х людей не был ни убит, ни ранен.
Во время стрельбы я почувствовал, что кто-то сильно толкает меня в спину, и я прекратил огонь. Повернувшись назад, я увидел вожатого коней, недавно взятого в плен красноармейца-карела из разбитой финской дивизии, который на ломаном русском языке пытался объяснить мне, что ротное прикрытие давно оставило позицию и ушло обратно на соединение с полком, не известив меня об этом, а красные цепи справа и слева от нас на необстреливаемых участках обходят наши фланги.
Видя себя почти окруженным противником, я приказал немедленно захватить пулеметы и патронные ящики с запасными лентами; их быстро оттянули на руках до подвод, погрузили и, помогая людской силой коням, быстро поднялись по крутой горе (зигзагообразно) вверх. Красные, не сдерживаемые огнем, цепями следовали за нами, стреляя на ходу.
Наша цель была – как можно скорее достигнуть вершины горы, откуда шло плоскогорье; там мы были бы временно вне поля зрения противника. Несколько минут тягостных усилий – и мы выскочили на ровное поле. Дорога, что вела к главным силам полка, проходила далеко вправо, поэтому, чтобы сократить себе путь, я приказал старшему унтер-офицеру сопровождать туда пулеметы, а сам решил идти пешком напрямик.
Вскоре я услышал сзади стрельбу по мне, свист пуль близко около меня и крики догонявших меня красных, предлагавших сдаться. Я напрягал последние усилия, чтобы достигнуть наши первые боевые части, зная, что они недалеко. Но вместо продвижения вперед я остановился как вкопанный. Я задержался на всем бегу на краю красного оврага глубиной 30–40 метров и такой же ширины, увидев знакомое мне место моей гибели – расстрела, – из которого не было выхода. Несмотря на отчаянную внешнюю обстановку, я почувствовал прилив душевных и физических сил от увиденного мною второй раз в жизни, теперь уже реального переживания, которое спасло меня от неминуемой смерти на дне красного оврага.
Я действовал как под гипнозом… Каждая секунда была дорога, противник догонял меня, все чаще и чаще свистели пули около меня, и я решил бежать вдоль оврага против его течения воды, зная, что кверху будет уменьшаться его ширина. Красные, не понимая перемены моего движения, реже стали стрелять, ожидая моей сдачи, но продолжали ругань, крики и остроты с большим остервенением.
Мои расчеты быстро оправдались: овраг уменьшился в своей ширине настолько, что я почувствовал себя способным перепрыгнуть его. Отбежав в сторону красных и приведя их в еще большее недоумение, я с сильным разбегом легко перескочил овраг шириной всего 3–4 метра и, скрываясь в неровностях местности, нагибаясь до самой травы, через несколько минут пути вышел на дорогу и стал ожидать пулеметные тачанки. Расчет мой оказался верен – я увидел мой быстро приближающийся пулеметный взвод.
Моей радости не было предела. Я быстро занял место между моими ударниками. Все люди были целы, пулеметы спасены, только красная артиллерия продолжала преследовать нас шрапнельным огнем, но, благодаря высоким разрывам, на этом пути был ранен один только старший унтер-офицер – картечина задержалась у него на спине под кожей. Через несколько минут мы влились в боевую линию нашего родного полка.
Наше появление вызвало настоящий фурор и неподдельную радость, так как давно уже прибывшая 12-я рота со своим командиром поручиком Д-м сообщила командиру полка и моему начальнику пулеметной команды о нашей геройской гибели, когда они сверху холма видели нас, окруженных наступающими цепями красных. Никто не мог поверить в возможность спасения брошенной на смерть кучки бойцов.
Несмотря на все пережитые опасности, я ощутил внутренний мир в моей душе, сознавая, что какая-то Высшая сила из неведомых источников бытия сохранила мне жизнь и что, наконец, совершилось предначертанное Провидением мое чудесное спасение, благодаря Божественному дару предвидения своей будущей судьбы.
Раздел 3
В. Кравченко199Дроздовцы в Крыму и Северной Таврии200
Крымская эпопея
Трагедия в Новороссийске приближалась к концу. Один за другим отчаливали от пристани заполненные до отказа транспорты. Но не все части, даже боевые строевые, смогли погрузиться. На пристани творилось что-то ужасное: видя уходящие транспорты, многие, потерявшие всякую надежду выехать из Новороссийска, бросались в море, иные стрелялись, другие истерично плакали, протягивая в сторону уходящих транспортов руки. Тысячи офицеров, добровольцев, казаков и солдат, все раненые и больные – все они оказались брошенными на произвол судьбы.
14 марта, около 10 часов утра, судовая артиллерия стала обстреливать город, куда просачивались передовые части красных, а в 11 часов Новороссийск уже был окончательно занят красными.
В числе непогруженных частей был и 3-й Дроздовский стрелковый полк, прибывший на погрузку с большим запозданием. Только малая часть его успела погрузиться на броненосец «Вальдек Руссо», а остальные двинулись пехотным порядком вдоль берега моря на юг – в сторону Туапсе. В том же направлении пошел и Черноморский конный полк под командой ротмистра Христинича201, не покидавшего свой полк ни на одну минуту. Он, хотя и знал, что в городе должна быть его семья, не пошел ее разыскивать.
Трудно подыскать слова, чтобы передать всю ту тяжесть на сердце, с которой белые воины оставляли Кавказ. Рухнули все надежды – поход на Москву закончился драмой Новороссийска. Невольно всплывали в памяти дни прошлогодних побед, вспоминались картины радостных встреч освобожденными от красных жителями Кубани, Дона, Терека и Юга России и в то же время, как тяжелый сон, мерещились бесконечные могилы павших за честь и свободу России бойцов.
Невольно тогда припомнились слова из песенки: «Плачьте, красавицы горных аулов, правьте поминки по нас, вслед за последнею меткою пулей мы покидаем Кавказ…» Да, так пелось, когда посылалась последняя пуля. Но в Новороссийске в марте 1920 года, к сожалению, не прожужжала последняя пуля…
Дроздовцы, отходившие из города Новороссийска вдоль берега на юг, пройдя местечко Кабардинка, должны были вступить в бой с зелеными, преградившими им дальнейший путь. Вскоре к дроздовцам присоединился подошедший из оставленного Новороссийска Черноморский конный полк ротмистра Христинича в составе около 400 всадников. Во время перестрелки с красно-зелеными в море неожиданно показались суда французского военного флота, которые выслали к берегу лодки и предложили грузиться. Ротмистр Христинич организовал погрузку под прикрытием артиллерийского огня с французских кораблей, и на них погрузилось около 900 дроздовцев и черноморцев.
Покинувшие Новороссийск транспорты пошли прямо на Севастополь, кроме транспорта «Екатеринодар», на котором были части Дроздовской дивизии. «Екатеринодар» 15 марта прибыл в Феодосию, имея на своей палубе два оцинкованных гроба с останками генерала Дроздовского и полковника Туцевича202, возле которых во все время плавания стояли часовые.
Стали разгружаться. И вот все, как только оказались на берегу, – и батюшка, и командиры, и стрелки, и сестры милосердия, и жены офицеров, – все со всех ног понеслись искать воду. Жажда заглушила все остальное – и голод, и желание спать, – так как у многих за два дня пути ничего не было во рту, и они не могли сомкнуть глаз и даже прилечь.
Невольно, по прибытии в Феодосию, в глаза бросилась странная картина бухты. На виду у всех на якорях стояло несколько незагруженных транспортов, которые не были своевременно посланы в Новороссийск.
Выгрузившиеся из «Екатеринодара», измученные физически и потрясенные морально всем пережитым, дроздовцы тут же на пристани ложились среди мешков, скаток шинелей, пулеметов и составленных в козлы винтовок, чтобы расправить, наконец, руки и вытянуть ноги, чего не могли они сделать за все время плавания.
Днем стало известно, что дроздовцев в Феодосии не оставят, а перевезут в Севастополь на транспорте «Рион». Этот транспорт уже стоял в бухте, а вечером причалил к пристани. Вновь началась погрузка. Теперь для всех нашлось довольно места, а для начальства даже были предоставлены каюты. Когда вносили на транспорт «Рион» гробы генерала Дроздовского и полковника Туцевича, построившиеся Дроздовские части взяли «на караул», а оркестр сопровождал их торжественными звуками траурного марша.
17 марта транспорт «Рион» отчалил от пристани в весеннем легком сумраке и, выйдя в море, поплыл в Севастополь. Промелькнули горы Аю-Даг, затем Алушта, Алупка, Ласточкино Гнездо, Гурзуф, Ялта, Георгиевский монастырь, и под вечер показалась Севастопольская бухта. Когда транспорт «Рион» входил в бухту, на его палубе играл оркестр. С дредноута «Генерал Алексеев» также доносились звуки встречного марша, на палубах его и крейсера «Генерал Корнилов» стояли выстроенные команды, кричавшие «Ура!» и бросавшие вверх шапки.
У многих в это время было какое-то неприятное ощущение, видя и слыша такую встречу. Ведь это было после только что пережитого большого поражения нашей армии и новороссийской драмы. Мы вначале недоумевали: почему так рады все нашему приезду, зачем нужно было кричать «Ура!»?
После уже узнали – почему. Оказывается, все кричавшие «Ура!» радовались прибытию дроздовцев, прибытию столь внушительных сил, так как была получена радиотелеграмма красных с приказом Троцкого: «Сосредоточив все возможные силы, в кратчайший срок, в две недели, покончить с Крымом».
Транспорт «Рион» бросил якорь в Севастопольской бухте. Начальнику Дроздовской дивизии пришло приказание разгрузку начать на следующий день, на берег никого не выпускать, а послать в город только квартирьеров.
Возвратившись на транспорт, квартирьеры 1-го Дроздовского стрелкового полка доложили полковнику Туркулу, что «…по городу шляется офицеров до пропасти…». Услыхав это, полковник Туркул приказал выслать патрули в город Севастополь, оцепить улицы, занять выходы у Морского сада, где было особенно много гуляющих, и задержать всех праздношатающихся. В тот вечер были задержаны в городе все «беспризорные» офицеры и даже штатские, по возрасту подлежащие мобилизации. Всех задержанных в Севастополе полковник Туркул приказал зачислить в полк рядовыми. Произошла своего рода внезапная поголовная мобилизация.
Тогда же вечером был еще довольно интересный эпизод в городе. Несколько офицеров, патрулировавших по городу, заняв выходы, вошли в редакцию одного местного радикального листка и вежливо попросили редактора назвать им сотрудника листка, который в своих статьях изо дня в день травил «цветные» войска, то есть алексеевцев, дроздовцев, корниловцев и марковцев. Не получив удовлетворительного ответа, пришедшие офицеры перепороли всю редакцию, но так, что никто и не узнал, кто из офицеров там был и произвел эту экзекуцию. Много позже все сотрудники этого листка перекинулись в лагерь красных.
18 марта транспорт «Рион» был разгружен и части разместились по квартирам. В Севастополе узнали о бывшем в Крыму заговоре большевиков, незадолго до Новороссийской эвакуации ликвидированном генералом Слащевым. В местных газетах появилось сообщение о предстоящих переменах в руководстве операциями на Крымском участке фронта и о переводе Ставки из Феодосии в Севастополь. Стало также известно, что генерал Врангель покинул пределы России и находится в Константинополе. Газеты пошли еще дальше и стали намекать на необходимость больших перемен, и в первую очередь, чтобы власть в Крыму прочно взял в свои руки новый человек.
Вечером 21 марта, согласно полученному приказанию от генерала Деникина, состоялось, под председательством генерала Драгомирова, совещание генералов, начальников дивизий, командиров бригад, полков и дивизионов. Цель совещания – выбор преемника генералу Деникину. Сам генерал Деникин на совещании не присутствовал и оставался в Феодосии. Перед совещанием страсти разгорелись. За несколько дней до совещания был послан английский миноносец за генералом Врангелем. Полковник Колтышев203 (походник), находившийся при штабе генерала Деникина, вызвал по прямому проводу полковника Ползикова204, командира Дроздовской артиллерийской бригады, и имел с ним продолжительный разговор. Он тогда сказал, что генерал Деникин отказывается от власти, вследствие выраженного ему недоверия. Полковник Колтышев советовал, чтобы представители дроздовцев отказались от всякого выборного начала и предложили бы совещанию просить генерала Деникина остаться на своем посту, мотивируя это тем, что его уход с поста правителя и Главнокомандующего может иметь тяжелые последствия.
Ходили упорные слухи, что слащевцы особенно были настроены против генерала Деникина. Настроение же в «цветных» войсках было приблизительно одинаковым с настроением дроздовцев, которые полностью разделяли высказанную полковником Колтышевым мысль. Страсти разгорелись, и командир Первого Дроздовского стрелкового полка, полковник Туркул, на совещании во дворец прибыл в сопровождении офицерской роты.
Против всяких предположений и ожиданий, совещание прошло спокойно, хотя и было немало выступлений, критикующих способ эвакуации Новороссийска, но в менее резких выражениях, чем это ожидалось. По предложению начальника Дроздовской дивизии, генерала Витковского, была отправлена генералу Деникину телеграмма за подписью всех участников совещания, в которой было сказано, что Военный Совет не счел возможным вводить в армию выборное начало, что Совет просит генерала Деникина остаться на его посту или же самому назначить заместителя себе.
Председатель совещания, генерал Драгомиров, в ответ на посланную телеграмму получил от генерала Деникина запрос о том, приехал ли из Константинополя генерал Врангель и осведомлен ли он о создавшейся обстановке. Получив от генерала Драгомирова утвердительный ответ на все вопросы, генерал Деникин прислал следующую телеграмму: «Благословляю генерала Врангеля на его трудный путь».
В лучшем состоянии и по вооружению были прибывшие с Кавказа так называемые «цветные» части Добровольческого корпуса, из которых самой многочисленной была Дроздовская дивизия, но и эти части прибыли только с винтовками и пулеметами. Хотя, после всего пережитого, настроение в этих частях было подавленное, но воинского духа они не потеряли, были в полном порядке и генерал Врангель верил, что сможет их применить, в первую очередь, для обороны Крыма. Самым малочисленным был 3-й полк Дроздовский дивизии, так как он не успел прибыть в Новороссийск ко времени погрузки и только частично смог там погрузиться.
Началась новая страница истории Белого движения. Все тогда понимали беспредельную трудность дальнейшей борьбы: маленький Крым и вся огромная Россия с полчищами красных. Но добровольцы надеялись на чудо. Надеялись, что, наконец, проснется русский народ, испытав на себе прелести большевизма, и перейдет на нашу сторону, а для этого надо сохранить Крым. Добровольцы отлично понимали создавшееся положение, но, зная своего нового вождя, верили ему и надеялись на успех.
Вскоре вернулся с побережья полковник Манштейн вместе с остатками своего 3-го Дроздовского полка, отступившими из Новороссийска вдоль Черноморского побережья в сторону Туапсе. Часть офицеров
7-й гаубичной батареи (6 офицеров) перевелась в 3-й Дроздовский полк к полковнику Манштейну. Капитан Переслени205 вступил в командование офицерской ротой, поручик Коваленко206 получил команду разведчиков, остальные – номерные роты. Полковник Манштейн прилагал все усилия, чтобы воссоздать вновь свой полк таким же, каким он был до Новороссийска, несмотря на потерю многих из лучших. Его старания не пропали даром, и в наступивших боях полк оправдал надежды своего командира.
