352Разведки, летние наступления и Кубанский десант Русской Армии генерала Врангеля353
Положение Добровольческой армии в Крыму в начале 1920 года
В начале года положение на фронте Добровольческой армии генерала Деникина становилось очень тяжелым. Войска отступали на Новороссийский плацдарм. Средства для эвакуации через Новороссийский порт подготовлены не были. Результатом этого явилась гибель целых войсковых соединений. Сама эвакуация происходила без всякого плана в трагических и кошмарных условиях.
П. Гюльцгоф354 в своем дневнике описывает февральско-мартовский отход по Кубани: «…По нашей же дороге отступало три кавалерийских корпуса, поэтому мы шли рядом по 5–6 повозок в ряд, и когда начались переправы или гати через многочисленные мелкие речушки, то вся колонна останавливалась и ждала своей очереди. Днем и ночью, не имея ни минуты отдыха (за три недели прошли 470 верст), по пояс в грязи, тащились мы среди поломанных и застрявших в грязи повозок и пушек с лошадьми. Двигались мы на юго-запад, не зная даже конечного пункта нашего драпа… Благодаря потере связи с дивизией мы случайно прошли слишком далеко (в Тимашевскую), и впоследствии пришлось возвращаться обратно к Батуринской, чтобы потом отступать опять. На переправах в Ново-Корсуньской, Дядьковской и Медведовской мы днем задерживали противника, а ночью опять холод, грязь, уставшие люди и лошади, и переходы по 15–20 верст. Затем часть из нас была послана для защиты переправ через Кубань от зеленых… Только благодаря марковским саперам, в два дня наведшим понтонный мост, наша дивизия смогла переправиться. В Троицкой выяснилось, что мы отступаем на Новороссийск, чтобы грузиться на пароходы. 6 марта на станции Крымская к нам присоединились офицеры бывшей 4-й, 7-й и 17-й запасной батарей, многие с лошадьми, пополнившими ту убыль, которая произошла вследствие массового дезертирства. Безуспешно дав большевикам бой у станции Раевская, наша дивизия отошла к самому Новороссийску. Пришлось бросить пушки, лошадей и даже седла… Без воды, без еды, усталые и с разбитыми нервами мы на «Аю-Даге» поплыли в Крым».
Половина отступающей армии стала отходить по Черноморскому побережью к Таупсе. Положение их было катастрофическим. Большинство их старших начальников оказалось в Крыму. Между Туапсе и Сочи сосредоточилось до 60 000 казаков с присоединившимися к ним беженцами. Части утратили всякую боеспособность и бросили не только орудия, но и часть винтовок. Последний кубанский атаман генерал Букретов требовал переговоров с большевиками о сдаче и, не дождавшись приведения в исполнение этого решения, выехал в Крым.
Почти все добровольческие части прибыли в Крым деморализованными, без обозов, пулеметов и артиллерии. Некоторые части вышли из повиновения начальников. Конница была без лошадей. Флот не имел ни угля, ни масла, машины не имели горючего.
Ко времени назначения генерала Врангеля Главнокомандующим Добровольческой армией Вооруженных сил Юга России (22 марта (4 апреля) 1920 года) на Крымском фронте было сравнительно благополучно. Части генерала Слащева, несмотря на свою малочисленность, успешно сдерживали красных войти в Крым.
Когда многим начальникам стало известно об английском ультиматуме о прекращении борьбы с красными (18–22 марта 1920 года), некоторые из них не представляли себе, как выйти из создавшегося положения. Лишенные почти всей материальной части, со сниженной моралью, переброшенные части не представляли какой бы то ни было серьезной силы. Эвакуация была невозможна за полным отсутствием топлива для судов, да и район эвакуации совершенно не был ясен.
Раз англичане отказывались от дальнейших поставок, то на снабжение войск материальной частью рассчитывать не приходилось. Никто не представлял себе, что может предпринять новое Главное командование. На это пессимистическое настроение дал ответ генерал Врангель. Он указал, что не может армии обещать победы, но что он не склонит знамени перед врагом и что если им суждено погибнуть, то он сохранит честь Русского Имени.
Об этом периоде П. Гюльцгоф упоминает в своем дневнике: «В высших сферах происходили большие события. Деникин уехал, его место занял Врангель. Везде почувствовалась его твердая рука. Исчезли грабежи и насилия. Банды оборванных приняли вид строевых частей, и, главное, у всех появилась надежда на близкое наступление. Батарея тоже преобразилась. Начались занятия, учение и прочее».
Десант в Кирилловку
Первая разведывательная операция для выхода из Крыма началась 31 марта 1920 года. 2 апреля (ст. ст.) на правом фланге Крымского фронта в тыл Красной армии у деревни Кирилловки, северо-западный берег Азовского моря, был высажен отряд в 450 штыков при одном орудии, который состоял из первого Алексеевского и Салгирского полков и сотни юнкеров Корниловского военного училища. Кирилловка и Горелое были сразу заняты десантом. Задача десанта была – дойти до Акимовки, разрушить железную дорогу между Мелитополем и Ново-Алексеевской и через Геническ вернуться в Крым. Сводно-стрелковый полк, защищавший Арабатскую стрелку, должен был взять Геническ.
Спешно подвезенные красные части – два конных полка, 3 латышских, 1 китайский, два полка, стоявшие в Геническе, несколько бронепоездов, батарей и 40 пулеметов – не дали горсти добровольцев выйти из прибрежной полосы. Теснимый со всех сторон многочисленным врагом, десять на одного, десант после кровопролитного боя вошел в город Геническ. Два малочисленных батальона Своднострелкового полка сбили красные пулеметы, перешли мост и вошли в Геническ с юга.
Ввиду своей малочисленности, десант мог выяснить только обстановку и, потеряв 80 человек, отошел в Крым. Но, захватив Геническ, десант дал возможность генералу Ангуладзе через Чонгарскую переправу овладеть станциями Сиваш и Чонгар.
