с увеличением содержания низших служащих в тех же учреждениях. Устанавливаемая, таким образом, плата должна приниматься за основание при установлении оплаты труда квалифицированных рабочих. Из свободных от назначения на фронт предметов обмундирования и продовольственных запасов рабочим будут выдаваться в счет заработной платы по интендантской цене, установленной для военнослужащих, предметы обмундирования с рассрочкой платежа на двенадцать месяцев и интендантский паек натурой, первоначально в половинном размере. В городах и пунктах пребывания рабочих было намечено открыть особые казенные потребительские лавки, сосредоточив в них из казенных запасов возможное количество продовольственных продуктов, мануфактуры и других предметов домашнего обихода, и снабжать ими рабочих по льготным ценам в размере до десяти процентов месячной заработной платы. В первую голову приказано было открыть две такие лавки в Севастополе. В заключение я, указав рабочим на тяжелое положение государственного казначейства и скудость имеющихся запасов, выразил уверенность, что они оценят то, что делает для них армия, делясь с ними последним, и со своей стороны помогут ей своей работой.
Рабочие ушли, видимо очень удовлетворенные. Забастовка не состоялась, и дальнейшие попытки к агитации успеха не имели.
Приказом моим от 27 апреля управление юстиции, входившее в состав гражданского управления, выделено было в самостоятельное ведомство. Во главе управления юстиции поставлен был сенатор Н.Н. Таганцев, остававшийся на этом посту во все время нашей борьбы в Крыму. Разумный, тактичный человек, он оказался на высоте положения.
Постепенно лицо новой власти открывалось, и население убеждалось, что это лицо страшно лишь для преступников и изменников. Доверие к власти росло. Ярким показателем этого явилось значительное увеличение, несмотря на постоянное вздорожание жизни, притоков вкладов в ссудосберегательные кассы.
20 мая опубликовано было воззвание к русским людям.
«ВОЗЗВАНИЕ
Слушайте, русские люди, за что мы боремся:
За поруганную веру и оскорбленные ее святыни.
За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разоривших Святую Русь.
За прекращение междоусобной брани.
За то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся бы мирным трудом.
За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси.
За то, чтобы русский народ сам выбрал бы себе Хозяина.
Помогите мне, русские люди, спасти Родину.
Генерал Врангель».
Перед наступлением
С самых первых дней приезда в Крым я работал ежедневно десять— двенадцать часов, требуя такой же работы и от своих сотрудников.
Мой день начинался с семи часов утра; с восьми открывался прием начальника штаба, командующего флотом, начальника военного управления, представлявшихся лиц и просителей. Прием продолжался до часу дня, когда я обедал. С двух до пяти принимал доклады прочих начальников управлений, а с шести до восьми, до ужина, почти ежедневно назначал прием тем или другим прибывающим в Севастополь лицам, с которыми хотел побеседовать более подробно, начальникам союзнических миссий и т. д. В редкие дни, когда перед ужином находился свободный час, я с адъютантом делал прогулку по городу, осматривая лазареты, общежития. Вечером я или присутствовал на заседании совета начальников управлений, или прочитывал доклады, или отвечал на многочисленные письма. Ложился не ранее одиннадцати – двенадцати часов.
Первые несколько недель было особенно много посетителей. Многие обращались по самым незначительным вопросам, подчас с самыми вздорными просьбами. Дважды пришлось иметь беседу с психическими больными.
Однажды мне доложили, что в числе записавшихся на прием имеется инженер-механик флота, желающий доложить мне о сделанном им изобретении, могущем иметь большое значение в настоящих условиях войны. Изобретатель не считал возможным ознакомить со своим секретом кого-либо другого, кроме Главнокомандующего. Я принял его. Это был молодой еще человек, симпатичный, с болезненным лицом. Он, видимо, несколько волновался. Я предложил ему сесть, сказал, что слышал о его изобретении и желал бы знать, в чем оно заключается.
«Ваше превосходительство, я не позволил бы себе беспокоить вас, ежели бы не думал, что мое изобретение может быть вам полезно, особенно теперь, когда вам должно быть так трудно, кругом предательство и измена, ни на кого положиться нельзя. И вот тот простой прибор, который я изобрел, может оказать вам огромную услугу. Прибор этот нечто вроде компаса. Вы можете незаметно закрепить его в вашем письменном столе. Вы ведете беседу с каким-либо лицом, и это лицо вам мало известно. Вы незаметно нажимаете кнопку прибора, и стрелка автоматически укажет вам на циферблате, кто именно перед вами – германофил или приверженец Антанты, большевик, кадет или монархист. У меня тут и чертежи прибора…» Он стал раскладывать свою папку…
Другой раз в числе представлявшихся принимал я заведующего одним из офицерских кооперативов, старичка, отставного полковника. Он весьма дельно и подробно доложил мне о своем деле. Я обещал помочь и, отпуская его, спросил, где раньше он служил.