На Благовещение в Севастополе на Нахимовской площади состоялся парад добровольческих частей, которым командовал генерал Витковский, а принимал его генерал Врангель. На площади были построены 1-й Дроздовский стрелковый полк под командой полковника Туркула; 2-й Дроздовский стрелковый полк по командой полковника Харжевского207; 3-й Дроздовский стрелковый полк под командой полковника Манштейна; корниловцы; танки; конные части полков и батареи Дроздовской артиллерийской бригады – в пешем строю. Ловко и молодо шли непобедимые стрелки, конники и артиллеристы перед своим любимым вождем. Южное солнце блистало на медных трубах оркестров, на штыках, на козырьках колыхающихся малиновых фуражек… Гул ровного шага, грозное тарахтение танков и пулеметов вселяли уверенность, что есть еще надежда на успех борьбы, если народ проснется и в массе поддержит армию.
На другой день после этого парада, на рассвете, были тайно погребены на кладбище Малахова кургана в Севастополе, в правом углу при входе, перевезенные из Екатеринодара гробы с останками генерала Дроздовского и полковника Туцевича. Только пять первопоходников присутствовали при этом чине: капитан Виноградов208 (Дроздовского стрелкового полка), капитан Матишев209 (1-й Дроздовской артиллерийской батареи), поручик Купер210, фельдфебель Биденко и фейерверкер (имя его не сохранилось в памяти). На могилах были поставлены деревянные кресты с синими дощечками с надписями: «Полковник М.И. Гордеев» – на кресте у могилы генерала Дроздовского, и на другом кресте – «Капитан Туцевич». Сделано это было так потому, что в то время не было уверенности в длительном пребывании белых в Крыму. Во время Второй мировой войны в Севастополе, занятом немцами, побывал командированный дроздовцами офицер, чтобы узнать о судьбе могил. Прибыв в Севастополь, он отправился на Малахов курган. Там он не нашел не только могил, но и самого кладбища. Во время боев этот район был перерыт тяжелыми снарядами и стал неузнаваем.
В конце марта стало известно о концентрации красных на Крымском участке борьбы. Тогда генерал Врангель решил предупредить наступление красных на Перекопские и Сальские позиции высадкой в тыл красных в этих районах десантов. Для выполнения этого плана 30 марта 1-й и 2-й Дроздовские полки с 1-м и 2-м артиллерийскими дивизионами начали грузиться на десантные суда для производства десантной операции в районе порта Хорлы. (Порт Хорлы входил в свое время в состав имения Фальц-Фейна, которому в царские времена принадлежал почти весь юг Таврии вблизи Крыма и большой участок земли и в самом Крыму. Семья Фальц-Фейна почти вся трагически погибла во время бегства от большевиков на яхте, команда которой разбежалась, а бывшие на ней члены семьи Фальц-Фейна были найдены расстрелянными.)
Поздно вечером погрузка на транспорты была закончена, а рано утром 31 марта эскадра транспортов была готова к отплытию. На транспорте «Цесаревич Георгий» разместился штаб Дроздовской дивизии и часть 2-го стрелкового полка, на транспортах «Веста» и «Крым» (прежде – транспорт № 412) поместились части 1-го стрелкового полка, на транспорте «Павел» – части 2-го стрелкового полка и на транспорт «Россия» погрузилась артиллерия. При эвакуации из Новороссийска были оставлены все орудия и конский состав Дроздовской артиллерийской бригады. Для предстоящей десантной операции в дивизию прибыли в полной упряжке четыре легких орудия, 18 верховых лошадей, два автомобиля «форд», два мотоциклета для штаба дивизии и радиостанция.
3-й Дроздовский стрелковый полк с 3-м и 4-м артиллерийскими дивизионами (в пешем строю, без орудий и конского состава), а также все хозяйственные части дивизии остались в Севастополе. Дроздовская инженерная рота еще 26 марта была отправлена в район Джанкоя.
Рано утром 31 марта вся эскадра транспортов направилась к порту Хорлы и к вечеру того же дня благополучно прибыла и стала на внешнем рейде, верстах в восьми от порта Хорлы. 1 апреля, с рассветом, на разведку был выслан тральщик «Скиф», которого, когда он приблизился к порту, красные встретили пулеметным и артиллерийским огнем. Это было полной неожиданностью для прибывших, ибо, по полученным сведениям, в Хорлах не должно было быть противника. Вслед за «Скифом» вошла во внутренний рейд порта вся эскадра и так же была обстреляна. Как потом выяснилось, в то время в Хорлах находились два полка красных, при большом количестве пулеметов и при четырех орудиях. Красная батарея заранее пристреляла единственный ведущий в порт «канал» – фарватер с версту длиною. Судовая артиллерия открыла ответный огонь, пытаясь нащупать батарею красных, но до самого вечера этого ей сделать не удалось. При создавшемся положении произвести высадку войск не представлялось возможным, а также трудно было вывести суда из-под артиллерийского огня красных, так как внутренний рейд был окружен мелководьем, а выход на внешний рейд, то есть в открытое море, прилегал сравнительно близко к порту Хорлы. Пришлось оставаться на внутреннем рейде, но все же удалось отвести суда к южной его части, наиболее отдаленной от Хорлов. Артиллерийская перестрелка продолжалась до темноты, и только тогда эскадра смогла покинуть внутренний рейд порта.
Создалось серьезное положение. Хорлы заняты довольно сильным противником, который обнаружил наше присутствие и был начеку, а в порт же войти можно было, как уже выше указано, только по обозначенному буйками и пристрелянному противником фарватеру. Поэтому обо всем было послано донесение генералу Врангелю, от которого немедленно последовало подтверждение необходимости выполнить десантную операцию.
Получив категорическое приказание Главнокомандующего о выполнении десантной операции в Хорлах, на совещании начальников Дроздовской дивизии было решено приступить к выполнению поставленной задачи перед рассветом 2 апреля. Один батальон 1-го полка должен был на тральщике пройти по «каналу» в порт Хорлы и там высадиться, а за ним должны двигаться и все остальные суда.
Было еще темно, когда вся эскадра вновь перешла во внутренний рейд. При полнейшей тишине, без всяких огней, была произведена перегрузка частей на тральщики. Этому в значительной мере помог сильный предрассветный туман. Точно в назначенное время «Скиф» с
1-м батальоном 1-го полка, под командой полковника Петерса211, двинулся на Хорлы. В напряженной тишине последующие эшелоны ожидали своей очереди начать также движение вперед – по первому сигналу с берега. Наконец в направлении Хорлов донеслось победное «Ура!», и намеченное движение судов началось. Появление тральщика «Скиф» в самом порту и у пристани явилось для красных полной неожиданностью. Закипел горячий бой, и к рассвету высадившийся батальон полковника Петерса уже выбил красных из порта, заняв и ближайшие дома – до самого поселка Хорлы. В это время суда один за другим подходили к пристани. Части быстро выгружались и немедленно вступали в бой.
При высадке батальона полковника Петерса был убит мичман, командир тральщика, и ранено около 40 офицеров и солдат батальона. Артиллерия красных не стреляла, но и судовая также не могла оказать большой помощи батальону при высадке. Не выдержав стремительной атаки дроздовцев, красные вскоре бежали из Хорлов, и дроздовцы, заняв высоты перед поселком, в течение дня продвинулись вперед, выдвинув передовые заставы на север, к перешейку, где начинается полуостров, на южной части которого (очень длинного и узкого) и был расположен порт и поселок Хорлы.
В течение дня, который прошел спокойно, разгрузка всех частей отряда была закончена и было послано соответствующее донесение Главнокомандующему. Раненых погрузили на транспорт «Россия», а также – имущество, захваченное в Хорлах. Все суда, кроме транспорта «Россия», после разгрузки сразу же вышли в море.
На утро 3 апреля было назначено наступление в направлении на деревню Адамань (согласно полученному распоряжению Главнокомандующего). Около часа ночи красные внезапно атаковали наше охранение, смяли его и стали продвигаться на юг к Хорлам. Эта их неожиданная ночная атака создала грозное положение, и малейшая неустойка грозила нам гибелью. Командир 1-го полка, полковник Туркул, рассыпал роту на узком месте полуострова и на расстоянии приблизительно 100 шагов выставил 15 пулеметов. Когда части батальона, бывшего в охранении, прошли через цепь пулеметной роты и красные были уже близко и с криками «Ура!» устремились вперед, полковник Туркул приказал оркестру играть егерский марш, а пулеметам открыть огонь. Минут через пять огонь пулеметов, по приказанию полковника Туркула, был прекращен, а также перестал играть оркестр. Со стороны красных, вместо криков «Ура!», теперь слышались лишь стоны, а оставшиеся в живых в панике бежали назад. Эта их смелая попытка стоила красным свыше 200 человек убитыми.
Как выше было сказано, при погрузке на транспорты дивизия получила 18 верховых лошадей, которые были переданы разведчикам 1-го Артиллерийского дивизиона и образовали небольшой конный отряд, главным образом для службы связи и разведки. Сам начальник дивизии, генерал Витковский, имел для себя автомобиль «форд», а остальные начальники, и даже командиры полков, были пешими.
В 9 часов утра 3 апреля дивизия выступила в направлении на деревню Адамань, а в Хорлах осталась только в пешем строю 4-я артиллерийская батарея, которая в роли пехоты должна была прикрывать до вечера погрузку раненых и кое-что из захваченного имущества и продуктов. В Хорлах, кроме этих 60 артиллеристов, других частей не осталось. По словам командира 4-й батареи, в течение дня к Хорлам приближались только разъезды красных, но на горизонте были видны колонны красной конницы, которая двигалась по пятам дивизии. Вечером Хорлы были оставлены без давления со стороны красных. При приближении частей дивизии к деревне Адамань была обнаружена колонна красной конницы с батареей, двигавшаяся восточнее деревни в северном направлении. Конные разведчики батареи при поддержке пехоты атаковали фланг красных и смяли их. Нами были взяты в плен батарея в полной упряжке (четыре орудия с частью прислуги), около 25 конных красных, а также 10 пулеметов. Эти неожиданные трофеи оказались чрезвычайно ценными: вместо четырех орудий теперь было уже восемь и увеличился конный отряд.
Окрыленные удачей, дроздовцы вошли в деревню Адамань. Часа в четыре дня было обнаружено появление красной конницы, сперва с северо-востока и севера, а вскоре и с запада. Количество красных все время возрастало. Замечено было также большое количество тачанок с пулеметами. Красные, накапливаясь, стали приближаться к деревне, охватывая ее с трех сторон, – с четвертой стороны было море. Дроздовцы заняли позиции на окраине деревни, выделив на особо выдвинутые позиции пулеметные соединения. Стала на позицию и вся артиллерия, теперь уже в составе восьми орудий. Гробовое молчание, так как приказано было открыть огонь только по особой команде. Наступившая мертвая тишина не могла не оказать известного влияния на состояние красных, и они уже более осторожно стали приближаться, развернувшись в лавы. Только когда красные лавы подошли совсем близко, был открыт сильнейший огонь ружейными залпами и из всех пулеметов и орудий. Эффект получился замечательный, и красные, неся громадные потери, не выдержав, в панике бросились назад, устилая поле трупами людей и лошадей. Наступила вновь тишина, и только спустя некоторое время красные открыли по деревне Адамань артиллерийский огонь, который стал все время усиливаться, и к вечеру стреляло не меньше 12 орудий. Красные до темноты выпустили до тысячи снарядов, а их конница все время маячила около деревни, делая вид, что собирается возобновить атаку, но так до ночи и не атаковала. К ночи охранение было выставлено 2-м полком. Теперь стало ясно, что против дроздовцев красные сосредоточивают значительные силы, оттянув их с позиций у Перекопа. Отсутствие у Дроздовской дивизии тыла, достаточного транспорта, необеспеченность боевыми припасами и продовольствием, а также наличие раненых создавало затруднения, но имеющиеся распоряжения Главного командования о продвижении в сторону Перекопа на соединение с там находившимися нашими частями заставляли, без дальнейшего промедления, пробить себе путь сквозь окружение и двигаться вперед.
В этот же день части правого десанта из Ефимовки двигались в направлении на Ново-Алексеевку. Чтобы помочь десанту и в то же время овладеть позициями у Салькова и тем самым обеспечить армии выход из Крыма и в том районе, части генерала Ангуладзе атаковали красных и захватили станцию Сиваш. Сивашский мост был быстро исправлен, и в дальнейшем наши части смогли продолжить наступление при поддержке бронепоездов. После атаки юнкеров Константиновского военного училища были заняты станция Чонгар и позиции впереди нее. Генерал Врангель лично присутствовал на этом участке фронта в тот момент, когда наши части занимали Джимбулукскую позицию, а красные в беспорядке отходили с Чонгарского полуострова на север.
Части Дроздовской дивизии выступили из деревни Адамань в направлении села Преображенка в 3 часа 4 апреля, имея во главе колонны 2-й полк, снятый с охранения. За 2-м полком следовал штаб дивизии, затем двигались раненые и артиллерия в боевом порядке. В арьергарде шел 1-й полк. При подходе к Скотскому двору, что в верстах шести от деревни Адамань, красные, бывшие в селении, встретили 2-й полк огнем. После короткой перестрелки наши передовые части, при громовом «Ура!» всей колонны, атаковали красных, которые поспешили сразу оставить Скотский двор, а дивизия, не задерживаясь, продолжила свое движение. Уже к 6 часам утра на пути движения дивизии появилась конница красных, вначале с северо-восточного направления, а позднее и с запада и юго-запада, то есть с фланга и тыла. Через короткое время красная артиллерия открыла огонь, а конница поддержала ее огнем из пулеметных тачанок. Огонь артиллерии стал все время усиливаться, и вскоре стреляло до 30 орудий красных. Пехотные части Дроздовской дивизии продолжали движение под прикрытием своей артиллерии и пулеметов, которые двигались перекатами повзводно, отражая своим огнем наседающего со всех сторон противника. Дивизия несла потери, и число раненых все время росло. Многих пришлось нести к тому же на руках, за отсутствием перевозочных средств. «Форд» начальника дивизии был подбит снарядом, шофер ранен. Генерал Витковский после этого передвигался вначале верхом, но после ранения под ним двух лошадей в дальнейшем путь проделал пешком со своим ординарцем, корнетом Уманцевым, державшим в руке значок дивизии. Безостановочно продолжалось движение дивизии под грохот разрывов и выстрелов. С кургана генерал Витковский уже мог вскоре видеть вдали очертания Перекопа, но со стороны наших войск, занимавших позиции впереди него, генерал не заметил никакого движения. Ему было непонятно, почему они оставались пассивными и не оказали поддержку Дроздовской дивизии. Только когда передовые части Дроздовской дивизии стали приближаться к самому Перекопу, оттуда появились разъезды дивизиона 9-й кавалерийской дивизии. От чинов разъезда узнали дроздовцы, что в Перекопе наши части не были поставлены в известность о десантной операции Дроздовской дивизии и в течение четырех дней недоумевали, слыша артиллерийскую стрельбу в тылу противника. Только днем Дроздовская дивизия полностью вышла из окружения, пробившись в Перекоп, где ее встретили восторженными криками «Ура!» все наши части, бывшие там на позиции. Недалеко от Перекопа был ранен в живот командир
2-го полка – полковник Харжевский. Дивизия за время этой операции понесла значительные потери, которые исчислялись в 575 убитых и раненых. Неизменно двигаясь вперед, при наличии сильного противника, не разворачивая полностью боевого порядка, несмотря на утомление, сильный обстрел и большие потери, дивизия успешно выполнила поставленную ей задачу и парализовала этим самым начавшееся наступление красных на Перекоп.
