Огромный столб воды встал у борта «Революционера» и опал, обдавая палубу ледяными брызгами…
Когда тишина вновь воцарилась над морем, «Бриллианта» уже не было на поверхности.
Из воспоминаний капитана 1-го ранга в отставке Б. Валинского, командира СКР-23 «Рубин», участника конвойной операции:
«Когда мы подошли к месту гибели СКР-29, то увидели на воде большое соляровое пятно, две шлюпки, сорванные с ростров и залитые водой, несколько пробковых матрацев и деревянные обломки. Людей не было… По всей видимости, торпеда поразила сторожевик в зону расположения дизелей, и гибель его была мгновенной, спастись никто из команды не успел. На итоговом разборе похода по поводу гибели “Бриллианта” все офицеры высказали единое мнение: Махоньков, заметив след торпеды, направленной в транспорт, преградил ей путь бортом своего корабля. Обладая хорошей маневренностью и большим запасом скорости по сравнению с той, которой шла собственно транспортная колонна, “Бриллиант” мог легко уклониться от торпеды, но тогда она поразила бы транспорт с грузом для фронта… И коммунист Махоньков принял единственное решение…»
Позже выяснилось: один моряк с «Бриллианта» все же уцелел в этом бою. Сигнальщик Алексей Стаханов, тезка знаменитого шахтера родом из Курска, был ранен во время взрыва и выброшен за борт взрывной волной. В темноте его не нашли другие сторожевики, и, держась за обломок палубной доски, краснофлотец Стаханов проплыл более 100 километров – до пустынного берега острова Таймыр. Здесь силы оставили матроса, и до гидрографической станции острова он уже не смог дойти – умер от потери крови и усталости на узкой тропе, затерянной меж холодных скал. Его останки нашла новая экспедиция гидрографов лишь в 1961 году. В 1985 году на киностудии «Мосфильм» режиссером Рудольфом Фрунтовым по сценарию Алексея Германа был снят фильм «Жил отважный капитан», один из главных «героев» которого – пограничный сторожевик СКР-29 «Память Руслана», в роли которого снялся тральщик БТ-820, в прошлом – рыболовный траулер. Материалом для «биографии» киноперсонажа послужила судьба «Бриллианта».
Ныне имя «Бриллиант» носит новейший корабль береговой охраны – уже четвертый в этом славном роду…
Глава 6Двое из северного конвоя
В 2015 году группа подводных археологов с Ямала уточнила координаты гибели двух советских пароходов, потопленных врагом в ходе Великой Отечественной войны.
Работе поисковиков в море предшествовал многолетний сбор архивных материалов и воспоминаний современников о последних походах военного транспорта «Мария Раскова» и ледокольного парохода «Александр Сибиряков». В результате глубоководной экспедиции останки пароходов обнаружены на доступных для водолазов глубинах – около 50 метров. Весной 2016 года состоялась новая экспедиция к месту гибели «Марины Расковой» и «Александра Сибирякова», и целью похода был подъем на поверхность сохранившихся личных вещей моряков. Эти бесценные реликвии переданы семьям погибших, стали экспонатами музеев боевой славы, чтобы служить доброй памятью о героях, не спустивших флаг перед врагом…
Трагедия транспортного морского конвоя БД-5 во главе с пароходом «Марина Раскова» – одна из многих горьких страниц Великой Отечественной. В начале августа 1944 года адмирал Карл Дениц, главнокомандующий морскими силами германско-фашистских захватчиков, направил в Карское море несколько групп подводных лодок для противодействия транспортному судоходству в этих водах. Одной из таких «волчьих стай» было соединение «Грайф» в составе подлодок «седьмой» серии – U-278, U-362, U-365, U-711, U-739 и U-957. Лодки получили приказ выйти к побережью Диксона и расположиться на позициях восточнее Новой Земли, чтобы приступить к перехвату и уничтожению советских транспортных конвоев на Северном морском пути. Фактор внезапности операция потеряла почти сразу. Одна из лодок имела неосторожность всплыть для зарядки аккумуляторов возле одинокого каменистого полуострова, но внезапно обнаружила на прибрежной гряде метеорологическую вышку и радиоантенну – на берегу стояла советская метеостанция. Полярники мгновенно «засекли» вражескую субмарину и тотчас же доложили «куда следует». По всему Северному морскому пути от антенны к антенне полетел сигнал: «Внимание! Подводная опасность». Корабли военного флота начали усиленное дежурство, предупреждены были и промысловые рыбачьи флотилии, и ледоколы. Двумя днями ранее, 8 августа 1944 года, из Архангельска вышел небольшой транспортный конвой «Белое море – Диксон № 5», сокращенно – БД-5. Состоял он из одного крупного транспорта – парохода класса «Либерти» по имени «Марина Раскова» водоизмещением 9083 тонны, и трех приданных ей для обороны тральщиков.
На борту «Марина Раскова» имела 395 пассажиров, 51 гражданского моряка собственного экипажа и небольшую военную команду – шесть краснофлотцев-зенитчиков с командиром. Каждый транспорт на Северном морском пути имел хотя бы минимальное зенитное вооружение, чтобы при случае отбиться от немецкого самолета. Но называть пару 20-миллиметровых пушчонок и одну 76-миллиметровку серьезным вооружением, конечно, нельзя.
