Следующим залпом «Шеер» накрыл и «Революционера». Три прямых попадания в центральную часть корпуса и перебитая главная паровая магистраль лишили советский корабль возможности самостоятельно передвигаться. «Шеер» уже готов был приблизиться к берегу для атаки портовой инфраструктуры, но тут «заговорила» береговая батарея…
В некоторых исследованиях этого боя проскальзывает мысль, что «Шеер» собирался высадить на Диксоне десант. Разве что – для разрушения метеостанции и радиовышки, потому что силами одного карманного линкора удерживать береговой плацдарм хотя бы несколько суток просто не получится. Как бы то ни было, увидев вспухшие над берегом дымовые клубы орудийных выстрелов, карманный линкор спрятался за мысом острова Наковальня, пересидел там обстрел и через час предпринял новую атаку: снес фугасом радиостанцию и поджег в порту станцию заправки дизельным топливом. Огромную цистерну с соляркой пришлось тушить несколько дней.
После этого «Шеер» ушел в открытое море.
Сведения о том, что отступить германского рейдера вынудили раны, полученные от береговой батареи, документами, увы, не подтверждаются. Пушки не были снабжены даже дальномерами, так что попасть могли разве что с дистанции прямой наводки, а немец на такое расстояние разумно не приближался.
28 августа «Адмирал Шеер» уже был у Земли Франца-Иосифа, а 30 августа бросил якорь на своей тайной стоянке во фьорде Шьомек на территории оккупированной Норвегии. Дальнейшая судьба германского рейдера сложилась несчастливо: Гитлер отправил в отставку командующего ВМС Эриха Редера, сторонника рейдерской концепции морской войны, и посадил в кресло старшего флотского начальника подводника – Карла Деница. В дальние походы с тех пор выбирались одни субмарины, а карманный линкор «Шеер» при наступлении советских войск на Кёнигсберг исполнял обязанности корабля береговой обороны. Попал в ремонт в Киле и ночью с 9 на 10 апреля 1945 года угодил под массированный налет британских бомбардировщиков. Город бомбили три сотни «веллингтонов» и «ланкастеров» – как тут было уцелеть? Наутро «Шеер» был найден в положении «оверкиль» у стенки ремонтной акватории. После войны при реконструкции порта поднимать потопленный карманный линкор не стали – его мертвый корпус замуровали в бетон, построив над ним набережную, доковую стену и кое-какие другие элементы портовой инфраструктуры. «Шеер», таким образом, стал единственным боевым кораблем ударного класса, похороненным в земле.
В советском и российском флоте благодаря подвигу «Александра Сибирякова» его имя вышло в наследственные. Уже в 1945 году этим именем был наречен полученный из Финляндии по репарациям ледокол «Ияякарху» 1926 года спуска на воду. Ныне это имя передано современному ледоколу.
Глава 7Как пропадают без вести
Имя эскадренного миноносца «Сокрушительный» редко звучит в документальном эфире, практически не встречается на страницах военных мемуаров. Лишь в воспоминаниях командующего Северным флотом в годы Великой Отечественной войны адмирала Головко посвящено ему несколько строк…
А между тем обстоятельства гибели «Сокрушительного» могли бы составить одну из трагических и героических страниц военной летописи Российского флота.
Эсминец «Сокрушительный» принадлежал к многочисленной серии советских эсминцев «Седьмого проекта». К началу Великой Отечественной войны в составе советского ВМФ числилось 22 представителя этого проекта. Серия дала миру немало знаменитых имен – одна из «семерок» получила в годы войны Гвардейский флаг, четверо – орден Красного Знамени.
«Сокрушительный» появился на свет на заводе № 189 имени С. Орджоникидзе. Эсминец был заложен 29 октября 1936 года под заводским номером С-292, спущен на воду 23 августа 1937 года и в 1939 году вошел в строй. После краткой учебной программы на Балтике перешел на Северный флот – по Беломорско-Балтийскому каналу. С ноября 1939 года приписан к порту Полярный.
Первой войной для него стала советско-финляндская. В качестве дозорно-патрульного корабля «Сокрушительный» совершил несколько боевых походов и однажды воспрепятствовал проникновению в советское воздушное пространство финского самолета-разведчика. С 18 июля 1940 года по 4 июля 1941 года эсминец прошел гарантийный ремонт на заводе № 402 в Молотовске. Суммарный маршрут эсминца по ледяным морям составил на момент начала Великой Отечественной войны более 10 380 миль.
Присоединившись после коротких испытаний к Беломорской флотилии, «Сокрушительный» сразу же включился в настоящую боевую работу: до 29 сентября 1941 года корабль совершил несколько выходов на эскортирование военных транспортов, перевозивших войска, трижды выходил на минную постановку, поставив возле Мурманска оборонительное заграждение из 135 мин. А 1 октября «Сокрушительный» прибыл в Полярный и вошел в состав отдельного дивизиона эсминцев.