7-я и 8-я гаубичные батареи Дроздовской артиллерийской бригады 7 апреля получили от гаубичной батареи Офицерской артиллерийской школы по две 45-линейных гаубицы с запряжками на мулах, и дивизион под командой полковника Медведева был отправлен на Перекоп и стал на позиции на стыке Марковской пехотной и Корниловской ударной дивизий.
Приказом Главнокомандующего, генерала Врангеля, за успешно проведенную десантную операцию Хорлы – Перекоп начальник Дроздовской стрелковой дивизии, генерал Витковский, был произведен в чин генерал-лейтенанта, а командир 1-го Дроздовского полка, полковник Туркул, – в чин генерал-майора.
В Джанаире, в месте стоянки 2-го Дроздовского стрелкового полка, 6 мая начальник дивизии, генерал Витковский, устроил смотр полку и артиллерийскому дивизиону. Этот смотр явился своего рода репетицией к параду, назначенному на 8 мая в Конжанбаке. Парад, в котором принимала участие вся Дроздовская дивизия, принимал генерал Врангель в присутствии иностранных представителей. Особенно отличилась офицерская рота 1-го стрелкового полка, проделавшая ряд сложных построений. Когда генерал Врангель проходил по селению, деревенские дети бросали перед ним на дорогу цветы.
Корпус генерала Слащева был сменен казачьими частями и отведен в район города Феодосии, так как он предназначался для десантной операции. На всех участках фронта в Крыму ничего особенного не произошло до 22 мая. В этот день красные вновь пытались наступать на станцию Сальково, но были отброшены в исходное положение. Части Русской Армии, бывшие в армейском резерве, подтягивались к позициям на Перекопе и в районе Чонгара, 24 мая вечером Корниловский, Марковский артиллерийские и 4-й Дроздовский гаубичный дивизионы были выдвинуты за Перекопский вал, впереди пехотных позиций, прикрытые к северу на высоте только заставой от 2-го конного полка. Ночью красные сбили эту заставу и для восстановления положения и прикрытия батарей номера 7-й и 8-й Дроздовских гаубичных батарей немедленно контратаковали большевиков и вновь заняли высоту. В три часа 25 мая, после небольшой артиллерийской подготовки, пошли в наступление наши танки и за ними двинулась пехота. Корниловцы вели наступление на Преображенку, а 4-й Дроздовский гаубичный дивизион двинулся вперед вместе с частями Марковской дивизии на Перво-Константиновку. Дроздовская дивизия вначале оставалась в резерве. Около шести часов утра корниловцы заняли Преображенку, а к семи часам части Марковской дивизии захватили и Перво-Константиновку. Вслед за пехотой была двинута в прорыв конница генерала Барбовича, очень скоро взявшая в плен много красных, которые были переданы в Дроздовскую дивизию и немедленно поставлены в строй полков.
Это слишком поспешное пополнение (в некоторых ротах оказалось до 60 процентов только что взятых в плен красноармейцев) было чревато тяжелыми последствиями, о чем будет речь немного ниже.
После полудня красные, подтянув резервы (пехоту и конницу), силою до двух пехотных дивизий, атаковали марковцев, занимавших Перво-Константиновку, и, потеснив их, вновь заняли селение. На помощь марковцам немедленно были посланы 1-й Дроздовский и 3-й Дроздовский полки, которые лихой атакой выбили красных из Перво-Константиновки. Под вечер красные вновь бросили из резерва большие силы, атаковав наших в Перво-Константиновке, вскоре захватили вновь селение, причем в тот момент, когда красные повели наступление, часть стрелков из числа пленных, поставленных в строй всего за пару часов перед этим, в самый критический момент, когда 3-й батальон 1-го Дроздовского полка был прижат к Сивашу, отказалась стрелять, и 11-я рота попала в плен. Часть старых дроздовцев была перебита на месте, а остальные отведены в Аскания-Нова и там расстреляны.
На другой день части Русской Армии развивали свое наступление. Корниловцы продвигались прямо к Днепру, и красные, боясь быть отрезанными от переправы через Днепр, отходили в северо-восточном направлении и особого сопротивления не оказали. Конница генерала Барбовича вела бои в районе Спендиаровка – Чаплинка и продвинулась от Перекопа за 30 верст. 2-й Дроздовский стрелковый полк, имея слева
3-й Дроздовский полк, повел наступление на Перво-Константиновку. Выбив из села красных, полк, тесня их, с помощью конницы, ударившей красных с тыла, и обойдя их фланги, у села Владимировка прижал три полка красных к Сивашу. На эту группу красных налетели шесть наших аэропланов, которые, снизившись, насколько было вообще возможно, стали разделывать красных из пулеметов и забрасывать с воздуха бомбами. В довершение к этому в красных врезался наш броневик и стал поливать их из своих пулеметов. Все три полка красных были опрокинуты в Сиваш и полностью уничтожены. Один из них носил громкое название – «Полк красных орлов».
Развивая свое наступление из района Григорьевки и Владимировки, Дроздовская дивизия Т1 мая двинулась на север и заняла имение Фальц-Фейна – «Аскания-Нова», где был захвачен большой склад артиллерийских снарядов (свыше 4000, разных калибров). «Аскания-Нова» – роскошное имение с парком, сохранившимся огромным зверинцем, собранным владельцем имения. Среди разных животных – зубры, бизоны, ламы, яки, олени, страусы, причем многие совершенно на свободе и бродят по степи, а когда проголодаются, сами возвращаются к своим кормушкам. В парке устроен искусственный пруд, и там много разных птиц – фламинго, белые и черные лебеди, разных пород гуси, утки, аисты коричневые и австралийские, фазаны и много других пород. Хищные звери и птицы – в специальных больших клетках.
На Сальковском участке фронта части Русской Армии медленно продвигались вперед. Приехавшие из Джанкоя рассказывали, что, когда 25 мая прилетел с фронта первый аэроплан с донесением, к нему бегом бросился, прямо под вагонами, генерал Врангель, бывший тогда на вокзале, чтобы узнать о результате начавшегося наступления Русской Армии.
В течение дня 28 мая красные пытались наступать на «Аскания-Нова», но были отбиты с большими потерями. Под вечер, уже в сумерках, вдруг в степи появились целые тучи пыли. В направлении имения неслись разбежавшиеся во время боя животные, которых, из-за облаков пыли, вначале приняли за атакующую конницу красных, и сам начальник дивизии, генерал Витковский, бросился с конными дивизии в контратаку. Проскакав версты две, обнаружили, в чем дело. Но, возвращаясь назад в имение, наши кавалеристы все-таки захватили 27 человек комендантской роты штаба красной дивизии. Простояв 28 мая в «Аскания-Нова», 3-й Дроздовский полк с 3-й легкой и 7-й гаубичной батареями двинулся на северо-восток, а остальные части Дроздовской дивизии пошли влево на помощь корниловцам, ведшим в тот день наступление на Каховку. В имении «Аскания-Нова» осталась только слабого состава рота Самурского полка. Не успел полк отойти трех-четырех верст от имения, как на «Аскания-Нова» налетели части конной красной дивизии, под командой Блинова, с двумя броневиками. Несколько самурцев и обозников было зарублено, а остальные успели попрятаться. Немедленно на выручку их была брошена офицерская рота 3-го Дроздовского полка со взводом батареи капитана Мусина-Пушкина212. Интересно было наблюдать, как в открытой степи конная дивизия Блинова с двумя броневиками поломала свои зубы о сотню человек офицерской роты с двумя пушками и принуждена была обратиться в бегство. «Аскания-Нова» была снова занята, и из садов и построек повыползали попрятавшиеся там стрелки.
На корниловцев и части Барбовича упорно наступали красные. Вообще, надо заметить, что большевики, пользуясь своим превосходством по численности, весь крымский период борьбы частей Русской Армии под водительством генерала Врангеля не давали белым передышки. Под сильным нажимом корниловцы и части генерала Барбовича принуждены были отходить. Около часу дня 29 мая 1-й Дроздовский стрелковый полк получил приказание выйти в тыл и во фланг наступающих красных. В тот день стояла жара просто невыносимая и к тому же страшно парило. Пот заливал лица. В воздухе стояла серая мгла, а край неба заволакивали огромные темные тучи.
Полк очень скоро вышел в тыл на левый фланг красных. Видя это, 9-я пехотная дивизия красных повернула свой фронт на вышедший ей в тыл 1-й Дроздовский полк и атаковала его. Страшный пулеметный огонь. Цепи атакующих шли из-под тяжелого душного неба серыми волнами. Вдруг хлынул страшный ливень с такой силой, точно он хотел разогнать всех, и красных, и белых. Батальон полковника Петерса, мокрый до нитки, с криками «Ура!», заглушаемыми проливным дождем, двинулся в контратаку, сопровождаемый броневиком, сплошь залепленным грязью.
В этот день был занят хутор Круглова, но захватить там красных кавалеристов не удалось, успели удрать.
Выбив красных из «Аскания-Нова» и Марьяновки, остальные части Дроздовской дивизии продолжали наступление, и 30 мая была без боя занята Ольговка. Во время пребывания дроздовцев в селе Самойловка тамошние жители рассказывали с возмущением чинам 3-го полка о том, что большевики разбили склеп местного помещика, взломали цинковые гробы, перетрясли и обшарили скелеты и потом поразбрасывали кости мертвецов. Они искали нательные кресты и другие золотые и драгоценные вещи.
Из Самойловки, двигаясь на север, 3-й Дроздовский стрелковый полк занял село Успенское и 29 мая, разбив красных, занял с боя и село Малая Белозерка. Остальные части Дроздовской дивизии успешно продвигались в северном направлении, и 29 мая, преследуя красных, дивизия вышла на Днепр – на линии Знаменка – Каменка, захватив переправы против города Никополя.
Части Дроздовской дивизии в начале июня находились в районе реки Конской, занимая села Васильевка, Скелцы, Бурчак и колонии Гейдельберг, Андребург, Янчекрак, а также село Копани. На их участке вначале было сравнительно спокойно, но с середины июля большевики стали проявлять активность и против дроздовцев. Наши части не оставались в долгу и переходили короткими ударами в контрнаступления. 16 и 17 июня дроздовцы вели упорные бои с красными в районе села Копани и Янчекрак, а 18 июня – в районе колонии Гохгейм. Перед этим красные, введя в бой большую группу конницы, сильно нажимали на части корпуса генерала Слащева, бывшие правее дроздовцев, и, потеснив их верст на тридцать от города Орехова, заняли даже Большой Токмак. Только к вечеру 15 июня наши части с подошедшими танками отбросили красных от Большого Токмака. Донцы на правом фланге фронта удачным маневром захватили в плен целую бригаду красных с 40 пулеметами и заняли город Бердянск.
В Дроздовской дивизии за это время было довольно много потерь, но по численному составу она не уменьшилась. Упорные бои и постоянные переброски частей дивизии с одного участка фронта на другой, часто переходами до 60 верст в сутки (правда, на подводах), хотя и основательно изматывали стрелков, но на дух и бодрое настроение людей дивизии не влияли. Раненых и взятых в плен, как правило, отправляли в тыл. Часть же пленных ставилась сразу в роты, а из остальных в тылу формировались запасные батальоны. В Крыму у Дроздовской дивизии был свой запасный батальон, который в последних боях в Таврии был переименован в 4-й Дроздовский стрелковый полк (речь о нем будет в конце этой главы).
Из 2-го Дроздовского стрелкового полка был выделен батальон самурцев ввиду развертывания его вновь в полк, а вместо самурцев был сформирован батальон из бывших пленных красноармейцев.
Отступившие было на Александровск красные, видя, что белые их не преследуют, стали очень осторожно продвигаться назад и занимать нейтральную территорию, сосредоточиваясь в районе колонии Гохгейм. 3-му Дроздовскому стрелковому полку было приказано выбить красных из Гохгейма. Полк генерала Манштейна численно увеличился за счет пополнения из пленных красноармейцев, но, по словам своего командира, много потерял в качественном отношении, так как в его строю стало до 50 процентов бывших красноармейцев. Это особенно было заметно при ночных операциях, так как новоиспеченные «дроздовцы» (из бывших красноармейцев) часто поддавались паническому настроению, а бывали случаи и перебежек их назад к красным. Перед началом наступления на колонию Гохгейм (29 июня) перебежало к большевикам несколько стрелков, которые, конечно, предупредили большевиков о предстоящем наступлении полка, и поэтому, когда 3-й Дроздовский полк генерала Манштейна, на рассвете 29 июня, подошел к колонии Гохгейм, он был встречен сильным ружейным и пулеметным огнем. Хотя полк и ворвался в колонию, но ему пришлось оттуда быстро отступить под сильным артиллерийским обстрелом, так как к тому же было обнаружено обходное движение довольно крупных сил красной конницы. Когда же отходивший полк подошел опять к колонии Гейдельберг, было замечено, что колония уже занята красной конницей, и полку пришлось ее оттуда выбивать.
Операция в конечном итоге кончилась неудачно. Положение на этом участке фронта осталось прежним, а полк потерял 103 человека, из которых 40 стрелков попало в плен, около 25 осталось убитыми на поле сражения (среди них и командир одного батальона), а остальные 38 стрелков вернулись ранеными. На рассвете 30 июня красные большими силами атаковали колонию Гейдельберг и, после непродолжительного боя, заняли ее. 3-й Дроздовской батарее, бывшей в колонии Гринталь, было приказано выступить на помощь генералу Манштейну. Также было приказано отряду нашей конницы (приблизительно силою до 500 сабель) генерала Агоева обойти Гейдельберг справа. Около 9 часов утра батарея уже стала на позицию у бугра против колонии Гейдельберг, в то время когда красные успели достаточно близко продвинуться к бугру. Красные залегли шагах в 200 от наблюдательного пункта батареи перед кукурузой, но так, что до пояса были в кукурузе, а ноги на дороге. Ясно, что видеть что-нибудь перед собой они не могли, а поэтому и не обстреляли наш наблюдательный пункт. Батарея открыла огонь при прицеле 10–12 и в течение дня выпустила 179 снарядов. Появлялся несколько раз броневик красных, но неизменно каждый раз возвращался обратно при первом же снаряде, выпущенном в него. По ошибке несколько снарядов батарея выпустила по нашему броневику, не зная, что при 3-м Дроздовском полку имеется броневик «Иван Сусанин». Генерал Агоев с конницей подошел с некоторым запозданием, но, встретив значительные силы красных и слегка их порубив, вернулся в Мунталь. С наступлением темноты батарея снялась с позиции и вернулась в Гринталь, где лошадей не выпрягали и все спали при орудиях на улице. Около двух часов была ложная тревога, и вся артиллерия и обозы были оттянуты версты на полторы от колонии, по дороге на Розенталь. Рано утром батарея вновь стала на позицию. Почти одновременно завязался бой, так как цепи 3-го Дроздовского полка подошли к колонии Гейдельберг. В 9 часов утра красные в панике бежали из колонии, и батарея крыла беглым огнем по отступающим красным. Колония была взята. В плен попало 280 красноармейцев, и было захвачено 4 брошенных красными орудия, так как перед самым началом боя ездовые красной батареи повели поить лошадей и не успели подать передки. Полк двинулся на хутор Коробочка, и туда же, через Гейдельберг, проследовала и батарея, после небольшого привала в Гейдельберге. Жители Гейдельберга говорили, что от огня батареи красные имели большие потери. Особенно много было раненых и убитых гранатами с замедлителем, которые производили на красных ошеломляющее впечатление. Одной такой гранатой было убито и ранено сразу 12 человек. Жители также рассказывали, что у красных за два дня выбыло из строя около 1500 человек убитыми и ранеными. Колонию Гейдельберг защищали 73-й, 79-й и 299-й советские пехотные полки при десяти орудиях, одном бронеавтомобиле и двух оборудованных и снабженных пулеметами грузовиках. Из хутора Коробочка батарея вернулась вечером в колонию Гринталь. За день было опять израсходовано 172 снаряда. Пришло приказание: расход снарядов ограничить, так как таковых будет выдаваться значительно меньше, чем раньше, – в связи со взрывом в Килен-бухте промежуточного артиллерийского склада, где взлетело в воздух до 80 000 снарядов.