Десант в Хорлы
Трудным и опасным был десант в глубокий тыл красных Дроздовской дивизии, под командованием генерала Витковского, в небольшой приморский поселок Хорлы, находящийся в мелководном заливе Черного моря, в 40 верстах к западу от Перекопа.
31 марта, в день начала десанта, красные повели наступление на перекопские позиции. Противник был разбит, и части Русской Армии, охранявшие перешеек, овладели Перекопским (Татарским) валом. 1 апреля красные были усилены новой 3-й стрелковой дивизией, но вновь были отбиты белыми, усиленными Марковской дивизией.
2 апреля десант высадился с боем в порту Хорлы, выбил красных из порта и занял поселок. Ночью на 3 апреля красные внезапно атаковали охранение десанта и стали двигаться к порту, но в то же утро дроздовцы разбили колонну красной конницы, взяв в плен 4 орудия с упряжкой, снарядами и частью прислуги, 12 пулеметов и около 100 пленных. В этот же день дроздовцы взяли деревню Адамань, но были окружены с трех сторон красной конницей – с четвертой стороны было море…
День показал, что противник сосредоточивает значительные силы, оттянув часть таковых из Перекопского района. Пройдя с боями более 60 верст по красным тылам, дроздовцы разгромили весь налаженный тыл красных, готовившихся к атаке Перекопа… Разгромив отборные красные части и пробившись к Перекопу через деревню Преображенку, дроздовцы и сами понесли тяжелые потери – 575 раненых и убитых. Все раненые, как пишет А. Долгополов в «Вестнике Первопоходника», были вынесены, многие на руках. Все планы красного командования относительно атаки перекопских позиций были парализованы.
Эти две первые разведывательные десантные операции были закончены 4 апреля. Армия заняла назначенное исходное положение, и генерал Юзефович приступил к постройке заранее намеченных укреплений и окончанию железнодорожной ветки от Джанкоя на Юшунь.
Майское наступление
20 мая генерал Врангель отдал приказ о наступлении. Большевики всеми своими силами должны были начать наступление на Крым в начале июня. 24 мая, за день до выхода Русской Армии за Перекоп, 2-й Крымский корпус генерала Слащева успешно высадился в районе между селами Кирилловка и Степановка, на берегу Азовского моря. 25 мая вся Русская Армия перешла в наступление. На правом фланге корпуса генерала Слащева и генерала Писарева одновременно атаковали красных, находившихся впереди Чонгарского прохода. Большевики были отброшены на север, к селу Рождественскому. Захвачено несколько орудий и сотни пленных. После упорных боев корпус генерала Слащева продвинулся к железной дороге, к югу от Мелитополя.
В это время корпус генерала Кутепова атаковал красных, сильно укрепившихся впереди Перекопа. В двухдневных боях было захвачено 15 орудий, несколько броневиков и сотни пленных. В этом районе 2-я конная дивизия преследовала красных, отходивших на Владимировку. В ней они не удержались и были выбиты дроздовцами. Большевики бежали во все стороны. Здесь было захвачено до 1500 пленных, 5 орудий и броневики. Несмотря на такое поражение, красная конница в ночь на 27 мая атаковала селения Отрада и Ново-Михайловка, захватив в них весь штаб 2-й конной дивизии генерала Ревишина.
27 мая генерал Слащев был уже у Мелитополя. Генерал Кутепов вышел на высоту Чаплинки. Им были захвачены батарея, пленные и подготовленные к употреблению удушливые газы. 28 мая Слащев овладел станцией Мелитополь и укрепился в городе. В это время большевики получили новые подкрепления. Их 15-я дивизия, шедшая с Дона на Польский фронт, была повернута на поддержку Крымского фронта и подошла 28 мая в район Черной Долины в составе 4500 штыков и 1000 шашек. Вечером того же дня красные части, вместе с прибывшим подкреплением, атаковали корпус Кутепова, но все их атаки были отбиты.
Одновременный выход из Крыма 1-го корпуса генерала Кутепова, действия Крымского корпуса генерала Слащева в красном тылу привели к полному разгрому 13-й советской армии. В плен попало 10 000 красноармейцев, десятки орудий, сотни пулеметов, 2 бронепоезда, все склады снаряжения и снабжения 13-й армии. Остатки армии бежали за Днепр. Северная Таврия, богатая зерном, людьми и конями, была освобождена. 29 мая генерал Кутепов оттеснил красных на север, а 30 мая овладел линией Днепра от устья до Каховки.
За время майского наступления потери у Русской Армии были очень большие, был потерян штаб Конной дивизии, батарея и сотни раненых и убитых. Во вновь же занятых областях была назначена мобилизация людей и лошадей.
В это время в 13-ю советскую армию вошла 40-я стрелковая дивизия. Состав армии доходил до 8 стрелковых и одной кавалерийской дивизий. Главные силы армии были сосредоточены в районе станции Пологи, откуда красные собирались перейти в наступление.
Июньские бои и разгром корпуса Жлобы
10 июня генерал Врангель посетил части, расположенные в районе Большого Токмака. Одновременно на Крымский фронт прибыл Сводный конный корпус Жлобы, который высаживался в Волновахе, Розовке и Цареконстантиновке. 15 июня шесть конных полков красных повели наступление от Поповки на Верхний Токмак. Сильные атаки шли против корпуса генерала Слащева, который удерживал свои позиции.
Видя значительное усиление красных, действовавших против правого фланга, начальник штаба Русской Армии генерал Шатилов приказал Корниловской дивизии срочно на тачанках перейти в район селения Орехова, а Дроздовской дивизии усилить донцов в районе Гальбштадта.
Это приказание генерала Шатилова было основано на хорошо выполняемом маневрировании частей Русской Армии, позволяющем действовать по внутренним операционным линиям. К этому времени на правофланговом участке фронта у генерала Слащева было только около 10 000 штыков и шашек, а у Жлобы – 12 000 шашек и 25 000 штыков.
