуда стартовать к Земле Санникова.
С собой барон взял земляка, астронома Зееберга и местных проводников: якута Василия Горохова – по родному языческому прозванию Омука, и эвенка Николая Протодьяконова, он же Багылай. «Заре» под управлением Матиссена приказано было прийти к острову Беннетта месяца через два, когда отпустят льды, чтобы забрать первооткрывателей нового острова, которые к тому времени, даст бог, как раз вернутся с Земли Санникова…
Перед тем как покинуть борт «Зари», барон Толль написал некое письмо, запечатал в конверт и надписал: «Вскрыть в случае гибели экспедиционного судна и возвращения без меня экипажа на материк или в случае моей смерти». Когда настал час распечатать письмо, Матисен прочел торопливые строки:
«Что касается указаний относительно вашей задачи снять меня с партией с острова Беннетта, то напомню только известное вам правило, что всегда следует сохранять за собою свободу действий судна в окружающих его льдах, так как потеря свободного движения судна лишает нас возможности исполнить эту задачу. Предел времени, когда вы можете отказаться от дальнейших стараний снять меня с острова Беннетта, определяется тем моментом, когда на “Заре” будет израсходован весь запас топлива для машины…»
Если же «Заря» подъест угольный запас ранее, барон приказывал ей добираться до бухты Тикси, стараясь сберечь экспедиционные отчеты и коллекции, а оттуда уже, пополнив топливные запасы с Тиксинской станции, идти в Архангельск или Александров-на-Мурмане. Это получается – бросить тех, кто на лыжах ушел? И не вернуться искать? Так моряки не поступают… Но письмо отвечало и на этот вопрос:
«Если вы принуждены будете обстоятельствами нас покинуть, мы рассчитываем выбираться с острова Беннетта на байдарах».
Сомнителен, прямо скажем, успех подобного плана. Но кто не рискует, тому на Севере делать нечего.
«Заре» не удалось пробиться к острову Беннетта. Льды, густые, толстые льды с торосами, которые не всякому ледоколу под силу, не пустили ее к заветному острову. Топливо было потрачено зря, оставался минимальный запас, чтобы кое-как добраться до Тикси.
Старый проводник Толля якут-охотник Джегерли, бывший с ним в предыдущих экспедициях и якобы тоже видевший Землю Санникова, заявил, что знает, где искать барона, и на свой страх и риск ушел с нартой во льды. Не нашел… Академия наук отрядила спасателей, но и им удалось обнаружить лишь временную стоянку четверых отважных – на острове Беннетта Толль и его спутники оборудовали ледовый склад, где оставили собранную в пути геологическую коллекцию, часть тяжелого снаряжения и экспедиционной документации. От самих же путешественников и следов не нашли – давным-давно пурга занесла.
Из дневника барона Толля, оставленного в «схроне» на острове Беннетта:
«Отправляемся сегодня на юг. Провианта имеем на 14–20 дней. Все здоровы… Для тех, кто нас ищет: приветствуем вас с прибытием!»
Есть в этом походе одна загадка. Обычно полярники путешествуют долгим полярным днем. Но чтобы идти куда-то бесконечной ночью? Тем не менее факт остается фактом: остров Беннетта был покинут Толлем и его спутниками под лучами полярного сияния и редких звезд, накануне непогоды, которую почти наверняка предвидел метеоролог и астроном Зееберг…
Боцман Никифор Бегичев, бывалый полярник, писал (орфография сохранена):
«Если бы оне вернулись в конце августа, то могли бы добраться на Новую Сибирь, где была для них устроена изба и имелся запас провизии. Но что их побудило итти в это время? Ни один путник в такое время года не пошел бы – на верную гибель…»
Ответ на вопрос, скорее всего, лежит в области полевой медицины. Возможно, злосчастная цинга начала одолевать путешественников. Тогда, если медлить до марта и ждать, пока скупое северное солнце всплывет из-за стылого горизонта, – не то, что Земли Санникова не найдешь, до берега не дойдешь своими ногами, чтобы спасателей встретить… Ночь, не ночь, а пойти придется, покуда силы еще есть!
Найденные на острове Беннетта дневники Толля и экспедиционные документы легли в основу чужой научной работы. Материалов хватило на тридцать два увесистых тома в кожаных «академических» переплетах. Колчак, принимавший участие наряду с прочими уцелевшими участниками похода «Зари» в систематизации и атрибутировании этих бумаг, впоследствии без обиняков ставил себе в заслугу эту публикацию. Не отсюда ли его, прямо скажем, преувеличенная слава «знаменитого исследователя Заполярья»?..
А «Заря» в бухте Тикси села на мель. Где по морю гуляют льды, там и по дну мели запросто перемещаются: кажется, вчера еще на этом месте карта была чиста, а нынче глядишь – и ледник с берега камней натащил или течение банку намыло… Сняться своими силами не удалось, пришлось через Академию наук заказывать буксир или хоть пароход какой, чтобы снял с борта поврежденной яхты экипаж и оставшиеся результаты научной работы.
Академия наук нашла купчиху Анну Громову, хозяйку небольшого пароходства, согласившуюся послать один из своих кораблей к «Заре». Но взамен купчиха выпросила себе бонус – сидящую на мели яхту. Мол, все равно ремонтировать не будете, а я, может, и сподоблюсь… Громовский пароход «Лена» вывез участников экспедиции, научные материалы и часть приборов. К декабрю 1902 года экспедиционеры были уже в Петербурге.
Позже новая хозяйка передумала снимать «Зарю», так и сидевшую на мели возле острова Бруснева. Бывшего норвежского зверолова постепенно доканывали шторма и вьюги, пока в 1915 году ни с того ни с сего остов корабля не объял пожар. Корпус корабля был уничтожен огнем до самой ватерлинии. Киль намертво врос в грунт. А ныне на этом месте, прямо над мелью, построили нефтеналивной причал, и теперь к могиле «Зари» швартуются гигантские северные танкеры…
А у барона Толля и его спутников могилы нет вовсе. Разве что все жестокое ледяное море считать погостом? Русско-японская война ненадолго прервала поиски Земли Санникова. Но в 1907 году полярными водами прошел крейсер «Алмаз». Да-да, тот самый крейсер-клипер, которому единственному изо всего разведотряда Второй Тихоокеанской удалось не только живым вылезти из огненного жерла Цусимы, но и добраться до Владивостока. В июне – сентябре 1907 года по инициативе и при участии адмирала Ф. В. Дубасова «Алмаз» совершил поход на Мурман