На другой день, 2 июля, все вначале говорило, что красные, получив столь хороший урок, достаточно потрясены и на этом участке фронта будет спокойно, но получилось совсем иначе. В 10 часов красные вновь зашевелились, и их цепи обозначили наступление на колонию Гейдельберг, а около полудня красные появились и на буграх севернее Андребурга и Гринталя. Как потом было установлено, оказалось, что накануне подошли к красным их новые части, главным образом оренбургские казаки, которые ранее были в армии адмирала Колчака и попали в плен к красным. Теперь красные послали их на Крымский фронт против Русской Армии. 3-й Дроздовский стрелковый полк быстро и самостоятельно отбросил красных от колонии Гейдельберг, но 1-й Дроздовский полк, на который наступали значительные силы красных, после упорного боя оставил в третьем часу дня Эристовку и Карачакрак. Совместно с подошедшим 2-м Дроздовским стрелковым полком 1-й Дроздовский полк атаковал красных и занял Карачакрак, а 2-й Дроздовский стрелковый полк выбил красных и из Эристовки, причем вновь сформированный из бывших красноармейцев 2-й батальон этого полка отлично дрался, за что получил особую благодарность от полковника Харжевского, своего командира полка. В тот день также были отброшены красные, наступавшие вдоль железной дороги, о чем можно было судить по продвижению нашей наблюдательной «колбасы». Под вечер красные вновь повели наступление и заняли колонию Гейдельберг. Чтобы ликвидировать действующую на этом участке фронта сильную группу красных, в 4 часа утра 3 июля из Михайловки выступила наша конница, состоявшая из пяти полков генерала Морозова и двух конных кубанских полков генерала Бабиева. Полкам генерала Бабиева и генерала Морозова, под командой генерала Бабиева, было приказано пройти между Карачакраком и Эристовкой и выйти в тыл красным. Затем эта конная группа должна была пройти на колонию Блюменталь, село Копани (верстах в двадцати трех в тылу фронта) и спуститься к колонии Тифенбрун. Дроздовской дивизии было приказано наступать на колонию Гейдельберг, а коннице генерала Агоева пройти правее колонии Гейдельберг через нижний Куркулак и колонии Вальдорф и выйти на бугры у колонии Тифенбрун. 2-му Дроздовскому стрелковому полку с двумя батареями было приказано, заняв Эристовку, выдвинуться несколько на север и прогуляться через колонию Барбараштадт, деревню Лесную, колонию Гохгейм и, пройдя мимо колонии Тифенбрун через Гейдельберг, вернуться на старое место в колонию Гринталь. Таким образом, был намечен рейд с обходом красных по двум соприкасающимся в конце полуокружностям, причем радиус кавалерийского обхода раза в два с половиной превосходил пехотный.
В 7 часов утра части 2-го Дроздовского стрелкового полка уже столкнулись с выходящими из Эристовки красными. Опоздай полк на 15 минут, было бы довольно плохо, так как красные успели бы выйти на бугры, но все-таки колонна 2-го Дроздовского полка была обстреляна ружейным огнем раньше, чем полк развернулся. В 3-й батарее был ранен поручик Зиновьев и убита одна лошадь. После короткой перестрелки развернувшийся 2-й Дроздовский полк атаковал красных, и Эристовка была взята. Цепи полка после этого стали продвигаться дальше, согласно полученному приказу. Слева была слышна сильная стрельба. Там продвигалась наша конница. Пройдя небольшое расстояние, 2-й Дроздовский полк свернул вправо. У колонии Барбараштадт наши батареи снова стали на позиции и обстреляли цепи красных правее колонии. Несколько раз появлялся пушечный броневик красных, но каждый раз, как только был обстрелян нашими батареями, с места поворачивал обратно. Красные открыли было сильный огонь по колонии, но через полчаса прекратили. Одно из орудий 3-й батареи стреляло по взводу красной батареи, который находился в колонии Гейдельберг и стрелял по наступающим цепям 3-го Дроздовского стрелкового полка. После этого 2-й Дроздовский стрелковый полк двинулся на деревню Лесную и прошел ее. В этой деревне одна женщина жаловалась, что «коммуна производила в деревне сильное насилие над женщинами». Из деревни Лесной колонна 2-го Дроздовского стрелкового полка двинулась дальше и около 18 часов вошла в колонию Гохгейм, где, по указанию жителя колонии, арестовала комиссара, забрав его с собой, чтобы позже расстрелять. Из колонии полк двинулся в направлении колонии Тифенбрун и, не доходя до этой колонии, свернул в направлении на колонию Гейдельберг. Пройдя эту колонию, в 23 часа вернулся в колонию Гринталь. Когда полк находился недалеко от колонии Тифенбрун, на буграх уже маячила конница генерала Агеева.
Когда части 2-го Дроздовского полка были в Гохгейме, там нашли много советских газет («Красная Звезда», «Беднота», «Московские известия» и «Правда»), в которых красные посвящали много статей нашему Крымскому фронту, называя его Южным фронтом. Встречались в газетах новые лозунги: «Смотрите в оба за бароном!», «Все на Врангеля!», «Удесятерим усилия и на этот раз не только разобьем, но уже совсем добьем!». В этих газетах красные также сообщали о своих успехах на Польском фронте, вспоминали про какой-то Северный фронт и много писали о Кавказском фронте. Должно быть, о Кавказском фронте вновь вспоминали по той причине, что там, на Кубани, имели много хлопот с повстанцами, которые уже располагали внушительными силами и даже занимали временно Армавир, Гулькевичи, Минеральные Воды и находились в районе Святого Креста.
6 июля Дроздовскую дивизию сменила на этом участке Марковская дивизия, а Дроздовская перешла в район колонии Гоффенталь.
За последние бои многие части и отдельные лица были награждены знаком отличия, вновь учрежденным генералом Врангелем, ордена Святого Николая Чудотворца. В числе награжденных частей батареи Дроздовской артиллерийской бригады – 1-я, 3-я и 7-я, – получившие серебряные Николаевские трубы с лентами.
Последовали значительные перемены в высшем командном составе армии: генерал Кутепов назначен помощником Главнокомандующего, а на его место – командиром 1-го армейского корпуса – начальник Дроздовской стрелковой дивизии, генерал Витковский. Дроздовскую дивизию принял генерал Кельнер. Дроздовцы радовались повышению в должности генерала Витковского, но в то же самое время и сожалели, теряя его как своего начальника дивизии, так долго бывшего среди своих дроздовцев.
Необходимо отметить и то, что после того, как все штабы, по приказу генерала Врангеля, были выселены из вагонов, командные лица теперь постоянно появлялись на фронте. Раньше, бывало, начальствующих лиц старше командира полка редко можно было увидеть на передовых позициях, а теперь часто и всюду появлялись штабные автомобили с начальством и при мотоциклетках для связи и донесений.
На участке Корниловской ударной дивизии на нашу сторону перешло 350 красноармейцев, перебив своих комиссаров, но за время стоянки 2-го Дроздовского полка в Гоффентале в полку было расстреляно 27 стрелков из бывших красноармейцев, оказавшихся агентами-политкомиссарами красных, засланных для пропаганды и разложения полка. Их выдали сами стрелки.
Около 19 часов 11 июля из колонии Гоффенталь, под звуки егерского марша и сопровождаемая приветствиями и пожеланиями успеха жителями колонии, Дроздовская дивизия выступила в Нижний Куркулак, куда и прибыла к 22 часам того же дня.
В 3 часа 30 минут 12 июля началось наступление ударной группы генерала Кутепова. В центре двигалась посаженная на повозки Дроздовская стрелковая дивизия в направлении на город Орехов, имея головным 1-й Дроздовский стрелковый полк под командой генерала Туркула, за ним двигался 2-й Дроздовский стрелковый полк генерала Харжевского, а последним – 3-й Дроздовский стрелковый полк генерала Манштейна. Артиллерия – при полках.
Правее Дроздовской дивизии наступали конные части дивизий генералов Бабиева и Морозова, а левее – полки 1-й Кавалерийской дивизии генерала Барбовича. По пути движения Дроздовской стрелковой дивизии красные части из состава 46-й советской стрелковой дивизии в последовавших столкновениях у колоний Тифенбрун и Блюменталь и затем у села Копани были опрокинуты и отброшены на северо-восток. После этого 1-й Дроздовский полк свернул на северо-запад и занял села Ново-Андреевка и Ново-Павловка.
Продолжая продвижение вперед, после полудня 2-й и 3-й Дроздовские стрелковые полки вошли в город Орехов, уже занятый частями Кубанской дивизии. Наступая, кубанцы уже успели захватить до 3000 пленных, а донцы генерала Морозова – у села Сладкая Балка – большой обоз красных.
Части ударной группы двигались большим кулаком, предполагая встретить большие силы красных, а на самом деле серьезного сопротивления оказано не было и в город Орехов наши части вошли почти без боя, чему особенно радовались жители его. Город быстро переполнился войсками настолько, что по улицам не особенно легко было продвигаться батареям. По первому впечатлению казалось, что наш удар пришелся по воздуху, но дальнейшие события показали совсем иное.
Во второй половине дня 12 июля 2-й Дроздовский стрелковый полк перешел из города в смежное село Преображенское, а 1-й Дроздовский полк занял позиции в районе вокзала и на городских окраинах Орехова. 3-й Дроздовский полк выступил вечером с конницей генерала Морозова на Жеребец, который и был занят без боя.
В дальнейшем эта группа должна была совершить рейд на город Александровск, где находился штаб 13-й советской армии. Конница генерала Барбовича двинулась из Орехова на запад в направлении на село Щербаково, где, по полученным сведениям, сосредоточивались красные. Корниловская ударная дивизия, потеснив 42-ю советскую стрелковую дивизию, 12 июля выдвинулась на линию Ланскроне— Шензе – Сладкая Балка. Части Марковской дивизии отбросили 3-ю советскую дивизию за линию Янчекрака. Таким образом, ударная группа генерала Кутепова сильно выдвинулась на север – по сравнению с общей линией фронта. Таким положением воспользовались красные и стали нажимать на город Орехов с востока и юго-востока. Уже 12 июля обозначилось со стороны Полог наступление красных, которые выбили нашу заставу из Малой Токмачки около 16 часов, и в то же время появившиеся бронепоезда красных открыли артиллерийский огонь по городу Орехову. Красные также пытались наступать на город Орехов, но их без особого труда отбросил 2-й батальон 2-го Дроздовского стрелкового полка, совместно с одним из полков Кубанской конной дивизии.
В течение дня 13 июля 1-й и 2-й Дроздовские стрелковые полки вместе с Кубанской конной дивизией вели бой у села Преображенского. В 15 часов красные одновременно атаковали с востока из района М. Токмачки позиции 2-го полка у города Орехова, но были отбиты. Правее и левее позиций 2-го полка у села Преображенского действовала конница генерала Бабиева, части которой уже было заняли Малую Токмачку, но перешедшей в контратаку красной пехотой с броневиком из села были выбиты.
В связи со сложившейся обстановкой к концу дня 13 июля, когда красные обошли город Орехов с трех сторон, защищать его, находящийся в лощине, было невозможно, и поэтому было приказано город оставить и отойти на бугры за селом Ново-Алексеевка. Во исполнение этого приказа наши части ночью с 13-го на 14 июля покинули город. 3-й Дроздовский стрелковый полк, бывший при 2-й конной дивизии генерала Морозова в районе Камушевахи, также отошел несколько к юго-западу.
В 9 часов утра 14 июля красные, войдя тремя колоннами, без боя заняли город Орехов. Коротков в своей книге, где вообще замечено много неточностей, пишет, что «27 июля (по нов. стилю) 46-я дивизия и бригада курсантов заняли Орехов. Бои за этот город отличались особым героизмом советских войск. Курсанты шли в штыковую атаку с пением «Интернационала», наводя страх на дроздовцев, считавшихся «цветом Врангелевской армии».
На самом же деле 14 июля в город Орехов вошли лишь части советской пехоты, и никаких курсантов в тот день в Орехове не было. Город был оставлен Дроздовскими полками без боя, ввиду сложившейся обстановки на этом участке фронта. Бой же с курсантами разыгрался только в ночь на 16 июля (или, по новому стилю, 29 июля), причем бригада курсантов была тогда разгромлена и город взять не смогла.
Отойдя от города Орехова и пройдя село Ново-Андреевка, 1-й и 2-й Дроздовские стрелковые полки расположились в поле, и в Ново-Андреевку вошли без боя красные. Переброшенная в этот район конная дивизия генерала Барбовича с боем овладела селом Копани, захватив свыше 800 красных в плен, а перешедший в наступление 1-й Дроздовский полк к 15 часам выбил красных из села Ново-Андреевка, захватив также свыше 150 пленных. После взятия села Копани 1-я конная дивизия генерала Барбовича двинулась на село Жеребец и заняла селение Аул, отделенное от Жеребца рекой Конской. В 22 часа 14 июля дроздовцы атаковали красных в Орехове, и к полуночи город был полностью очищен от красных. 2-й Дроздовский полк после этого занял вновь село Преображенское.
С утра 15 июля город Орехов подвергся сильному артиллерийскому обстрелу подошедших в этот район бронепоездов красных. В 11 часов красные повели энергичное наступление на позиции 1-го и 2-го Дроздовских полков. Ведя наступление на восточную и юго-восточную окраины села Преображенского, которое защищал 2-й Дроздовский стрелковый полк, красным удалось временно занять юго-восточную часть села. В это же самое время 1-му Дроздовскому полку удалось отбить все атаки красных, и они отошли назад.
3-й Дроздовский стрелковый полк, приданный коннице генерала Морозова, ведя ожесточенные бои с наступающими красными в районе Камушевахи, отбил, совместно с нашими конными полками, все атаки 46-й советской дивизии, поддержанной бронепоездами и бронеавтомобилями красных. В этот день 3-й Дроздовский стрелковый полк проявил исключительную доблесть, покрыв свое знамя лаврами славы.
Теперь вернемся к другим полкам Дроздовской дивизии.
Основные силы 2-го Дроздовского стрелкового полка вели в то время, когда происходило сражение с курсантами, бой фронтом на восток, обороняя предместье города Орехова – село Преображенское. Также приходилось 2-му полку временами отбивать атаки красных с юга и юго-востока. Таким образом, фронт дроздовцев ломался под углом у юго-восточной окраины села Преображенского. Вести же бой приходилось, по существу, с перевернутым фронтом по отношению к нашему общему выдвижению на север.
Красные, поддержанные броневиком, ворвались было в юго-восточную часть села Преображенского, но около полудня второму батальону 2-го Дроздовского стрелкового полка, при поддержке 3-й Дроздовской артиллерийской батареи, удалось выбить уже залегших в огородах и поперек улиц красных из села.