С 17 по 19 июня конница Жлобы продолжала теснить донцов. Генерал Слащев продолжал сдерживать сильные атаки красных, а 17 июля он перешел в контратаку и разбил находившегося против него противника. На усиление донцов генерал Слащев выслал дроздовцев.
19 июня вечером генерал Врангель дал приказ о наступлении, которое было рассчитано на полное окружение корпуса Жлобы. Уже к полудню 20 июня противник был разбит наголову и окружен. В этой операции главный удар был нанесен Жлобе Корниловской дивизией, которая генералом Шатиловым была подтянута с Днепровского фронта. Чтобы завершить операцию по всему фронту, генерал Врангель приказал генералу Абрамову разбить большевиков у Бердянска, а генералу Кутепову, совместно с частями генерала Слащева, атаковать Ореховскую и Александровскую группу красных. Это наступление было выполнено с полным успехом, и 23 июня противник стал отходить по всему фронту. Тут было захвачено вновь 3000 пленных и большие трофеи. План красного командования – очистить Северную Таврию от Русской Армии – потерпел полную неудачу.
Июльское наступление
В начале июля генерал Кутепов должен был сосредоточить 1-й и 2-й корпуса у села Большой Токмак. 10 июля он должен атаковать противника, стараясь прижать его к Днепру. 12 июля все части выступили из района Большого Токмака. 15 июля генерал Абрамов, действовавший восточнее Большого Токмака, наголову разбил дивизию красных у села Юльевка, захватив 7 орудий, много пулеметов и до 1000 пленных. 16 июля красные перешли в наступление. Корниловцы вынуждены были отойти. В то же время красные атаковали марковцев и дроздовцев и заняли течение реки Конской. 17 июля генерал Абрамов снова перешел в наступление и разбил совершенно красных у села Черниговка. Он захватил 3 орудия, 4 бронепоезда, много пленных и пулеметов. Левее от него корниловцы продвинулись вперед и захватили Новомихайловку и Сладкую Балку. Марковцы своими дивизиями атаковали красных у Васиновки и Жеребца. Дроздовцы наступали севернее Орехова. Кавалерийская дивизия Барбовича, вошедшая в группу Бабиева, атаковала 2 конные дивизии красных у села Малая Токмачка и при содействии дроздовцев рассеяла совершенно противника, захватив большую часть его артиллерии. Ночью на 19 июля Барбович, усиленный Кубанской дивизией, атаковал конницу красных, находившихся в селе Васиновка, рассеял ее, захватив гаубичную батарею, пулеметы, броневики и обозы.
После атак 19 июля красные стали отходить почти по всему фронту. Конница Бабиева овладела Александровском, конница Барбовича заняла Григорьевку. За время июльских боев было захвачено 30 орудий, 150 пулеметов, несколько бронепоездов и много пленных. Получив большое количество конного состава как путем реквизиций, так и захватывая его у красных, генерал Врангель восстановил почти всю конницу своей армии, которая сыграла решающую роль в июльских боях.
Именно в это время Русская Армия генерала Врангеля была оставлена всеми союзниками, а ее успехи создали паническое настроение у советского правительства. Это видно и по ответной ноте Керзону на предложение о перемирии. Несмотря на крупные успехи на Польском фронте, советское правительство готово было пойти на перемирие, причем гарантировало Польше более выгодную границу, чем та, которая намечалась самим Керзоном, но в отношении Русской Армии генерала Врангеля Ленин требовал полной ее капитуляции.
Подготовка к Кубанскому десанту
Если обладание Северной Таврией как единственным источником хлебного экспорта было одним из императивов военной и политической стратегии врангельского правительства, то таким же императивом было перенесение и военных действий в казачьи области, так как они были единственными источниками пополнения армии. Для этого было необходимо разрешить казачий вопрос – заключить соглашение с казаками.
Помощник Главнокомандующего по гражданской части, А. В. Кривошеин, не предавался иллюзиям, но считал, что борьба должна продолжаться ради чести Белого движения. Он допускал, что счастье может наступить, если удастся «отсидеться», получая поддержку союзников и используя меняющиеся перипетии польско-советской войны. Все зависело от дальнейших успехов Крымской армии. Тогда будет и поддержка иностранцев, будут и деньги на необходимое снаряжение.
Генерал Врангель всегда и во всем советовался с генералом Шатиловым об операциях армии. Он намечал высадить кубанцев, терцев и горцев на Кубань, где рассчитывал, не без основания, на поддержку казаков. Расширив затем занимаемый район, он хотел перебросить туда все казачьи полки и часть пехоты, оставив на Крымском фронте только генерала Кутепова с его частями. Генерал Шатилов возражал против такого решения и считал, что одни кубанцы не будут в состоянии из-за их малочисленности и за отсутствием достаточного конного состава захватить широкий район и обеспечить высадку второй группы войск. Для погрузки же сразу кубанцев и донцов, да еще с добавкой части пехоты, не было достаточного тоннажа.
Как показали летние операции, сила армии заключалась в умелом маневрировании, а с высадкой на Кубани образовывалось два фронта, согласованность действий которых отпадала. Генерал Врангель же настаивал, что только переброска центра тяжести боевых операций в казачьи земли, где вновь поднимутся казаки, уже отрезвленные большевистскими зверствами, даст Русской Армии возможность приступить и к широким действиям, которые одни могут обещать армии конечный успех. В принципе генерал Шатилов соглашался с такой постановкой вопроса, но считал, что для этого более чем недостаточно сил.
Но в это же время в борьбе белых и красных было колоссальное неравенство сил и средств. Редели беспрерывно ряды белых. Полки таяли с быстротой, не находившейся ни в какой пропорции с притоком мобилизованных внутри Крыма и в Северной Таврии. Лучшие офицеры-добровольцы выбывали из строя, а заменить их было некем. Изнашивалось оружие, иссякали огнеприпасы, пришли в негодность технические средства, а без них армия бессильна. Хватит ли у нее сил дождаться помощи союзников и не потребуют ли они за нее слишком дорогую плату? Но выбора нет, армия должна бороться.