Северный флот в годы Великой Отечественной войны был самым молодым и самым малочисленным, но в то же время наиболее активно действовавшим оперативным соединением нашего ВМФ. До прибытия из Англии линкора «Ройал Соверейн», получившего в России имя «Архангельск», «семерки» составляли на Севере главную силу. Пять эсминцев этого типа – «Громкий», «Грозный», «Гремящий», «Стремительный» и «Сокрушительный» – плюс три ветерана Первой мировой войны, эсминцы типа «Новик», составляли 1-й отдельный дивизион эскадренных миноносцев. Только в конце 1942 года, с прибытием с Тихого океана лидера «Баку» и еще двух эсминцев «Седьмого проекта», была сформирована бригада эскадренных миноносцев под командованием капитана 1-го ранга П. И. Колчина.
До 1 января 1942 года «Сокрушительный» 11 раз выходил в составе своего соединения – обстреливать позиции немецких войск, рвущихся к Мурманску. Расход боеприпасов эсминца за это время составил 1297 130-мм снарядов. Доводилось «Сокрушительному» и взаимодействовать с союзниками: вместе с эсминцем «Грозный» и британским крейсером «Кент» он участвовал в поиске проникшей в советские воды флотилии германских эсминцев-диверсантов, встречал первые транспортные конвои, идущие из Англии в Россию.
Очередное боевое задание на сопровождение конвоя «Сокрушительный» получил 23 декабря. В паре с «Грозным» встретить очередной конвой. А над морем в полярной ночи бушевала пурга…
Из метеосводки на 24 декабря:
«…ветер – 9 баллов, высота волны – 7 баллов».
Это значит – размахи качки стройного корпуса эсминца достигают 45°, волны перехлестывают даже через высокий полубак, а вода на 15-градусном морозе не успевает стечь с бортов и надстроек – так и застывает стеклянной коркой, с каждым часом прибавляя веса конструкциям выше ватерлинии. А значит, с каждым часом ухудшается остойчивость и маневренность, с каждым часом труднее двигаться, труднее вести наблюдение, поскольку облепленная снегом и льдом оптика практически бесполезна. Несладко и бойцам: в охранении конвоя не пересидишь ледовый шторм в теплом кубрике – по режиму готовности номер один расчеты находятся у орудий, готовые встретить врага… И остается только уповать на то, что неприятель, ведущий поиск конвоя в примерно таких же условиях, «сломается» раньше и боя просто не будет.
Словом, неудивительно, что после трех суток, проведенных в штормовом зимнем море, «Сокрушительный» попал в ремонт – на походе вышла из строя одна из турбин ТЗА. Только в марте следующего года удалось эсминцу восстановить боеспособность.
28 марта – новый боевой выход. Снова сводная группа – «Сокрушительный», «Гремящий», британский эсминец «Ориби». Задача – встреча идущего сквозь полярный сумрак конвоя PQ-13. Утром следующего дня встреча с конвоем состоялась, а уже в 11 ч. 18 мин. в густом тумане над морем прогрохотал первый залп… Через две минуты у борта «Сокрушительного» вырос почти 30-метровый белый всплеск от упавшего в воду снаряда. Потом – еще четыре. И еще три… Неведомый противник, прикрываясь густым туманом, вел обстрел конвоя из легких орудий.
Эсминцы охранения увеличили скорость и, маневрируя под огнем, пошли на врага. Видимость была отвратительной: злосчастный стрелок, немецкий миноносец класса «Редер», открылся на курсовом угле 130° только при дистанции 15 кабельтовых. По меркам Второй мировой войны, это стрельба почти в упор.
«Сокрушительный» добился попадания по врагу со второго залпа – скорости были слишком высоки. Из-под основания трубы немецкого эсминца выбило в небо густой клубок дыма и пара, немец резко отвернул с курса на конвой и бесславно драпанул под дымзавесу. Вслед ему полетели еще 4 залпа «Сокрушительного», но далеко уходить от конвоя было нельзя: враги, как правило, нападали стаей. Оставив преследование, «Сокрушительный» вернулся к конвою.
Бой продлился менее 10 минут, но споров вокруг него хватило на 75 лет. И до сих пор они не утихают. По вахтенному «Сокрушительного» вроде бы получалось, что эсминец, которому отбили охоту атаковать конвой, был Z-26. Но по немецким документам, Z-26 в это время был на другом участке боя и вел стрельбу по британскому крейсеру «Тринидад», причем крепко получил от англичанина и едва держался на плаву с единственной уцелевшей пушкой.
Однотипные «Двадцать шестому» Z-24 и Z-25, если судить по их штурманским документам, нападали на конвой не с левого, а с правого борта. То есть находились от места схватки двух эсминцев не менее чем в 30 километрах…
Иногда в мемуарной и исследовательской литературе даже мелькает версия, что «Сокрушительный» по ошибке напал на союзника, подвергнув обстрелу британский эсминец «Фьюри» из состава охранения того же конвоя. Мол, чего не бывает в суете да в тумане! Но эта версия также не выглядит правдоподобной: противник «Сокрушительного» имел попадание в основание дымовой трубы. Это – рана не из легких: неизбежны осколочные прорывы паропроводов в соответствующем месту взрыва снаряда котельном отделении, возможны и гашение котлов взрывной волной, и выход их из строя от сотрясения. Вплоть до раскалывания купола котла! Наблюдатели «Сокрушительного» видели после выстрела выброс дыма и пара из пробоины… А «Фьюри» на следующий день был с конвоем в Мурманске, чувствовал себя в полном порядке, видимых дефектов труб не имел и ремонта не просил.