Одно заряженное орудие артиллеристы 3-й батареи выкатили под огнем красной пехоты и броневика на улицу и стали обстреливать броневик, который, после того как был поврежден, воспользовавшись поднявшейся пылью от рвущихся снарядов, успел уйти. После этого стрелки полка, пошедшие в контратаку, погнали красных, отбросили их более чем на версту от села и заняли вновь позиции на окраине Преображенского. В это самое время курсанты вели наступление на город Орехов при поддержке бронеавтомобилей и бронепоездов; весь бой отлично можно было наблюдать с юго-восточной окраины села через широкую сухую лощину, отделяющую город Орехов от Преображенского, а 2-й батальон 2-го Дроздовского полка от левого фланга 1-го Дроздовского полка. Хорошо было видно артиллеристам и стрелкам 2-го полка контратакующих дроздовцев и отступление красных от города. Во время атаки курсантов одно орудие 3-й батареи вело огонь по бронеавтомобилям и правому флангу атакующих курсантов. Одновременно вели наступление красные и на части 2-го полка, с целью обеспечить наступление правого фланга курсантов. Левее, на выдвинутой линии обороны 2-го полка перед восточной окраиной Преображенского, шел также упорный бой. Там наступали части 46-й советской дивизии и полки 2-й кавалерийской дивизии имени Блинова. Оттуда доносился сплошной артиллерийский гул. Выстрелы 3-й и 4-й Дроздовских батарей сливались в один гул с выстрелами красных орудий, дополняемый сильным пулеметным и ружейным огнем. Был момент боя, когда правый фланг 2-го батальона 2-го Дроздовского полка, попав под огонь справа, принужден был отойти немного в глубь села, но к 16 часам положение было восстановлено. Бой на участке 2-го полка, восточнее Преображенского, продолжался с большой интенсивностью весь день и затих только с наступлением темноты. Красные, при уже совсем сгустившихся сумерках, повели энергичное наступление на юго-восточную окраину села, но были, после продолжительного боя, отброшены от села 2-м батальоном 2-го Дроздовского полка. Не добившись успеха, красные некоторое время держались этой ночью на участке 2-го полка пассивно.
Не успел еще полностью затихнуть огонь в районе юго-восточной окраины Преображенского, как в районе 1-го полка началась ожесточенная стрельба, которая все время расширялась в городе Орехове. Не будучи осведомленным о положении в городе, 2-й батальон 2-го полка, опасаясь за свой фланг, снова отошел в глубь села, чем воспользовались красные и с криками «Ура!» и стрельбой заняли окраину села. Получив сообщение о том, что положение в городе восстановлено и курсанты отброшены, батальон 2-го полка, атаковав красных, выбил их из села и занял вновь окраину его. Около полуночи в городе вновь поднялась ожесточенная стрельба пачками, залпами, перемешанная с артиллерийским огнем 1-го дивизиона Дроздовской артиллерийской бригады и пулеметными очередями. Затем наступила зловещая тишина, и на мост, что через балку, в тыл 2-го батальона выехала пулеметная тачанка красных, направившись к церкви на площади, где помещался штаб 2-го полка, а в огородах, ближних и крайних домах города начали раздаваться голоса отдельных просачивающихся в город и перекликающихся между собой красных. Тачанка, будучи обстреляна, повернула обратно и унеслась в город. Связь с 1-м полком прервалась. 2-й полк выставил охранение в сторону города.
Наступила опять тишина, а потом начало раздаваться в городе пение «Интернационала» проникавших в город курсантов. Красный бронепоезд же стал переносить свой огонь все дальше и дальше за город, видимо предполагая, что наши части уже отходят из него.
В связи с тем что связь с 1-м полком была прервана и не зная, что творится в городе, 2-й батальон 2-го полка снова отошел с окраины села, чтобы занять более сосредоточенное положение, и принял несколько вправо, с целью уменьшить разрыв с левым флангом 1-го полка. По продвигающемуся в город пению «Интернационала», причем отдельные слова его были очень хорошо слышны в Преображенском, создалось впечатление, что для курсантов путь в город уже почти открыт.
Но вдруг в ответ послышалась песня дроздовцев, а потом пение «Интернационала» было прервано морем залпового огня, пулеметными очередями, разрывами снарядов, что убедительно свидетельствовало, что 1-й полк удерживает свои позиции. Как мы знаем, в ту ночь в городе шел бой, описанный в воспоминаниях генерала Туркула, закончившийся разгромом курсантов. На следующий день офицеры и стрелки 1-го Дроздовского полка с гордостью рассказывали о бое с курсантами, отмечая, что сам генерал Туркул в эту ночь все время находился на самых передовых позициях и что его исключительная отвага и решимость в бою придавали еще больше уверенности, твердости и без того доблестному боевому составу полка. Говорили, что генерал Туркул очень жалел, что в этом бою отсутствовал полковой оркестр: «Жаль, что с нами нет оркестра, а то я приказал бы ему при этом играть».
Из описания ночного боя известно, что только отдельным небольшим группам курсантов удалось задержаться в том месте, где город отделен от села Преображенского лощиной (в разрыве между полками), и задержались также те курсанты, которые проникли в район городского сквера, попавшие под перекрестный огонь, и, не имея возможности отойти, рассеялись по дворам, ища спасения. Позже оставшиеся в живых попали в плен и были расстреляны. Дальнейшее отступление для курсантов оказалось весьма тяжелым, так как 1-й полк их жестоко преследовал.
Чтобы облегчить их положение, 46-я советская дивизия пыталась наступать, но успеха не имела и была с потерями отброшена. В течение всего дня 16 июля из погребов и разных закоулков, дворов и укромных мест вылавливали застрявших в городе курсантов. У многих из них были найдены письма, которые они написали своим родным и знакомым накануне боя. В них описывалось, как курсантов провожали из Петрограда, как их напутствовал при проезде через Москву сам Троцкий, выражалась уверенность в том, что им удастся разбить дроздовцев и что после этого им обещали командные должности и звания. Действительность же для них была весьма печальная. Из общего числа в 1500 штыков, бывших в бригаде курсантов, только около 400 смогли отойти на Малую Токмачку. По дороге их встретила конница генерала Барбовича, ведущая бой с 46-й дивизией, и также их потрепала. В тот день было взято генералом Барбовичем в плен около 800 человек из частей 46-й советской дивизии. Всех взятых в плен курсантов расстреляли. В районе вокзала после ночного боя было подобрано свыше 130 трупов курсантов, а в городе повсюду также валялись убитые курсанты. Смотря на убитых, дроздовцы говорили, что произвели их в красных офицеров. Потери у дроздовцев были сравнительно невелики. Больше всех пострадали роты 1-го батальона 1-го полка и 2-й батальон 2-го полка. Сам же город Орехов пострадал очень сильно от артиллерийского обстрела – разбито около 150 домов и убито свыше 300 жителей.
Остатки бригады курсантов были сведены в батальон. После их разгрома красные курсанты уже утратили свою отвагу, потеряли, как говорится в военной среде, «сердце» и по своим боевым качествам почти перестали отличаться от остальных красноармейцев. Командовал бригадой курсантов Около-Кулак, бывший капитан Преображенского полка, в котором он, по словам генерала Кутепова, заворачивал полковыми песенниками.
В течение 15 июля 3-й Дроздовский полк, приданный коннице генерала Морозова, целый день вел бой против наступающих частей 16-й и 21-й советских кавалерийских дивизий и совместно с нашей конницей отбил все их атаки в районе Камушевахи. К вечеру наши части расположились в этом селе.
С рассветом 16 июля красные перешли в наступление на участке Корниловской ударной дивизии и после упорного боя потеснили ее в районе Сладкой Балки к долине реки Чингул. В тот же день, под давлением частей 2-й конной армии красных, 3-й Дроздовский полк и марковцы отступили в районе реки Красной и красные продвинулись в район сел Юльевка – Веселое – Ново-Григорьевка.
Около 18 часов 16 июля части 2-й конной армии с четырьмя бронеавтомобилями атаковали одновременно село Ново-Павловка, где потеснили 2-ю конную дивизию генерала Морозова, а с севера и запада – наши части в районе города Орехова. Был момент, когда конница красных уже заняла окраину города, но подошедшими дроздовцами они были выбиты из черты города. В течение дня до позднего вечера части генерала Морозова отбивали атаки наступающих семи красных полков при четырех бронепоездах, и положение к ночи оставалось серьезным, а посему дроздовцы выслали из города все лишнее и обозы. Село Жеребец к вечеру было занято красными.
С рассветом 17 июля генерал Бабиев направил под командой генерала Барбовича 1-ю кавалерийскую и Кубанскую конную дивизии в обхват левого фланга красных, из Малой Токмачки на Васильевку и Жеребец. 2-я конная генерала Морозова дивизия должна была наступать на Аул. Вскоре эта дивизия завязала бой с красными, нажимавшими на Ново-Павловку. 3-й Дроздовский полк по-прежнему был придан 2-й конной дивизии.
Отбросив конницу красных от Орехова, 1-й и 2-й Дроздовские полки стали продвигаться на север. Справа от города Орехова, несколько севернее района Блюменфельд – Малая Токмачка, конница генерала Барбовича столкнулась с частями 16-й и 21-й конных дивизий красных. При содействии 1-го и 2-го Дроздовских стрелковых полков, ударивших во фланг развернувшейся красной конницы, конница генерала Барбовича рассеяла красных, много их порубила, захватила пленных, пулеметы и 9 орудий. Весь следующий после этого боя день, на месте одной захваченной батареи оставались стоять 2 задних хода от зарядных ящиков и вокруг них лежали 12 зарубленных красноармейцев, среди последних две женщины в военной форме, бывшие ездовыми в захваченной конной советской батарее.
Нужно отметить, что в этот день вообще не было серьезного наступления на город Орехов со стороны красных. Дроздовские артиллеристы побывали на месте вчерашней схватки конницы генерала Барбовича с красной конницей, привезя повозку с русскими снарядами, рассказывали, что там всюду валяются в большом количестве порубленные красноармейцы. Днем появлялись отряды красной конницы со стороны Жеребца, но их конные группы и разъезды, порой и с броневиками, легко были рассеяны, главным образом артиллерийским огнем.
Около 22 часов красные опять появились и подошли вплотную к городу с броневиками и обстреляли, но после того, как одно орудие 3-й Дроздовской батареи ахнуло на звук их выстрелов гранатой, красные быстро исчезли, бросив мотоциклет. Судя по всему, мотоциклист был или убит, или ранен.
В 3 часа 30 минут 18 июля вся Дроздовская дивизия двинулась на Жеребец. В правой колонне наступал 2-й Дроздовский стрелковый полк, в центре двигался 1-й Дроздовский полк, а в левой колонне, в направлении на село Дарьевка, – 3-й Дроздовский полк с конницей генерала Морозова.
1-я кавалерийская дивизия заходила в обход по радиусу в 15 верст, а Кубанская конная дивизия – еще севернее. Обе эти дивизии должны были атаковать Жеребец с севера, а части Дроздовской дивизии и 2-й конной генерала Морозова – с юга. На рассвете части Дроздовской дивизии подошли к Жеребцу, но там все было спокойно и как будто пусто, – получалось первое впечатление удара по пустому месту.
Вскоре было замечено, что справа на Орехов движется какая-то группа конных. Оказалось, что красные, и их быстро рассеяли. Около 8 часов начался бой севернее Жеребца. Взвод 3-й батареи выехал вперед и открыл огонь. В это время начался бой у северной окраины этого огромного села. Красная конница, не занимавшая южной части Жеребца и сосредоточенная главной своей массой на северной его окраине, подверглась атаке конницы генерала Барбовича, который лично сам повел в атаку головной эскадрон павлоградцев. Наша Дроздовская артиллерия могла поддержать эту атаку только до того момента, когда ряды конницы врубились один в другой. Артиллеристы с наблюдательных пунктов следили за этим боем. Было отлично видно, как сверкали шашки, как сталкивались группы всадников, но разглядеть, где свои и где красные, было невозможно. Рубка продолжалась недолго. Красные ее не выдержали и поспешно бросились назад, сопровождаемые артиллерийским огнем и оставив на поле боя 7 легких орудий, 2 гаубицы, 3 бронеавтомобиля, 4 грузовых и 2 легких автомобиля и 3 зарядных ящика. В бою под Жеребцом было взято в плен около 1000 красных. Атаковавший красных головной эскадрон павлоградцев потерял 30 всадников и лошадей.
В 12 часов части Дроздовской дивизии были в Жеребце. Село Жеребец очень большое. В нем было свыше 4000 дворов, две церкви, заводы, банк, театр и даже электричество. По другую сторону реки Конской – селение Аул.
Бои в районе города Орехова, который являлся с 12 июля осью всей операции в этом районе, закончились, и начиналось наступление, вернее – рейд на город Александровск. Имея же город Орехов центром своих маневренных действий, Конный корпус, подчиненный вначале генералу Калинину, а потом генералу Бабиеву, опираясь на части Дроздовской стрелковой дивизии, много раз занимал и оставлял ряд населенных пунктов в этом районе, исключительно с целью уничтожения сил противника.
1-я и 2-я конные дивизии Конного корпуса генерала Бабиева преследовали противника, отходящего севернее города Александровска, который уже был занят передовыми частями Кубанской конной дивизии и частями Дроздовской стрелковой дивизии. Все части последней сосредоточились в городе Александровске к 17 часам, а конница прошла на ночлег в район села Григорьевка. В тот момент, когда 3-я Дроздовская батарея входила в город, к ней подошел, на главной улице, оркестр железнодорожников Южных железных дорог. Капельмейстер оркестра спросил, можно ли встретить наши части музыкой. Получив удовлетворительный ответ, сыграли нам встречный марш. После этого оркестр продолжал играть все время, встречая маршами входившие в город части Русской Армии. Жители города все, как один, жаловались на красных, а наши войска произвели на них отличное впечатление. После вечерней поверки и общей молитвы к дроздовцам подошла какая-то старушка и трогательным голосом сказала: «За то спасибо, что Бога не забываете, хорошо…» Наступая на Александровск, дроздовцы, проходя через Дарьевку, любовались там результатами работы наших летчиков. По дороге целыми группами валялись убитые бомбами лошади, а жители города говорили, что красные очень боялись наших аэропланов. Действительно, они наносили им серьезные потери. Например, 14 июля 7 наших аэропланов навели на красных в Орехове страшную панику и вечером отогнали с места боя их бронепоезда.
В результате ударная группа прогулялась на Александровск совсем зря, так как красные бежали из города заранее и, таким образом, успели ускользнуть из наших объятий. В городе ничего не захватили, а командование Русской Армии не собиралось удерживать город за собой. Уже на другой день в 20 часов было получено приказание разрушить Александровский железнодорожный узел, город оставить и отойти на юг: Дроздовской дивизии – в район колонии Гоффенталь.
Дроздовская дивизия, взорвав железнодорожные пути, покинула город Александровск и около 12 часов 22 июля прибыла в Жеребец, где никаких красных не оказалось. Жители рассказывали, что как-то появлялись конные разведчики красных, но, не задерживаясь в селе, сразу же уехали. Там же стало известно, что в город Орехов, заблудившись, заехала кухня красных и, не найдя своих в городе, в панике улетучилась.