В отношении Кубанской операции генерал Шатилов не был так оптимистичен, как это описывает в своих воспоминаниях генерал Врангель. Генерал Шатилов не был вовсе уверен в успехе Кубанского десанта, но при сложившихся условиях ничего другого не оставалось, как продолжать борьбу. Признание крымского правительства генерала Врангеля Францией было лишь крупным политическим фактом. Но о доставке в Крым русского снаряжения из Румынии и русского артиллерийского из Франции еще ничего не было известно.
22 июля в Севастополе состоялось подписание соглашения с атаманами. Главная сущность этого договора заключалась в том, что государственным образованиям Дону, Кубани, Тереку и Астрахани обеспечивалась полная независимость в их внутреннем устройстве и управлении. При освобождении этих территорий соглашение должно быть внесено на утверждение кругов и рады. Вместе с тем Врангелем было указано о необходимости для пополнения армии назначить новую мобилизацию двух возрастов. Приказ о новой мобилизации был объявлен 27 июля. Призывались военнообязанные досрочных призывов 1921-го и 1922 годов.
Еще в конце июня было выслано несколько партизанских отрядов, которые, направляясь для действия по тылам красных, должны были опираться на сочувствующие белым элементы населения. Больше всего надежд, конечно, было на отряды, которые должны были действовать в казачьих областях. Один из таких отрядов, под начальством полковника Назарова, высаженный у Таганрога, пополнившись восставшими казаками, довольно долго действовал в районе Новочеркасска и Ростова. Другие же отряды скоро вернулись обратно.
Действия полковника Назарова утвердили уверенность Врангеля, что при высадке на Кубани Русская Армия встретит полное сочувствие населения и что ряды армии быстро пополнятся и дадут возможность основать новую базу для дальнейших операций. Договор с атаманами обеспечивал согласованность действий с казачьими образованиями, а надежды на Францию, казалось, давали возможность рассчитывать на помощь недостающей армии военной техники. Уже во время последних июльских боев авиация Крымской армии почти бездействовала.
План Кубанской операции в штабе армии разрабатывался несколько недель. В десантную группу намечались: 1-я конная Кубанская дивизия генерала Бабиева, 2-я пешая Кубанская дивизия генерала Шиффнер-Маркевича, Сводная пехотная дивизия генерала Казановича. Всего около 4500 штыков и шашек, 130 пулеметов, 12 орудий, 6 броневиков и несколько аэропланов. В группу особого назначения входил отряд генерала Черепова в составе Корниловского военного училища и Черкесского дивизиона, он был предназначен для демонстративных целей.
По донесениям разведчиков, казаки всюду враждебно относились к советской власти. Принимая во внимание крупные отряды повстанцев, численность десанта лишь немногим уступала противнику. Означенные сведения давали основание рассчитывать, что при условии соблюдения должной скрытности и быстроты высадку удастся произвести почти беспрепятственно. В дальнейшем, двигаясь по родным местам среди сочувствующего населения и присоединяя к себе многочисленные повстанческие отряды, десанту удастся захватить самое сердце Кубани – Екатеринодар – и прежде, нежели красное командование успеет собрать значительные силы, очистить от красных северную часть Кубанской области.
По занятии Кубани Врангель намечал оттянуть войска к Перекопу, перебросить на Тамань весь Донской корпус и, обеспечив прочную базу на Кубани, приступить к очищению Донской области.
Вернувшийся из-под Анапы генерал Лебедев, командированный для связи с восставшими на Черноморском побережье казаками, сообщил, что он связался с повстанцами, которые успешно нападали на красных по линии железной дороги Екатеринодар – Новороссийск. По данным генерала Лебедева, повстанческое движение на Кубани вовсе не захватило все казачье население, как о том сообщали другие разведчики. За отрядом генерала Фостикова признавалась известная сила, но вовсе не такая, которая могла бы сыграть существенную роль при малочисленном десанте.
В штабе генерала Врангеля складывалось мнение, что при высадке можно рассчитывать на тех казаков, которые примкнут к десанту в районе его действий. Сообщение генерала Лебедева оправдалось во время действий десантного отряда. Когда генерал Врангель 11 августа посетил станицу Таманскую, она была почти пустой. Немногие оставшиеся казаки были совершенно запуганы, не веря в успех, и ожидали ежечасно возвращения красных. Все молодые казаки были мобилизованы в Красную армию при ее отступлении.
Возникал вопрос о командовании. Во главе десантной группы можно было назначить только кубанца, а среди них выбор генерала Улагая напрашивался сам собой. Это был исключительно доблестный начальник, с редким умением управлять конными атаками, сам находясь среди атакующих частей. Но у него не было опыта в руководстве самостоятельными операциями. Поэтому ему начальником штаба был предложен генерал Драценко, с назначением которого генерал Улагай охотно согласился. Генерал Улагай пользовался среди казаков широким обаянием. Улагай один мог с успехом «объявить сполох», поднять казачество и повести его за собой. За ним должны были, казалось, пойти все. Он во главе казачьей конницы мог творить чудеса. Но Врангель знал и его отрицательные свойства – отсутствие способности к организации и свойство легко переходить от большого подъема духа к унынию. Но заменить его было некем.
О районе высадки десанта никто не был осведомлен, кроме генерала Врангеля, начальника штаба армии генерала Шатилова и генерала Улагая. Штаб армии подготовлял план операции до момента высадки, а разработка проекта первоначальных действий была поручена генералу Улагаю и его начальнику штаба генералу Драценко.
К большому удивлению, о намеченном десанте скоро стало известно повсюду. Генерал Врангель посчитал необходимым секретно поделиться намечаемой операцией с Донским и Кубанским атаманами. Они поделились со своими председателями, а последние – с членами круга и рады. Это привело к тому, что много кубанских беженцев устремилось в Феодосию, где должна была состояться посадка на суда. Генерал Улагай не препятствовал их посадке.