– Последнее время в Петрограде я состоял воспитателем корпуса. – Он назвал один из корпусов. – Имел счастье лично показывать Наследнику Цесаревичу наш музей. – Он помолчал, затем, наклонившись к моему уху, таинственно прошептал: – А как Он вырос теперь, ваше превосходительство, я Его последний раз и не узнал совсем, выше меня ростом стал. Здоровый, веселый, да и Государь Император и Великие княжны, слава Богу, выглядели хорошо.
– Где и когда видели вы в последний раз Царскую Семью?
– Да как же, в прошлом году в Ростове. Иду по Садовой, смотрю, Государь в штатском, я Его едва узнал, поздоровался со мной, потом я у Них несколько раз бывал – видел и Государя, и Императрицу, и Царских Детей.
С трудом удалось перевести беседу на другой вопрос. Как только разговор коснулся другой темы, полковник вновь стал рассуждать вполне разумно.
Разбитые поляками 12-я, 15-я и 16-я советские армии продолжали отходить по всему фронту, почти не оказывая сопротивления. В течение нескольких недель поляки, при содействии украинских петлюровских формирований, очистили огромную территорию вплоть до Полоцка на Западной Двине, до верхнего течения Днепра, Киевский район и значительную часть Правобережной Украины. Все резервы красного командования бросались на Западный фронт для спасения катастрофического положения. Туда, главным образом, направлялась конница. С Кавказа переброшена была 1-я конная армия товарища Буденного, наиболее сильная конная часть красных армий. Даже с Крымского фронта была снята единственная кавалерийская дивизия, 8-я червонного казачества, брошенная на юго-западный участок Польского фронта. Железнодорожные пути на Юге России, после отхода наших армий, еще не были возобновлены, и переброска красных частей производилась медленно, походным порядком. Вместе с тем овладение нами выходами из Крыма показало, что остатки Русской Армии не потеряли свою боеспособность. Напряженная работа по возрождению армии и восстановлению порядка в Крыму не могла ускользнуть от внимания красного командования, и, несмотря на то что все усилия свои оно вынуждено было направлять на борьбу с поляками, оно не могло оставить без внимания и угрозу со стороны Крыма. Еще в апреле в резерв 13-й армии прибыла из Екатеринославского района 52-я стрелковая дивизия, занявшая в конце апреля боевой участок к западу от Перекопа. На участок севернее Сиваша прибыла 124-я бригада 42-й стрелковой дивизии. Две другие бригады этой дивизии были временно задержаны для подавления движения повстанцев под начальством батьки Махно, еще недавно сражавшегося против наших войск, теперь ведшего беспощадную борьбу с большевиками.
В конце апреля в 13-ю армию переброшена была с Сибирского фронта из бывшей 3-й советской армии 85-я бригада 29-й стрелковой дивизии. Благодаря прибывшим частям и влитым пополнениям к маю месяцу в боевом составе 13-й советской армии числилось вновь до 12 000 штыков и 8000 сабель.
Во главе 13-й армии поставлен был подполковник Генерального штаба латыш Паука. По всему фронту армии большевики производили усиленные фортификационные работы. Укрепленные позиции усиливались большим количеством артиллерии. Поступали сведения о налаживании большевиками ближайшего тыла 13-й армии и упорядочении железнодорожного сообщения в прифронтовой полосе.
Русская Армия к маю месяцу уже представляла серьезную силу. Численность бойцов на фронте, в запасных и тыловых частях достигла 40 000 человек. Все боеспособное было влито в строй. Материальная часть приведена в порядок. Мы располагали десятью танками, двадцатью аэропланами, правда весьма несовременными, самого разнообразного типа. Работы по укреплению позиций на всем фронте значительно подвинулись. Войска успели отдохнуть и оправиться. Во всех частях велись усиленные строевые занятия.
Общая стратегическая обстановка начинала складываться для нас благоприятно. Мы не только могли быть временно спокойны за участь Крыма, но могли вновь помериться с врагом.
Тяжелое экономическое положение не позволяло далее оставаться в Крыму. Выход в богатые южные уезды Северной Таврии представлялся жизненно необходимым. Наши успехи должны были отразиться благоприятно и на нашем политическом положении.
В начале мая был окончательно разработан план летней кампании. Он сводился к следующему:
1. Выдвижение Русской Армии на линию Бердянск – Пологи – Александровск и Днепр.
2. Операции по овладению Таманским полуостровом, с целью создать на Кубани новый очаг борьбы.
3. Выдвижение на линию Ростов – Таганрог – Донецкий каменноугольный район – станция Гришино – станция Синельниково.
4. Очищение от красных Дона и Кубани (казаки должны были дать живую силу для продолжения борьбы).