Дроздовцы в Жеребце задержались до утра 23 июля. Оттуда они выступили все, за исключением 2-го Дроздовского стрелкового полка с приданными ему двумя батареями, причем 2-й полк получил приказание в случае появления красных с ними в бой не вступать, а отойти в город Орехов. Около полудня стала подходить к Жеребцу красная конница. Одна из Дроздовских батарей обстреляла колонну красной конницы, когда та стала втягиваться с северо-восточной стороны села в Жеребец. После этого полк и батареи отошли через село Аул, не преследуемые противником, в предместье города Орехова – Прицепиловку. Красные не спешили и только в 19 часов подошли к городу Орехову и пробовали наступать, но были легко отбиты. На этом успокоились, и только их артиллерия еще некоторое время продолжала довольно сильный обстрел города. Ночью, около 12 часов, красные еще раз попробовали полезть, но, встреченные пулеметным огнем, сразу же отошли назад. Жители Жеребца и Орехова боялись возвращения красных, так как они заберут последний хлеб. Перед нашим уходом из Жеребца один десятник сказал нашим стрелкам: «Кажется, придется брать вилы в руки, иначе ничего другого не будет».
Около трех часов 24 июля 2-й Дроздовский полк и батареи, без всякого давления со стороны противника, вышли из предместья города Орехова и двинулись в направлении на Сладкую Балку, что на 25 верст южнее города.
Прибыв в село Сладкая Балка и простояв там около часу, в 11 часов 2-й полк со своей артиллерией передвинулся на одну версту севернее – в хутор Ильчиков. Корниловцы в это время находились северо-восточнее, в хуторе Работине, и оттуда, с Дроздовским полком, должны были пойти на Большой Токмак.
В это время стояла очень жаркая погода; жара и большие переходы, хотя пехота и передвигалась на подводах (жителям приходилось от этого очень тяжело), очень утомили всех. 25 июля в 3 часа 2-й Дроздовский полк с батареями, бывший в арьергарде, выступил из хутора Ильчикова и, пройдя Сладкую Балку, Большой Токмак, Ледекоп, Петерегаин и Пришиб, наконец прибыл на место своего назначения – в колонию Гоффенталь. Красные не преследовали.
Во время последних боев, закончившихся рейдом на Александровск и возвращением в исходное положение и даже местами немного назад – ради сокращения линии фронта, – было захвачено в плен свыше 5000 красноармейцев, 4 бронепоезда, 5 бронеавтомобилей, свыше 200 пулеметов, 40 орудий, зарядные ящики, грузовые и легкие автомобили, составы железнодорожных вагонов и другая военная добыча. За это время была разгромлена бригада курсантов, а также нанесены большие потери пехотным и кавалерийским частям красных дивизий. О действиях Дроздовской дивизии очень лестно выразился генерал Бабиев, командующий Конным корпусом, сказав: «Дроздовская дивизия – это прочная ось, вокруг которой кавалерия может совершать какие угодно маневры».
Не успели части Дроздовской дивизии разместиться полностью по квартирам на новом месте, как было получено приказание быть готовыми к походу. Не замедлило и приказание о наступлении совместно с бригадой генерала Морозова для ликвидации группы красных, нажимавших на марковцев. В 18 часов 25 июля Дроздовская дивизия выступила в Нижний Куркулак, куда и прибыла в тот же день, а в 3 часа 26 июля двинулась на Гохгейм. Впереди шел 1-й Дроздовский полк, который без особого труда выбил красных из Тифенбруна и продолжал движение дальше. За полком двигались остальные части. Шли, минуя все селения, прямо по полям, и на рассвете подошли к колонии Гохгейм, занятой красными. 1-й полк подошел вплотную, 2-й вышел несколько левее, а 3-й – почти в затылок 1-му полку. В колонии находились советские пехотные части, кавалерийский полк, батарея и обозы. Все беспечно спали, а кавалеристы даже не выставили охранения, так как, после взятия вечером Гейдельберга, не ожидали появления противника. Паника у красных поднялась страшная: кавалеристы, бросив всех своих коней, обоз, винтовки, шашки, платье и даже многие белье, почти голыми разбежались пешком, кто куда успел. Кроме обозов, лошадей, оружия, здесь было захвачено 3 орудия и грузовой автомобиль. В панике красные так бежали из колонии, что наша пехота не смогла их догнать. Кроме того, им помогла бежать и кукуруза на полях. Пленных было мало, но среди них были курсанты и комиссары, которых тут же в Гохгейме на улице и расстреляли. Не прошло много времени, как из Гейдельберга также стала на рысях уходить конница красных и их артиллерия. 3-й полк продвинулся на север Гохгейма, 2-й двинулся на колонию Барбараштадт, а 1-й остался в Гохгейме. Отступающие красные открыли было на короткое время сильный артиллерийский обстрел колонии Гохгейм. Жители рассказывали, что они первый раз видели у красных такую массу войск, как это было теперь. Все было переполнено их кавалерией.
Операция была закончена занятием Барбараштадта. Положение было восстановлено, и дивизия стала сворачиваться и собираться у Гейдельберга. У хутора Коробочка полил такой сильный ливень, что буквально нельзя было стоять против ветра и дождя. К хутору подошли и марковцы. Противника разбить не удалось, его только слегка потрепали, захватив около 250 пленных и из них 50 курсантов, которых и расстреляли на месте. Еще не успели все вернуться в Гейдельберг, как было получено сообщение, что красные уже пришли в себя и наступают вновь на марковцев. Под вечер они подошли и к Гейдельбергу и стали обстреливать колонию артиллерийским огнем. Ответным огнем и 1-м полком они были быстро отогнаны назад. 1-й полк остался в колонии, а 3-й утром ушел на отдых в Молочное. Красные стали 27 июля опять нажимать на марковцев, и 2-му полку было приказано помочь марковцам восстановить полностью положение, так как красные к этому времени уже заняли Эристовку. 2-му полку было приказано наступать на Эристовку по лощине, то есть между Марковцами и большевистскими цепями. Красные подходили уже к Гейдельбергу. 2-й полк двинулся по линии фронта, но вскоре частям пришлось свернуть влево, на более укрытую дорогу, попав под сильный артиллерийский обстрел. Эта небольшая и совершенно ненужная прогулка по открытому полю обошлась 2-му полку в 23 человека из 1-го батальона, причем был серьезно ранен и командир батальона – полковник Кунцевич. Эристовку к этому времени уже вновь заняли марковцы, и прогулка с потерями оказалась излишней. Полк двинулся на Андребург, а оттуда в Гоффенталь по старой знакомой дороге через Новый Монталь. Начальник штаба дивизии просил об отдыхе всей дивизии, который она вполне заслужила и очень в нем нуждалась. К вечеру многие буквально шатались. Жара изнуряла, постоянные переходы днем и ночью не только лишали нужного отдыха (почти не приходилось даже как следует поспать), но и регулярного питания не было (кухни с едой не успевали прибыть к полкам вовремя), а поэтому питались, главным образом, всякого рода зеленью из бахчей и баштанов (зелеными яблоками, грушами, дынями и помидорами, а также не вполне созревшими арбузами). Весь скошенный и неубранный хлеб на полях шел на кормежку переутомленных лошадей.
День 26 июля прошел спокойно, и дивизия простояла в Гоффентале. С 20 июля фактически началось наступление красных на северном участке фронта. Красным удалось занять только ту территорию, которую части Русской Армии оставили без всякого давления с их стороны – согласно полученного приказа Главного командования. На фронт за это время прибыли Самурский пехотный и Кавказский стрелковый полки 6-й пехотной дивизии – с пятью батареями, имея по 600 штыков в полку.
На Днепровском участке фронта красные, наступая, потеснили части 2-го корпуса, которые отошли почти до Аскания-Нова. Вечером 28 июля красные, наступая на марковцев, вновь продвинулись и заняли Нижний Куркулак. Ночью 29 июля, около 2 часов, загремела артиллерия красных на всем участке 1-го армейского корпуса, от Васильевки до Большого Токмака, и даже правее последнего. Гул артиллерийской стрельбы все время нарастал, приближаясь к Гоффенталю. Около 9 часов в Гоффентале была уже слышна ружейная перестрелка. Красные в этот день повели наступление на всем участке 1-го армейского корпуса. Получив приказание, Дроздовская дивизия в 12 часов выступила из Гоффенталя. 1-й и 3-й Дроздовские полки двинулись на станцию Монталь, получив приказание наступать и занять Нижний Куркулак, а затем продвинуться на Ново-Монталь.
2-й Дроздовский стрелковый полк двинулся прямо на Ново-Монталь. У холмов «Шесть братьев» 2-й полк столкнулся с колонной красной конницы, двигавшейся на Гоффенталь. Она была огнем рассеяна и отброшена к Ново-Монталю. Около 15 часов левее – в направлении на наш тыл – была замечена колонна красной конницы длиною в шесть верст, двигавшаяся на Ново-Нассау, Вассерау и Вейнау. Вначале эту конницу приняли за отступающие обозы Марковской дивизии, но оказалось, что красной кавалерии удалось прорваться в наш тыл, сильно потрепав марковцев, которые отошли к железной дороге под прикрытие бронепоездов.
Вследствие этого прорыва красных в наш тыл, 2-му Дроздовскому стрелковому полку пришлось изменить первоначальную задачу – восстановление положения – и повернуть фронт больше чем на 90 градусов влево, на юг, и занять позицию у юго-западной окраины Гоффенталя. В это время конница красных уже вошла в колонию Ново-Нассау. В тылу у нас началась паника. Все стали спешно эвакуироваться в сторону Большого Токмака. Утром красная конница ворвалась и туда, но корниловцы с помощью танков восстановили положение в этом районе. На станции же Полу город уже приготовились взрывать снаряды. Все говорило, что путь отступления на Федоровку уже отрезан. В городе Мелитополе также приготовились эвакуироваться учреждения и государственная стража.
В это время на участке Дроздовской дивизии красная конница была встречена дружными залпами, пулеметным и артиллерийским огнем. Не ожидая этого, красные сразу опешили и потом стали принимать вправо, то есть назад. С юга вмешались в эту операцию запасные части Дроздовской дивизии, чтобы закрыть дыру в прорыве. Под вечер конная батарея красных основательно обстреляла стоявшую на открытой позиции 3-ю Дроздовскую батарею. Был смертельно ранен походник – поручик Мазинг213, а также ранены ездовые Ковалев, Косов и Орещенко, убито 2 и ранено 10 лошадей.
3-й Дроздовский стрелковый полк, продвинувшись влево от Ново-Монталя, стал заходить в тыл красных. Видя все эти маневры Дроздовской дивизии, красные догадались, что для них готовится мешок, и, опасаясь судьбы Жлобы, стали поспешно уходить из уже почти приготовленного мешка. 3-й полк вскоре захватил два исправных орудия и после захода солнца занял колонию Ново-Нассау. 2-й полк в 22 часа пришел в Гоффенталь, где и остановился на ночлег. После того как 1-й и 3-й Дроздовские полки из Нижнего Куркулака передвинулись дальше, в последний вновь прибыли красные.
Предпринятый красными прорыв в наш тыл полностью сорвался. Заняв село Нижний Куркулак, дроздовцы захватили 2 шестидюймовые гаубицы, 3 сорокавосьмилинейных, 2 сорокадвухлинейных дальнобойных орудия и 4 легких.
Вывезти взятые орудия, кроме 2 сорокадвухлинейных, было не на чем, и пришлось их бросить, сняв с них замки и взяв с собой панорамы. Кроме взятых орудий, в руки дроздовцев попало свыше 1000 пленных и пулеметы. Красной коннице удалось избежать судьбу Жлобы, понеся большие потери.
30 июля утром наши артиллеристы выпустили несколько сорокадвухлинейных снарядов по Нижнему Куркулаку, прямо от штаба 1-го полка, – из захваченных накануне у красных орудий. Около 10 часов было получено приказание приготовиться к наступлению. Полки выступили в 15 часов. 3-й Дроздовский полк двинулся на колонию Розенталь, 2-й Дроздовский стрелковый полк – на колонию Ново-Монталь, а 1-й полк продвигался сзади в резерве. Начиная от холмов «Шесть братьев» до колонии Ново-Монталь местность на протяжении семи верст совершенно открытая: нет ни одной складки, ни одной закрытой артиллерийской позиции. Дроздовская дивизия двигалась общей колонной, имея впереди разведку и роту в цепи. Подошли версты на 3 к колонии Ново-Монталь. Оттуда ни одного выстрела. Полная тишина, и казалось вначале, что колония оставлена красными. Вдруг неожиданно начался сильный ружейный огонь, и вскоре к нему не замедлил прибавиться и обстрел артиллерийским огнем колонны наступавшей Дроздовской дивизии.
Первым снарядом по 3-й батарее были ранены капитан Андриевский и ездовой Поляков. Батарея сразу свернула в кукурузу и стала на позицию. Открыв ответный огонь, быстро сбила стрелявшее орудие красных. Появившуюся красную кавалерию отбросила огнем наша пехота. Бой под Ново-Монталем затянулся до темноты. Около 20 часов пыль от выстрелов и разрывов снарядов достигла таких размеров, что на 3 версты уже ничего нельзя было увидеть, даже разрывов наших снарядов, а поэтому корректировать стрельбу было очень трудно. Постепенно, хотя и медленно, меняя много раз позиции, части 2-го полка, наконец, заняли колонию Ново-Монталь. Красные стреляли очень много, но из-за поднявшейся пыли почти без результата, и поэтому наши потери в этот день были ничтожны. 1-й полк наступал правее 2-го, а 3-й – на Розенталь и, заняв его, в нем заночевал. Остальные части Дроздовской дивизии на ночлег разместились в колонии Ново-Монталь. Ночью конница красных с броневиками два раза пыталась атаковать наши части в Ново-Монтале, но каждый раз была отбита огнем. Жители колонии рассказывали, что там были буденновцы, которые сильно грабили их и говорили, что им было приказано окружить и уничтожить дроздовцев. Также они говорили о вчерашней операции, что им едва удалось избежать судьбы Жлобы, и во всех своих неудачах обвиняли своих комиссаров и даже хотели с ними расправиться. Паника у них в тот день была большая.
Перед рассветом на 31 июля 1-й Дроздовский полк двинулся на колонию Гейдельберг, а 3-й полк – на Андребург. Генерал Манштейн со своим полком сразу же занял Андребург и Гринталь, после короткого боя, но с 1-м полком вышла совсем неожиданная и со многими жертвами история.
2-й Дроздовский стрелковый полк во время этого боя находился в колонии Ново-Монталь, и его к 19 часам вытянули на позицию. Красным этот день обошелся недешево. С нашим броневиком «Кречет» произошел следующий случай во время боя. Когда он въехал в цепь красных, у него вдруг остановился мотор, так как пуля попала в бак, пройдя в маленькую щель в броне. Пулеметным огнем он разогнал красных вокруг себя, после солдат-механик вышел из броневика и произвел необходимое исправление, будучи во время этого ранен пулей в руку. За это он был представлен к награждению орденом Святого Николая, а также и те два лихих разведчика, о которых вспоминает генерал Туркул, которые перебили почти всю прислугу красной батареи у скирды возле Гейдельберга. В автомобиль начальника Дроздовской дивизии, генерала Кельнера, попал сноп пуль разорвавшейся красной шрапнели. Был убит шофер и слегка попорчен автомобиль. Кроме взятых у скирды четырех орудий, в Гейдельберге красные оставили еще два орудия и сгоревший броневик.
1 августа около 12 часов 2-й Дроздовский стрелковый полк сменил в Гейдельберге 1-й Дроздовский полк. Позиция в Гейдельберге весьма плохая, так как колония расположена в яме и справа и слева к ней подходят глубокие лощины. Если месяц тому назад эту колонию было тяжело удерживать, то теперь, при наличии у красных громадных сил, с этой позицией был совсем гроб. День прошел на этом участке относительно спокойно. Правда, красные подходили к колонии, но особенного нажима с их стороны не было, и их легко отбрасывали каждый раз артиллерийским огнем. Их артиллерия в течение дня обстреливала позиции батарей и вела огонь по колонии, а на буграх до темноты маячила лава красных. Ночью разведка красных подходила к колонии и была обстреляна нашими заставами.