Кубанские казаки отправлялись в десант со всем скарбом, в некоторых случаях даже с семьями, уверенные, что отправляются «по домам». С ними на судах находились члены рады, краевого правительства, атаман и видные кубанские общественные деятели. Самые элементарные требования, касающиеся охранения военной тайны, были забыты. Доходило до того, что офицерам и солдатам – уроженцам Кубани – была предоставлена возможность открыто переводиться в части, предназначавшиеся для десанта.
Подготовка десанта на Кубань была известна многим не только в Крыму, но и в Северной Таврии. Вольноопределяющийся 3-го конноартиллерийского дивизиона 1-й Кубанской дивизии, под командованием генерала Бабиева, П.В. Гюльцгоф в своем дневнике записал: «После удачных июльских боев наша дивизия отошла в резерв в район станции Пришиб. Там скоро нам стало известно, что мы едем на Кубань в десант… 26 июля утром мы погрузились в эшелоны, а 27 днем были уже близ Феодосии. В такой быстрой переброске войск и в быстроте железной дороги видна была рука Врангеля. 29 состоялась наша погрузка на суда… На следующий день в 9 часов утра 22 транспорта и 8 боевых судов отплыли из Феодосии».
Только в пути командующий флотилией узнал о районе высадки, которая состоялась у станицы Приморско-Ахтарской. С этим же отрядом на военном транспорте «Сарыч» плыл и батальон Киевского Константиновского военного училища, в составе двух генералов, 5 штаб- и 20 обер-офицеров, 2 врачей, 377 юнкеров и 44 солдат.
А. Балковский в своих воспоминаниях о Кубанском десанте (Военный Сборник. Париж, 1965. № 8) пишет, что в Керчи потребовалось полтора месяца для организации внезапного нападения на Кубань. В течение этого времени «об этой «секретной» операции с неожиданной высадкой все воробьи в Керчи чирикали». Большевики обо всем этом узнали и участили свои авиационные налеты. Им удалось вывести из строя пароход «Павел». В конце июля в район Керчи прибыли части астраханских и терских казаков для участия в десанте. В конце июля прибыли генералы Казанович, Бориско и Колоссовский. 25 июля начальник сводной дивизии из Алексеевского полка генерал Казанович произвел смотр дивизиону. «Солдаты и офицеры были одеты в белые рубашки, переделанные из английских нижних рубах, так как интендантство не выдало летнего обмундирования, хотя его было в изобилии». Прибавим к этому, что некоторые полки поехали в десант в фуражках с белыми тульями.
«Из Керчи, – продолжает А. Балковский, – двинулись поздно ночью 30 июля. Утром 31-го в Азовском море в трех колоннах двигалось 27 пароходов. В полдень эскадра в открытом море стала на якорь. Солнце печет немилосердно. Разрешили купаться. Эскадру объехал на миноносце адмирал Машуков, командующий флотом. Поздно вечером двинулись дальше. Только здесь нам сообщили, что десант будет сделан в станице Приморско-Ахтарской.
Утром 1 августа в 15 верстах показался берег, идущие впереди боевые суда открыли огонь по берегу севернее станицы Приморско-Ахтарской. Около 12 часов дня авангард пошел к берегу на высадку, а артиллерийский огонь боевых судов усилился. Эскадру объехал на миноносце «Жаркий» генерал Улагай и объявил, что алексеевцы и кубанцы уже высадились и заняли станицу… Не доходя до пристани – деревянного на сваях мола, уходящего далеко в море, – пароходы стали на якорь, а у края пристани стало боевое судно «Урал».
1 августа около 9 часов вечера в оперативном отделении штаба получены первые известия об удачной высадке десанта на Кубани. Главные силы десанта, преодолев сопротивление противника, высадились в бухте Приморско-Ахтарской. Почти одновременно менее значительные отряды под командованием генералов Харламова и Черепова высадились первый на Таманском полуострове, второй – в районе Анапы.
Подготовка и высадка десанта
За один или два дня до отъезда десантных частей из Крыма на Кубань «в разведывательном отделении штаба генерала Врангеля были получены сведения, что большевики уже вполне приготовлены ко встрече этого десанта». Все это не соответствовало действительности. В Ейске дислоцировались только два батальона советской пехоты; в станице Должанской – одна рота, в станицах Ясенской и Приморско-Ахтарской – по две роты; на Тамани, по Азовскому побережью, – одна стрелковая 65-я бригада 22-й дивизии – в Темрюке и Джигинском. Непосредственное обеспечение Таманского полуострова было возложено на ту же 65-ю бригаду (1760 штыков, 62 пулемета, 8 легких и 4 тяжелых орудий). Но части этой стрелковой бригады располагались не на самом полуострове, а за пределами его, причем на пути их выдвижения на полуостров лежала значительная преграда в виде болотистой долины устья реки Кубани с переправами у Джигинского и несколько севернее.
Постоянные же наблюдательные посты охраняли только участок Ахтанизовская – Темрюк. Остальное же побережье полуострова, с уходом 65-й бригады против группы генерала Улагая, даже не наблюдалось.
На Черноморском побережье от станиц Благовещенская – Гастогаевская до города Анапы находилось две бригады (66-я 22-й дивизии и 26-я 9-й дивизии). Внутри Кубани, в станице Варениковской, стояла кавалерийская бригада 22-й дивизии, а в районе Роговская – Брюховецкая только 1-я кавалерийская дивизия.
О необходимости для армии генерала Врангеля Кубанской операции уже давно чувствовало военное командование большевиков. Его военный и морской комиссар Лейба Бронштейн (Троцкий), приставив револьвер к виску бывших офицеров Императорской армии, не успевших или не захотевших в свое время перейти в белые армии, заставил «военных специалистов» служить большевикам. Еще в середине июля на пленуме московского совета «большевистский фельдмаршал» Бронштейн говорил: «Врангель стремится сейчас перенести свой операционный базис на восточное побережье Черного и Азовского морей, то есть путем десанта ворваться в Донскую и Кубанскую области, подтянуть контрреволюционные элементы и создать из Крымского фронта Южный фронт с главным кавказским крылом… поднять Кубань, потянуть за ней Дон, Терек, завладеть Баку – значит, получить в свои руки и солдат, и хлеб, и нефть. Это посерьезнее Крыма…» Но о времени и месте высадки главных сил десанта не знали ни штаб Кавказского фронта (Ростов-на-Дону), ни командование IX армии (Екатеринодар).