В числе пассажиров «Марины Расковой» были полярники с Диксона, многие – с семьями, краснофлотцы Беломорской флотилии, сотрудники Севспецстроя. Ехал на принудительные работы в «Нордвикстрой» и отряд арестантов – с полсотни человек с конвоирами. А кроме того, как любой транспорт «Либерти», «Марина Раскова» имела обширные грузовые трюмы, которые в этом рейсе, само собой, пустыми не остались. Более 6000 тонн грузов, в основном – запасы для полярников, были размещены в трех сухогрузных отсеках. Имелось и небольшое количество боезапаса для 2 зенитных установок.
Командовал пароходом капитан В. А. Демидов, двадцать лет отходивший в этих водах на различных судах и ледоколах (на снимке). Общее руководство военными силами конвоя осуществлял капитан 1-го ранга А. З. Шмелёв.
Тральщики сопровождения были, как и сама «Марина Раскова», построены для советского флота по союзническому договору в США. Их номера – Т-116, Т-114 и Т-118. Командовали тральщиками капитаны Беломорской флотилии И. О. Панасюк, В. А. Бабанов и С. М. Купцов.
В день выхода конвоя погода стояла не по-северному благоприятная: ясное небо с видимостью по наблюдательным вахтам «Марины Расковой» более 60 кабельтовых, волнение моря – 2–3 балла, что, по местным меркам, почти зеркальный штиль. 10 августа радисты «Марины Расковой» получили предупреждение из штаба Карской военно-морской базы о том, что в море обнаружена подлодка противника, и капитан Демидов велел усилить наблюдение за поверхностью воды.
В полдень 12 августа пришла еще одна радиограмма, призывающая к бдительности. Но ни сигнально-наблюдательные партии «Марины Расковой», ни акустики ее тральщиков, оснащенных простеньким оборудованием для прослушивания глубин, присутствия посторонних кораблей в зоне передвижения конвоя не засекли. Однако капитан Демидов посоветовался с капитаном 1-го ранга Шмелёвым, решил от греха подальше уйти со всеми кораблями под защиту берега и держаться как можно ближе к острову Белый, где, во-первых, глубины невелики и вражеским подлодкам просто негде маневрировать, а во-вторых, имеются некоторые элементы береговой обороны в виде легких орудий и сигнально-наблюдательных станций.
Было около восьми часов вечера. Если верить вахтенному журналу «Марины Расковой», при прохождении точки координат 73°22′n – 66°35′ost пароход настиг взрыв. Записи в вахтенных журналах всегда лаконичны до предела, но в данном случае история сохранила для нас и точные координаты места происшествия и даже локализацию взрыва на корпусе парохода. Что-то сильно ударило транспорт в правый борт на уровне переборки между вторым и третьим трюмами. Там находятся довольно объемные грузовые отсеки, через взрывную пробоину сразу пошла вода, образовался крен. От сотрясения корпуса взрывной волной произошло разобщение паровой магистрали, кочегарное отделение наполнилось паром, и команда вынуждена была его покинуть. Два котла вышли из строя, и корабль лишился хода.
Капитан 1-го ранга А. З. Шмелёв был уверен, что зловредные немецкие подлодки набросали на мелководье донных мин, и пароход, видимо, стал жертвой одной из них. Об этом, по его мнению, говорил приглушенный гул взрыва. Однако сила удара была такова, что мешки с крупой и мукой из третьего грузового трюма через пробоину выбросило вон, да так, что некоторые из них упали у самого борта на верхнюю палубу. Так бывает, если что-то взрывается не за бортом корабля, как донная мина, а прямо внутри корпуса… Как торпеда! Меж тем размышлять о причинах катастрофы было уже некогда: крен нарастал. В грузовом трюме № 8 уровень воды поднялся уже до 8 метров – под самую подволоку. В третьем трюме затопления достигли трех метров. Кроме того, поступала вода и в котельное отделение. Капитан Демидов отдал приказ эвакуировать пассажиров шлюпками. Но не тут-то было: с правого борта большинство носимых плавсредств пострадало от взрывной волны, а оставшихся могло и не хватить на то, чтобы принять всех пассажиров.
Через некоторое время благодаря героизму моряков дивизиона живучести парохода течь и угол крена судна были стабилизированы. Но ход дать не удалось: котельные отделения были затоплены, команда оттуда уже поднялась на верхнюю палубу, наглухо задраив за собой уцелевшие переборки, чтобы затопления не распространились дальше по корпусу.
Во время взрыва большинство пассажиров находились в твиндеке № 3, где была столовая, – шел ужин. При сотрясении корпуса мало что слетели со стола все тарелки с горячей кашей и кружки с чаем, так еще и упал трап, ведущий на верхнюю палубу. Среди пассажиров поднялась паника. Лишь когда команде корабля удалось вызволить из столовой людей, выведя по временным веревочным лестницам наверх, паника немного улеглась. Теперь пассажиры сгрудились на верхней палубе возле уцелевших шлюпок левого борта и ожидали сигнала покинуть тонущий, как им казалось, корабль.