На участке Дроздовской дивизии день 2 августа прошел сравнительно спокойно. На участке 2-го полка – артиллерийская перестрелка. Было замечено также передвижение красной пехоты, кавалерии и обозов между Коробочкой, Гохгеймом и Барбараштадтом. На рассвете 3 августа красные повели наступление на колонию Гейдельберг. Первый их порыв был быстро остановлен, и они залегли на прицеле 20–24 от батарей и до полудня вели интенсивный обстрел, а потом вновь атаковали наши позиции при поддержке броневиков, из которых один был подбит и едва успел отойти в сторону Гохгейма, но красной пехоте удалось занять бугры у самой колонии, что вынудило 2-й Дроздовский полк отойти от Гейдельберга версты на две-три в сторону Ново-Монталя. Приблизительно через час после этого на правый фланг 2-го полка вышел подошедший из Ново-Монталя 1-й Дроздовский полк. В 13 часов 2-й полк из лощины через бугор Шанцы атаковал красных. Неожиданно на атакующие цепи полка выскочила конница красных и врубилась в цепи 1-го батальона. Дальнейшее продвижение красной конницы было остановлено артиллерийским огнем, но среди стрелков 1-го батальона было много раненых и часть порублена. В 15 часов 2-й полк вновь занял Гейдельберг и к вечеру оттеснил красных далеко от колонии. В этот день досталось и Дроздовским батареям. Было двое убитых и восемь раненых батарейцев и пять коней. В довершение всего, наш аэроплан по ошибке сбросил на позицию 3-й батареи 4 бомбы и обстрелял орудия из пулемета. К счастью, потерь не было.
День 4 августа на участке дивизии прошел в перестрелке. 1-й полк занимал колонию Андребург, 2-й полк – позиции у колонии Гейдельберг, а 3-й Дроздовский полк был в Ново-Монтале в дивизионном резерве.
Ночью на 5 августа красные повели наступление на корниловцев и марковцев. Уже с 2 часов доносился гул артиллерийской стрельбы с их участков, что заставило и 2-й Дроздовский полк занять оборонительные позиции впереди колонии Гейдельберг. Около 6 часов обозначилось наступление красных крупными силами и на участке полка. Красные наступали бешено. От открывшейся стрельбы пехоты, от выстрелов орудий и разрывов снарядов поднялась такая пыль, что ничего нельзя было разобрать и разглядеть. 2-й Дроздовский полк отступил, и красные ворвались в колонию. 3-я батарея едва успела сняться с позиции. Последнее орудие едва вытащили на руках номера, под сильным огнем красных. В колонию вскочил броневик красных. Человек 70 стрелков 2-го полка, не успев выскочить из колонии, попрятались в домах. Броневик налетел на 3-ю батарею, обстрелял ее из пулеметов. Пострадала пулеметная тачанка батареи: был убит подпоручик Якубовский и ранен солдат Аникин. Одновременно справа выскочила также и конница красных, но огнем восьми орудий и дружными залпами пехоты была отброшена. Пехота красных, пройдя колонию, стала выходить на бугры. 2-й полк, отступив версты на три от колонии, перестроился и контратаковал красных. Встреченный сильным огнем с близкой дистанции, принужден был залечь, потеряв до 100 человек. В это самое время от мельницы вылетела красная конница. Ей навстречу понесся наш броневик «Кречет», заставил ее изменить направление и удирать вдоль фронта. 3-я батарея выпустила по красной коннице почти все свои снаряды. Великолепно было видно, что целые группы лошадей скакали без всадников. Все говорило, что Гейдельберг будет вновь занят нами, но неожиданно было приказано полку отходить. Как потом стало известно, приказ об отходе последовал потому, что в районе Ново-Монталя на 3-й Дроздовский полк налетела конница красных и 3-й батальон полка попал в очень тяжелое положение: часть стрелков была порублена, много попало в плен и только единицам удалось спастись. До селения Гохштадт 2-й Дроздовский стрелковый полк отошел без давления со стороны красных. 1-му Дроздовскому полку пришлось также отойти, оставив Андребург. В этот день Дроздовские батареи израсходовали почти весь запас своих снарядов, а дивизия понесла значительные потери. В 3-м полку фактически остался только один батальон. Во 2-м полку в строю насчитывалось лишь 300 стрелков, и только в 1-м полку в строю было свыше 1000 стрелков. Красные наступали очень крупными силами и бросали в атаку тучи пехоты и массу кавалерии, поддержанных броневиками и артиллерийским огнем из большого числа орудий. В ночь на 6 августа 2-й и 3-й Дроздовские полки отошли вправо в Ново-Нассау, а 1-й полк со штабом дивизии расположился в колонии Гохштадт.
Генерал Туркул принял от генерала Кельнера214 Дроздовскую дивизию, а командиром 1-го Дроздовского полка был назначен полковник Мельников215. Последовал приказ перейти в наступление, а поэтому в 9 часов утра 6 августа 1-й Дроздовский полк повел наступление на колонию Фридрихсфельд, а остальные полки дивизии – на Розенталь. На Ново-Монталь должны были наступать корниловцы, а на Гейдельберг донцы генерала Морозова. Пройдя Ново-Нассау верстах в двух от Гохштадта, дроздовцы встретились с конницей красных и артиллерийским огнем разбили ее на две группы. Одна группа ускакала в сторону Розенталя, а другая – в Ново-Монталь. Около полудня 1-м полком был занят Фридрихсфельд. После этого 2-й и 3-й полки стали продвигаться вперед, и огнем трех батарей красная конница была сбита с бугров у колонии Розенталь, и после часовой перестрелки наша пехота заняла колонию. Дроздовцы двинулись дальше, и, пройдя мимо колонии Ново-Монталь, наша артиллерия вновь обстреляла конницу красных, уходившую из колонии. 1-й полк наступал в направлении на колонию Гринталь, а 2-й и 3-й полки – на Андребург. Когда цепи дроздовцев подошли к колонии Андребург на одну версту, красные встретили их огнем, и только после получасового боя удалось выбить их из колонии. Надо отметить, что красные стали очень самоуверенными и наглыми. На окраине Андребурга стояла у них пушка и продолжала вести огонь еще и тогда, когда наши цепи уже занимали колонию. Она была подбита нашей батареей, и все предполагали, что красные не смогут ее вывезти, но, когда наши стрелки подошли к месту ее стоянки, там нашли только один труп и пустые гильзы. В Гринтале 1-м полком было захвачено 100 пленных, а конницей генерала Морозова был занят Гейдельберг. Весь день, таким образом, прошел в восстановлении прежнего положения на участке дивизии. Вчера дроздовцы отходили, а корниловцы и марковцы удержали свои позиции. Сегодня же получилось наоборот, и дроздовцы продвинулись вперед, а корниловцы отступили и оставили Нижний Куркулак, марковцы же отошли на Михайловку. В их районе красным удалось отрезать и захватить наш бронепоезд «Генерал Алексеев», участвовавший, после ремонта, первый раз в бою. Наши аэропланы, приняв конницу генерала Морозова за кавалерию красных, напали на нее. Пострадали командир одной бригады, командир полка и несколько всадников, будучи раненными. На станции Федоровка выгрузились прибывшие из Севастополя Атаманский и Лейб-казачий полки. Для сокращения фронта, ввиду отступления марковцев, в три часа 7 августа дроздовцы оставили Фридрихсфельд и отошли к Андребургу, который к вечеру был занят красными.
Упорные бои в Таврии продолжались. Дроздовская дивизия базировалась на колонию Фридрихсфельд. На участке дроздовцев красные 10 августа повели наступление, но их остановили артиллерийским огнем. Тогда артиллерия красных повела усиленный огонь, обстреливая колонию Фридрихсфельд и позиции наших батарей. В 19 часов подошедшие два бронепоезда красных открыли также сильный огонь из тяжелых орудий. От разрывов и поднявшейся пыли было трудно что-либо видеть перед собой. Наши части понесли потери, и особенно много было их у артиллеристов – в людском и конском составе. В тот день был убит и командир 5-й Дроздовской батареи, подполковник Мусин-Пушкин, вышедший в поход из Румынии. Артиллерийский огонь не прекращался всю ночь, и красные около трех часов, атаковав наши части силою до одного батальона, подошли к колонии Фридрихсфельд. Дроздовцы молча подпустили их к колонии и только тогда встретили огнем, заставив их залечь. До утра красные вели ружейный обстрел. От захваченных в тот день в плен красных стрелков были получены сведения о том, что на рассвете красные перейдут в наступление силами Сибирской добровольческой бригады на дроздовцев, а на марковцев будет наступать 4-я советская дивизия.
Ночью был получен приказ перейти в наступление Дроздовской дивизии совместно со 2-й Донской дивизией. Выполняя этот приказ, 1-й Дроздовский полк двинулся на колонию Гринталь, а остальные полки Дроздовской дивизии – на колонию Розенталь. Батальон красных, который залег ночью перед Фридрихсфельдом, был моментально обращен в бегство, но у колонии Розенталь красные оказали упорное сопротивление. 3-й полк, шедший впереди, не мог выбить их из окопов. Генерал Манштейн все время горячился. Он выезжал на тачанке вперед цепей, кричал «Вперед!», но ничего из этого не вышло. Генерал Харжевский успокаивал его и предлагал обождать с атакой, пока подтянется 2-й Дроздовский полк и подойдут батареи, но генерала Манштейн упорствовал. Интересно то, что артиллерия красных ушла, но их пехота продолжала стойко держаться в окопах, и только когда подошел и развернулся 2-й полк и батареи открыли огонь из десяти орудий по окопам, красные стрелки стали медленно отходить, часто останавливаясь и отстреливаясь от преследующих их дроздовцев. В колонии Розенталь попало в плен около 100 красных, которых почти всех по приказанию генерала Манштейна расстреляли. При взятии Розенталя был подбит наш броневик «Екатеринославец», попавший в вырытую красными на дороге яму. Из пяти человек команды один был убит, а трое ранено. Когда 1-й полк уже втянулся в колонию Андребург, красная конница, силою до 600 сабель, собралась его атаковать, но наткнулась на наш броневик «Кречет». Броневик стоял на месте, и красные, думая, что он подбит, бросились к нему. Из 100 всадников, которые атаковали броневик, его команда пулеметным огнем с места спешила свыше 40, а после этого броневик влетел в густые лавы красных, уже идущих в атаку на колонию Андребург, и смял их. Красная конница обратилась в бегство. Продолжая наступление в колонии Ново-Монталь, было захвачено 2 орудия, прислуга которых отстреливалась до последнего момента. Всех 14 захваченных артиллеристов на месте же расстреляли. Попало в плен довольно много коммунистов, которых постигла та же участь.
С большевиками стало теперь значительно труднее воевать. Их пехота стала более стойкой, а артиллерия работает хорошо и стреляет прилично, имея к тому же неограниченный запас снарядов. Все последнее время красные артиллеристы свое главное внимание обращали на нашу артиллерию и площадями обстреливали наши позиции. Достойного ответного огня наши батареи дать не могли, ввиду весьма малого дневного количества снарядов. Нашим батареям поэтому, экономя снаряды, приходилось вести огонь главным образом по наступающим цепям красных, а об обстреле артиллерии красных площадями не могло быть и речи. Наши батареи стали нести большие потери в людском и конском составе. Для примера возьмем Дроздовскую артиллерийскую бригаду, которая со времени выхода из Крыма в Северную Таврию имела около 500 человек убитыми и ранеными. Не лучше обстояло дело с конским составом, потери которого были настолько велики, что в 1-й батарее в строю работал только один взвод, в 4-й батарее – три орудия, в 6-й батарее – один взвод, а в 3-й батарее в запряжках уже давно ходили обывательские лошади. На пополнение казенными лошадьми, в ответ на запрос, был получен ответ, чтобы и не помышляли рассчитывать.
Около 10 часов 12 августа Дроздовская дивизия двинулась на Эристовку, а Донская конница должна была, заходя правым плечом, занять Щербаковку и Янчекрак. Цель наступления – прижать красных к плавням. После небольшой перестрелки дроздовцы двинулись к буграм перед Эристовкой. Бой вели 2-й и 3-й Дроздовские полки, а 1-й был в резерве. Все решалось исключительно артиллерией. Пехота ружейного огня и не открывала. Противником оказалась только конница красных. Около 14 часов обозначился обход красными слева по глубокой лощине, которая начиналась между Эристовкой и Карачекраком и выходила к колонии Андребург. Туда был выдвинут 1-й Дроздовский полк, а цепи 2-го и 3-го полков вышли на бугры перед Эристовкой. Наши батареи обстреляли красных, а пехота двинулась влево на Карачекрак, уже занятый 1-м полком. Марковцы также продвинулись и заняли Васильевку. К вечеру линия фронта была: Васильевка – Карачекрак – Эристовка— Нижний Куркулак. Защищать эту линию очень трудно, так как все селения находились в ямах, местность пересечена местами глубокими лощинами. Хотя Щербаковка и Янчекрак заняты не были, но прежнее положение было восстановлено. На этот раз прижать красных к плавням не удалось.
Последнее время стали постоянно появляться аэропланы красных. Семь их 12 августа налетели на расположение дроздовцев, сбросили много бомб, но, к счастью, почти не причинивших потерь. Единственно в 3-м полку было ранено несколько стрелков.
Утром 13 августа, когда 2-й батальон 2-го Дроздовского стрелкового полка со взводом 3-й батареи поднимался на бугор, чтобы занять позицию, подполковником Слесаревским216, командиром взвода, выехавшим вперед, были замечены совсем близко от Карачакрака цепи и колонна красных, двигавшихся на колонию. Об этом было доложено командиру батальона, и он, не разузнав точно о направлении красных, с места скомандовал: «Батальон, в кукурузу!» Это весьма характерно для способа ведения гражданской войны. Пехотные цепи в большинстве случаев заботились о том, чтобы они были получше укрыты, даже не считаясь с тем, какой у них будет обстрел. Красные же почти всегда рыли себе окопчики за гребнем – на противоположном к нам скате. Видел там стрелок перед собой не больше как на 100 шагов, но зато и его не видели – и это считалось достаточным.
На этот раз дроздовцы очень удачно и быстро заняли соответствующую позицию и покрыли красных ружейным и артиллерийским огнем. Красные отскочили, и остановились лишь на линии хутора Гладкого. В скором времени на дроздовцев налетело 10 аэропланов, по которым наша пехота открыла сильный ружейный огонь, и даже одно орудие бахнуло два раза по ним, но понятно, что от этой стрельбы не было результатов. Красные, сбросив некоторое количество бомб, вполне благополучно улетели.
В Карачекраке марковцы сменили 3-й Дроздовский полк, и он перешел в Андребург. Теперь участок дивизии был: Эристовка – Андребург— Гейдельберг. Согласно приказу начальника дивизии, генерала Туркула, части дивизии были собраны в кулак. В Эристовке и Гейдельберге были лишь конные разъезды, а штаб и 1-й полк разместились в Гринтале, а 2-й и 3-й полки – в Андребурге. Батареи – при полках.