Известно, что в ночь с 25 на 26 июля (ст. ст.) противник старался перейти со стороны Каховки в наступление, как бы срывая намеченную генералом Врангелем Кубанскую операцию. Атака красных потерпела неудачу и дала возможность безболезненно вывести с Крымского фронта для десанта новые части. На Кубани этот момент совпал с усилением недовольства казачества и крестьян Черноморского побережья, с проявлением исключительной активности бело-зеленых и повстанческих отрядов. На объявленную советскими властями мобилизацию в Сочинском округе никто не откликнулся, и население с оружием в руках ушло в горы (тифлисская газета «Борьба» от 17 июня 1920 года). В это время Мариупольская флотилия красных приходила на Кубань для обстрела мятежных станиц. Несколько позже она же с катером «Троцкий» обстреливала хутор Обрывский и станицу Ново-Николаевскую. Десантный отряд полковника Назарова успешно продвигался вперед на Дону. На Кубани активно действовали отряды повстанцев полковников Скакуна и Лебедева.
Особоуполномоченный ВЧК по Северному Кавказу Ландер в своем обращении к населению писал: «Все выступления бело-зеленых… будут нами подавлены с неумолимой жестокостью. Станицы и селения, которые укрывают белых и зеленых, будут уничтожены, все взрослое население – расстреляно, все имущество конфисковано… В случае массового выступления отдельных сел, станиц и городов – мы будем… применять к этим местам массовый террор: за каждого убитого советского деятеля поплатятся сотни жителей этих сел и станиц». Таким образом, положение на Крымском фронте, настроение населения на Кубани, Дону, Черноморском побережье, в Тамбовской губернии, в Поволжье и Сибири, не говоря уже о волнениях в рядах Красной армии и массового перехода красноармейцев в плен к полякам и на территорию Германии, благоприятствовало десантной операции и обещало полное осуществление новых планов генерала Врангеля.
Известно, что, боясь десанта, задачами для Кавказского фронта большевиков, которым в то время командовал бывший полковник В.М. Гиттис, были: обеспечение правого фланга со стороны Крыма и Грузии силами IX Кубанской армии и борьба с бело-зелеными и повстанческим движением в пределах занимаемой этой армией территории. Это заставляло красное командование держать в глубоком тылу достаточные резервы, на Польский же фронт отправлять «беспокойных» кубанских и донских казаков призывного возраста. Считая Тамань удобной базой для высадки десанта, как наиболее короткой связи с Крымом, красные дислоцировали на Таманском полуострове свои главные силы.
Хотя, по агентурным сведениям, противнику были известны названия частей, готовых к десанту, но новые две-три дивизии прибыли с Крымского фронта в пункты посадки лишь накануне и ночью во время погрузки. Не только ночная посадка частей десанта в обоих портах не была замечена красными, но и береговые наблюдательные посты противника, расположенные на Тамани и в районе Темрюка, без выстрела пропустили ночью большой караван транспортов с военным конвоем через Керченский пролив, где фарватер проходит в 1–1,5 км от Таманских кос – Тузлы и Чушка. Не ожидала десанта и Азовская флотилия большевиков. С. Колбасьев в «Записках о военных действиях в Азовском море в 1920 году» (Морской сборник. 1922. № 5/7) сообщает, что «встреченные в море белые суда, как выяснилось впоследствии (подчеркнуто нами), были заняты высадкой десанта с 21 судна в станицу Приморско-Ахтарскую. Белые высадили около 3000 человек и стали распространяться на Кубань. В Темрюке опасались захвата судов белыми, а потому весь отряд красных был взорван».
Автор «Записок» заключает: «Этой высадкой белые сразу изменили планы советского командования».
На рассвете 1/14 августа десантные суда и его конвой появились перед станицей Приморско-Ахтарской. После короткого обстрела побережья севернее станицы десант приступил к высадке, с некоторым нарушением плана места и времени разгрузки. Такое непредвиденное изменение плана Ставки отрицательно отразилось на решительном, совместном и стремительном ходе действий десантной операции. В течение первого дня высадка на отмелях у хуторов Верещагинского и Бородина с последующим движением вброд, а также и у пристани Приморско-Ахтарской была произведена почти без всяких помех со стороны красных. В этот день высадилась на берег почти вся дивизия генерала Казановича и 1-й Уманский конный полк дивизии генерала Бабиева.
Для командования IX армии высадка главных сил десанта у Приморско-Ахтарской оказалась в месте наиболее уязвимом для красных, не говоря уже о ее неожиданности. Первые сведения о появлении десанта были получены в штабе 1-й кавалерийской дивизии (станица Брюховецкая) в 9 часов 35 минут утра, одновременно с донесшейся канонадой с боевых судов конвоя десанта. Только в 12 часов 20 минут о высадке становится известно и штабу IX армии в Екатеринодаре. Начальник дивизии из Брюховецкой дает приказ всем своим частям: «Уничтожить противника во что бы то ни стало». Но это ему не удается, и принимается новый план обороны.
По воспоминаниям генерала А. Лукомского, в Кубанской десантной операции участвовало 8000 человек, из коих 2000 было конных. В советских источниках (1929) указывается, что десантные силы составляли 8000 штыков и 4500 сабель. Здесь нужно заметить, что, по советским же данным, общие противодесантные силы красных, с подтянутыми, после 8/21 августа, резервами составляли 35 895 штыков и 6046 шашек, а борьбой с «Армией Возрождения России» генерала Фостикова было сковано еще 9683 штыка и 1901 сабля, не говоря уже о превосходстве у красных легкой и тяжелой артиллерии, пулеметов, бронепоездов, аэропланов и другой боевой техники.
Наступательные бои, отношение с повстанцами, местным населением и пленными
В первые дни высадки десанта генерал Врангель обратился к кубанскому казачеству с воззванием, в котором говорилось: «Все к оружию!.. Соединяйтесь в отряды!.. Сдающихся красноармейцев разоружайте, но не преследуйте и не позволяйте их грабить… Никакой мести, никаких зверств и репрессий, мы должны победить правдой, а не насилием… Армия несет с собой действительную неприкосновенность личности, жилища, семьи, свободу слова и печати. Мы идем обеспечить населению без различия классов и национальностей спокойную жизнь, право человека и гражданина…» Практическим результатом такого призыва явилась массовая сдача в плен красноармейцев при наступательных действиях десанта, присоединение к нему молодых казаков, прятавшихся в камышах от советских мобилизаций, и переход в ряды десанта не только повстанческих отрядов, но и бело-зеленых партизан. И это несмотря на запугивание населения большевистскими карательными действиями, подлой системой заложничества и расстрелами без суда невинных родственников.
Вольноопределяющийся Конно-горной батареи генерала Дроздовского П.В. Гюльцгоф в своем дневнике отметил: «Высадившись 1/14 августа на Ахтарской косе, батарея сразу направилась на хутор в 10 верстах от Приморско-Ахтарской, а 2/15—4/17 августа принимала участие в наступлении на станицы Ольгинскую, Роговскую и Раевскую. 5/18 августа батарея участвует в бою при занятии станицы Брюховецкой, а 7/20 августа переходит в станицу Тимошевскую», которая за два дня до этого была взята Сводной дивизией генерала Казановича.
Но на второй день наступления (2/15 августа) на Алексеевский полк обрушивается большая беда. Наступая вдоль железной дороги без своей артиллерии, которая еще разгружалась, Гренадерский батальон полка, не зная, что впереди и вокруг него, занял позицию у Свободных хуторов (Трещенко и Курчанка). Противник бросил на него кавалерийскую бригаду 1-й кавалерийской дивизии с бронепоездами, артиллерией, пулеметными тачанками. Шесть атак красной конницы были отбиты. Патроны были на исходе, и батальон, начав отступать, был отрезан от своих и почти весь порублен красными. Советские источники, упоминая об этом случае, пишут, что «после 2-часового боя их кавалерийская бригада, поддерживаемая огнем бронепоездов и тракторной батареей, занимает хутор Курчанка и полностью уничтожает батальон, захватив три пулемета, сто пленных и зарубив 200 гренадер».
Почему пехотный полк наступал без артиллерийской поддержки, нам неизвестно. Видимо, из-за медлительности выгрузки артиллерии в полуразрушенном порту Приморско-Ахтарской. Отсутствие при пехотных частях артиллерии почти аналогично случилось и в последний день наступательных операций. 8/21 августа батальон Киевского Великого князя Константина Константиновича военного училища тоже без артиллерии, будучи атакован в станице Брыньковской двумя полками стрелковой бригады и конным дивизионом с 8 орудиями, потерял убитыми 2 офицеров и 17 юнкеров, а ранеными более 50 человек.
К вечеру того же дня Свободные хутора были взяты Алексеевским полком и красные оттесняются на линию в 2 км западнее района хутор Добровольный – Ольгинская. Конница десанта занимает станицу Брыньковскую, взятие которой грозит красным охватом их правого фланга. Противник сознает, что поставленная 1-й кавалерийской дивизии задача – уничтожить десант во что бы то ни стало – является невыполнимой.
3/16 августа боевые действия идут в районе станицы Брыньковской. Противник пытается наступать на станицу Приморско-Ахтарскую, но отбивается и теряет один бронепоезд. Этим днем заканчивается период нерешительных несовместных и несогласованных действий десантных частей, причиной чему была затянувшаяся выгрузка артиллерии, конницы и многочисленных тыловых обозов.
С утра 4/17 августа главные силы десанта под командованием генерала Улагая приступают к решительным действиям. Около 8 часов утра конная дивизия генерала Бабиева стремительно обрушивается на противника и занимает район Брыньковская – хутора Добровольный и Сербина. Красные в беспорядке отходят на Ново-Джерелиевскую. Попытка их при поддержке бронепоезда и тракторной батареи задержать пехотные части генерала Казановича быстро ликвидируется конницей генерала Шифнер-Маркевича со стороны редута Чурого. Красные оставляют на поле боя бронетракторную батарею.
Пехотные части десанта преследуют противника по всему фронту. Дивизия генерала Бабиева, оставив незначительный заслон у станицы Брыньковской, быстро выдвигается через хутора Бутенко на хутора Семенцова – Ищенко. Заняв последние, генерал Бабиев (около 19 часов) поворачивает на Роговскую и отрезает 1-й кавалерийской дивизии пути отхода на Брюховецкую и Тимошевскую. Подошедшие главные части дивизии генерала Шифнер-Маркевича заканчивают полное окружение красных. Ночью кавбригаде 14-й советской дивизии удается прорваться почти без потерь, но в ее артиллерийской летучке гибнет около 100 человек (оперсводка штаба IX армии от 5/18 августа).
Конные части 1-й кавдивизии, с артиллерией во главе, отступая вслед за кавбригадой 14-й дивизии, встречаются почти в упор перекрестным пулеметным и ружейным огнем десанта, теряя половину личного состава (в том числе начальника дивизии), обе батареи и почти все пулеметы. Отдельные группы пробиваются или рассеиваются в плавнях озера и реки Карпели. К утру 5/18 августа 1-я кавдивизия красных перестает существовать как боевая единица.