Около 12 часов 14 августа красные, заняв Эристовку, подошли к Гринталю. 2-й и 3-й полки оставались некоторое время на месте и оборонялись, а 1-й Дроздовский полк повел в 15 часов наступление слева. Около 19 часов 2-й полк выдвинулся вперед, наступая и имея целью очистить от красных Эристовку. 3-й полк оставался в Андребурге, так как к этому времени выяснилось, что красные заняли Гейдельберг. Сбив противника, 2-й полк уже подходил к Эристовке, когда было получено сообщение нашего летчика о том, что в лощине у Эристовки сосредотачивалась красная конница силой до 1500 сабель. Начинало темнеть. 1-й, а за ним и 2-й полки свернулись и пошли на старые квартиры. Не успели полки разместиться по квартирам, как со стороны Гейдельберга послышалась очень близкая ружейная стрельба. Минут через десять стреляли уже у самой окраины Андребурга. По улицам понеслись обозы, но с нашей стороны не было ответных выстрелов. Двинулась из Андребурга и 3-я батарея. Со стороны Гейдельберга начался артиллерийский обстрел Андребурга. Ружейная стрельба со стороны Гейдельберга, бывшая до того справа, почти стихла, но зато слева, у Гринталя, стреляли чуть ли не в упор. Когда батарея выехала на дорогу на Розенталь и повернула по ней, она очутилась в настоящей каше. Обозы неслись со всех сторон, и батарея попала сразу между четырьмя-пятью рядами повозок. Стреляли прямо под носом, и в сторону батареи раздавался неистовый крик. Пехота выбегала из колонны вразброд, не слушая криков командиров. Только после того, как броневик выпустил несколько очередей из пулемета, она остановилась, пришла в себя и ее удалось собрать. Страшный крик продолжался впереди по дороге к Розенталю. Продолжалась и стрельба по дороге между повозками, причем ясно можно было разобрать крики: «Куда?», «Стой!», «Вертай назад», «Ай, не руби!»… Тут же справа у дороги раздалось несколько орудийных выстрелов. Среди этого хаоса 3-я батарея двигалась дальше и, наконец, въехала в совершенно непонятную кашу. Снова крики: «Товарищи!..», потом свистки и стрельба. Кто-то стрелял, по-видимому из револьвера, прямо в лошадей орудий. Куда ехать дальше – стало совсем непонятно. Многие вначале предполагали, что эту панику устроили сами наши обозники и что в суматохе, темноте и пыли стреляли друг в друга, не разобравшись, в чем дело, но крики «Товарищи!..» разубедили всех мгновенно, и было ясно, что на нас налетели красные. Кто-то крикнул: «Где наши пулеметы?!» «Кавалерия!». Стрелять же в этой суматохе из пулеметов было совершенно невозможно, так как со всех сторон двигались в несколько рядов повозки. Батарея свернула влево, но и слева стреляли. Наконец, в полуверсте перед батареей раздался орудийный выстрел, и батарея двинулась в том направлении и вскоре подошла к орудию 5-й батареи, стоящему на позиции у дороги. Теперь с полной очевидностью было установлено, что на дивизию налетела конница красных. Она шла вслед за нами между колоннами 2-го и 1-го полков и вошла в Гринталь в тот момент, когда части стали размещаться по квартирам. Тогда и поднялся страшный кавардак. Красные налетели на штаб дивизии. Начальник дивизии удирал на автомобиле, который попал в яму и перевернулся. Автомобиль нашли красные и порубили шины, а также испортили мотор. Штаб дивизии и управление артиллерийской бригады выскочили из колонии на конях под пулеметным огнем. 1-я батарея, слыша выстрелы и летящие в ее сторону пули, встретила скакавших на них наших штабных, приняв их за красных, картечью. Несколько человек было ранено, и среди них – адъютант бригады, подполковник Пинчуков217, а начальник службы связи дивизии, капитан Семенов, убит.
Часть красных кавалеристов выскочила на дорогу у Андребурга в тот момент, когда 3-я батарея только сворачивала на нее, и налетела на обозы, начав их заворачивать (крики «Стой, заворачивай назад!» исходили от красных), рубить обозников и пехотинцев. Эти крики наши понимали как голоса своих и кричали «Стой!», в то время как другие в ответ кричали: «Куда стой?! Нас рубят!» Все это происходило в 20 шагах правее батареи на дороге, но из-за темноты, шума и пыли никто не мог знать и представить, что рядом разыгрывается подобная история. Тут же, недалеко от дороги, красные наскочили на 5-ю батарею, окружили ее и начали рубить прислугу. Одно орудие выскочило и удрало, а три остались на месте. Захватив орудия, красные посадили соскочивших было ездовых, а на один из передних уносов сел красный кавалерист, повернув орудия в обратную сторону, двинулся с ними в колонию. Разведчик 3-й батареи, младший фейерверкер Ермолов, случайно оказавшийся вблизи, зарубив сопровождавшего орудия 5-й батареи красного кавалериста, помог ездовым вывезти орудия на голос командира 3-го полка генерала Манштейна. За этот подвиг фейерверкер Ермолов был представлен к награде. Вообще же в начале этого налета люди просто не имели представления о том, что вокруг них происходит. Такое положение продолжалось не долго. Как только частям удалось выбраться из улиц колонии на простор, пехота была приведена в порядок и красная конница, встретив организованное сопротивление, принуждена была ускакать. Обе колонии были снова заняты дроздовцами. В результате этого налета в дивизии было зарублено 4 и ранено 96 человек, главным образом холодным оружием, причем больший процент пострадавших приходился на чинов хозяйственных частей и обоза 1-го разряда.
А вся эта ночная история получилась потому, что не было настоящего охранения и красные ворвались в колонии без выстрела. Слишком много было самоуверенности. Еще продолжали по-прежнему считать красных бандой, в то время когда они уже представляли хорошо организованное войско. Если одним полком и удавалось бить 4–5 полков красных, то из этого не следовало бы заключать, что с красными можно совсем не считаться.
15 августа 2-й Дроздовский полк занял старые позиции, а 3-й пошел в Эристовку на помощь марковцам. Донцы вновь наступали и занимали Гохгейм. В Гейдельберге довольно скоро появились красные, но вели себя пассивно. Около 17 часов 2-й Дроздовский полк выдвинулся вперед с целью обеспечить правый фланг 3-го полка, заняв гребень перед Эристовкой. В течение дня на участке Дроздовской дивизии ничего особенного не произошло. Около 20 часов 2-му полку было приказано отойти в Андребург. В час ночи полк начал отход на Фридрихсфельд, так как стало известно, что красные прорвались и заняли Бурчак, Белозерку и Орлянск, заставив отступить марковцев. Не успел 2-й полк отойти три версты от Андребурга, как на левой окраине Гринталя поднялась стрельба. Повадились теперь красные ходить и бродить по ночам. В это время в Гринтале было еще прикрытие от 1-го Дроздовского полка, которое встретило красных пулеметными очередями. Стрельба вскоре прекратилась, и вновь наступила тишина. Днем 19 августа 1-й и 3-й Дроздовские полки ушли из Фридрихсфельда, чтобы занять фронт по линии Михайловка – Пришиб. 2-й полк оставался в Фридрихсфельде. День прошел спокойно.
На Каховском направлении красная конница стала спешно отходить в сторону Каховки. На Северном участке в это время, 17 августа, красными был занят Розенталь, и ночью они вошли в Ново-Монталь. Донцы выбили красных из Белозерки, а марковцами был занят Орлянск. Группой в районе Михайловки командовал генерал Туркул. Там был и 1-й Дроздовский полк. Когда перед расположением 1-го Дроздовского полка появились первые цепи красных, генерал Туркул приказал одному батальону 1-го полка выдвинуться левее вперед, к кирпичному заводу, и когда красные подойдут ближе, атаковать их во фланг и тыл. Остальные батальоны и танковый отряд заняли боевую позицию на северной окраине села Михайловка. Красные наступали против 3-го батальона 1-го Дроздовского полка, которым командовал полковник Бикс. Они подошли местами на триста шагов к двум гаубицам 7-й Дроздовской батареи, снаряды которой рвались в самой их гуще. Перед Михайловкой версты на три раскинулась целина, ровная и гладкая, как паркет. Цепи красных шли быстро и стройно. Их легкий шаг всем показался давно знакомым. Дроздовцы молча ожидали их приближение и только на близкой дистанции открыли сильный огонь. Тогда цепи заметались. Многих снесло, а остальные залегли. Среди цепей, верхом на хорошем коне, выблескивавшем буланой шерстью, скакал всадник. Он вырвался вперед и поднял залегших, которые побежали за ним с криком «Ура!». Разрывом гаубичного снаряда его сбило с коня. В это самое время с фланга и тыла, от кирпичного завода, стремительно бросился в атаку на красных батальон дроздовцев, а в лоб красных ударили танки и остальные батальоны 1-го Дроздовского полка. Красных разметали.
После боя выяснилось, что на дроздовцев в этот день наступали курсанты, остатки бригады, разбитой 1-м полком под Ореховом, и
2 полка 7-й бригады 3-й советской стрелковой дивизии. Этот бой был последней «лебединой песней» курсантов. Всадник, сбитый разрывом снаряда, оказался командиром бригады курсантов – бывшим гвардейским офицером. Разведчик 7-й гаубичной батареи нашел его визитную карточку: «Отставной штабс-капитан Около-Кулак». В его полевой сумке нашли приказ, согласно которому на нашем участке красные не смели сильно нажимать до тех пор, пока Каховская советская группа войск полностью не отрежет пути отступления частям Русской Армии в Крым, и только после этого красные должны были стремительно нас атаковать, чтобы полностью уничтожить. Красные понесли весьма большие потери, и очень многие из уцелевших попали в плен. Особенно не повезло курсантам. Их не только разбили, но и многих захватили в плен, а участь их в плену довольно печальная – расстрел.
18 августа на участке 2-го Дроздовского полка весь день было спокойно. Слева даже не было слышно нигде выстрела. Около 18 часов 3-й батарее было приказано занять позицию и огнем поддержать наступление донцов на Ново-Монталь.
День 19 августа на участке дроздовцев, в районе Фридрихсфельда, прошел спокойно. Красные не наступали, но 1-й полк на своем участке коротким ударом немного потрепал красных, взяв 300 пленных и захватив 6 пулеметов. Ночью в районе Ново-Монталя, Куркулака и Старо-Монталя шел приличный бой, и красные выбили донцов из Ново-Монталя и Куркулака. На Каховском направлении группа генерала Скоблина перерезала дорогу на Любимовку. Красные бросились к переправам. 20 и 21 августа на участке Дроздовской дивизии было спокойно. Над расположением дивизии пролетал в эти дни советский аэроплан «Илья Муромец», сбросивший в районе станции Пришиб много бомб. Каждый раз по «Илье Муромцу» открывался сильный ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь. Стреляло поставленное на противоаэропланную установку орудие 4-й батареи. Этот обстрел был безрезультатен. Донцы же на своем участке сбили ружейным огнем аэроплан красных, который снизился в 10–15 верстах от Федоровки, но летчику и наблюдателю удалось скрыться. На Каховском направлении большевики пробивались к переправам. 21 августа там шел упорный бой с отходящими красными. Части 2-го корпуса и наша конница подошли к Каховке на 12 верст, а корниловцы были в 2–3 верстах от Любимовки. Район переправ был забит бесчисленными обозами отступавших красных, которые все время подвергались бомбардировке нашими аэропланами.
В состав Дроздовской дивизии вернулся 21 августа 2-й Дроздовский конный полк, но в пешем строю, прибывший из Польши и бывший некоторое время при Марковской дивизии, имея в строю 600 штыков. Чины этого полка сильно ругали поляков, которые очень плохо к ним относились во время их пребывания в Польше, куда они попали при отступлении Добровольческой армии. В тот же день в состав дивизии прибыла 42-линейная пушка и была придана 1-му полку для борьбы с бронепоездами красных.
Дни 22 и 23 августа прошли на участке Дроздовской дивизии спокойно. На Каховском участке фронта, после неудачной попытки овладеть переправами, наши части отошли немного назад и перешли к активной обороне. Наши части, после упорного боя, заняли Корсунский монастырь и продвигались на Алешки и Голую Пристань. Красные сильно укрепили предмостный плацдарм, а на противоположном берегу Днепра сосредоточили в большом количестве тяжелую артиллерию и тем самым создали постоянную угрозу всему фронту Русской Армии в Северной Таврии. Закончилась эвакуация наших десантных войск с Кубани. После возвращения десантных войск с Кубани 2-й Конно-артиллерийский дивизион был придан 1-й Кубанской казачьей дивизии генерала Бабиева, в составе 1-й и 5-й конных батарей, а 3-й Конно-артиллерийский дивизион, в составе Конно-горной и 7-й конных батарей, под командой полковника Колзакова218, вошел в состав Конного корпуса генерала Барбовича.
24 и 25 августа ради разведки, в пешем строю, ходил в экспедицию в Розенталь 2-й Дроздовский конный полк. Донцы, чтобы предупредить наступление красных, сами перешли 24 августа в короткое наступление в районе Скелетоватая – Очеретоватая и захватили в плен бригаду 46-й советской дивизии (371-й, 372-й и 373-й пехотные полки) со всеми штабами, обозами, канцеляриями и пулеметами. Командир советской бригады, оказавший сопротивление, был убит.
26 августа Дроздовская дивизия и донцы провели короткое наступление. 1-й Дроздовский полк побывал в Андребурге, 2-й Дроздовский стрелковый полк побывал в Розентале и Ново-Монтале, а 3-й Дроздовский полк произвел демонстрацию впереди Пришиба. В этом наступлении было захвачено около 100 пленных, и к вечеру все части вернулись назад, потеряв 15 человек ранеными, в их числе был командир 1-го артиллерийского дивизиона Дроздовской бригады, полковник Протасевич. Особенно упорно сопротивлялись пулеметные тачанки красных, оставаясь на позиции и после отхода пехотных цепей. Колонию Ново-Монталь занимали части 46-й советской пехотной дивизии, сменившие 25 августа западносибирских стрелков, отведенных в тыл на переформирование ввиду их неустойчивости. Жители всех колоний, где побывали в этот день дроздовцы, жаловались на красных, и всех своих молодых женщин и девушек отправили в наш тыл, боясь насилования их красными. Донцы в этот день побывали в Куркулаке и Сладкой Балке, подходили к Блюменталю, но к вечеру также вернулись в исходное положение, захватив около 700 пленных, 6 орудий, 2 зарядных ящика и пулеметы. На Каховском участке фронта в течение дня – артиллерийская и ружейная перестрелка.
Сформированный в районе Симферополя партизанский отряд атамана Володина (из повстанческой организации имени батьки Махно), отправленный в тыл красных, переправившись через Днепр, захватил город Никополь, взяв там пленных и приличную военную добычу, и в том числе бронепоезд красных. Теперь партизаны типа Махно работают на нашей стороне, получая от командования денежную помощь, оружие и остальное снаряжение.
На участке всего 1-го армейского корпуса до 1 сентября ничего не произошло. Было замечено, что красные около занятых колоний усиленно рыли окопы и ставили проволочные заграждения. Налетевшие на красных разведчики Дроздовской дивизии захватили несколько подвод с проволокой и кольями. Наступившая тишина на участке Дроздовской дивизии позволила оттянуть в резерв, в колонию Карлсруэ, 3-ю Дроздовскую батарею, где она и отпраздновала свой батарейный праздник. Донская конница лихим налетом захватила город Ногайск и в нем – пленных, пулемет и 20 тачанок. На Каховском направлении наши части отошли в район Дмитриевки и стали там рыть окопы. В Розенталь и в Ново-Монталь, которые никем не были заняты, ходила разведка от Дроздовской дивизии.