Около 15 часов конница генерала Бабиева, дав выйти красным на линию хутор Ищенко – станица Роговская, неожиданно появляется перед цепями противника и стремительной конной атакой на стык полков прорывает фронт, отбрасывая один фланг его через болотистые камыши Бейсугского гирла на хутор Б. Солоненько, а другой в плавни лимана «Лебяжий» и в направлении на хутор Придорожный. Конница генерала Бабиева захватывает две вполне исправные батареи, много пулеметов и пленных (оперсводка штарма IX к 23 часам 5/18 авг.).
В 19 часов, 5/18 августа, дивизия генерала Казановича отбросила красных на Ново-Корсунскую и на Медведовскую. Не преследуя отходящие части противника, генерал Казанович около 20 часов занял станцию и станицу Тимошевскую, а дивизия генерала Бабиева передовым отрядом вступила в станицу Брюховецкую. Части конной дивизии генерала Шифнер-Маркевича заняли Ново-Ниже-Стеблиевскую (она же Гривенская), Ново-Николаевскую, Старо-Джерелиевскую, Поповическую и Старо-Величковскую.
Поражение красных в боях 5/18 августа и занятие десантными частями Тимошевской выводило группу генерала Улагая на важнейшие для области, армии и фронта направления: Тимошевская – Екатеринодар и Тимошевская – Тихорецкая, создавая непосредственную угрозу Екатеринодару и тылам красных частей, расположенных на Черноморском побережье.
Нравственно-психологическое состояние войск в этот момент было различное: красные были настроены панически, а десантники, ободренные своими успехами и надеждами на освобождение Кубани, имели большой боевой подъем. Но к сожалению, несмотря на доказательства генералу Улагаю со стороны генерала Казановича и генерала Бабиева о необходимости немедленного стремительного наступления на столицу Кубани – Екатеринодар, то есть точного выполнения указания генерала Врангеля, генерал Улагай, обремененный своей базой и гражданским тылом в Приморско-Ахтарской, оглядывался назад, опасаясь быть отрезанным от них и, как оказалось впоследствии, боялся быть окруженным в Екатеринодаре.
Генерал Бабиев 9/22 августа наносит противнику в районе хутор Ищенко – станица Брыньковская жестокий удар, захватив до 1000 пленных и много пулеметов, но теряет связь с генералом Улагаем. Под Тимошевской с красными дерутся юнкера и Алексеевский полк, укомплектованный красноармейцами (около 1000 бойцов).
Кризис десантной операции
Итак, 5/18 – 7/20 августа положение у красных было критическое. Тревожное настроение в ряде станиц и убеждение командования противника, что Екатеринодар будет следующим этапом стремительных действий десантных частей, принуждает IX армию и кубанские областные организации произвести спешную эвакуацию из Екатеринодара всех военных и гражданских учреждений в Ростов и Тихорецкую.
Эта эвакуация, по советским источникам, производилась настолько спешно, что учреждения вывозили из города только их личный состав, бросив все свое имущество. В эти дни разъезды десантных частей доходили до хутора Дубинка (30–35 км северо-западнее Екатеринодара). Южный участок Тимошевская – Славянская, выводящий непосредственно на Екатеринодар, совсем не был прикрыт противником. К 6/19 августа фронт тянулся от Брыньковской на станицы Переяславскую, Брюховецкую, Тимошевскую, Поповическую, Старо-Величковскую, Старо-Джерелиевскую, Полтавскую, Петровскую и выходил к морю у лиманов южнее Ачуева.
К этому времени военный флот десанта находился еще на защите Ясенской косы и станицы Приморско-Ахтарской, а также и около имения князя Лобанова-Ростовского на Черноморском побережье, охраняя там десант группы генерала Черепова. Весь Таманский полуостров был очищен от красных, которые были оттеснены на юго-восток и отошли к Анапе для борьбы с отрядом генерала Черепова, а на северо-восток ушли сами для борьбы с группой генерала Улагая.
Несколькими днями позже (7/20—11/24 и до 17/30 августа) фронт армии генерала Фостикова и отряда полковника Крыжановского тянулся: Переправная, Севастопольская, западнее Тульской и Махошевской, Ярославской, Лабинской, Чаплыкской, Урупской, севернее и восточное хуторов Коноково и Урупских, на Беломечетскую, Баталпашинскую, Усть-Джегутинскую и Верхне-Николаевская – Кардоникская. То есть линия западного фронта армии генерала Фостикова отстояла от Екатеринодара на 100–110 км.
Несмотря на отсутствие сведений от генерала Улагая с 6/19 по 8/21 августа, Ставка Главнокомандующего только 10/23 августа связалась с группой генерала Улагая. Но время было упущено, «порыв» у десантных частей не был использован ни генералом Улагаем, ни генералом Драценко, десантные части начали «терять сердце». Не был «порыв» использован и Ставкой, которая дала штабу генерала Улагая только план высадки и главные вехи направления десанта, а дальнейшее продвижение должно было разрабатываться в штабе генерала Улагая.
Разгром 1-й кавдивизии и выход десантных частей в район Роговской убеждает красных в серьезности этого направления и значительности действующих у генерала Улагая сил. Вечером 5/18 августа армейский резерв, – 26-я бригада 9-й дивизии, – приступает к погрузке на станцию Крымская для переброски железной дорогой к Тимошевской. Поражение красных частей в боях 5/18 августа и занятие дивизией генерала Казановича Тимошевского железнодорожного узла к утру 6/19 августа резко изменили обстановку в пользу группы генерала Улагая. 5/18 августа большевики сосредоточивались на линии реки Бейсуга и перебрасывали свои части на линии Дядьковская – Медведовская и Старо-Величковская (резерв Михаила Левандовского). На южном фронте ударной группы генерала Улагая в это время были обнаружены части красных, переброшенные с Таманского полуострова.
Ясно понимая, какое военное и особенно политическое значение имело для десанта занятие Екатеринодара, командование 9-й армии уже в момент его эвакуации сделало все возможное для обороны Кубанской столицы. Кроме своих армейских и фронтовых резервов, против десанта направились: из состава 10-й армии – 33-я кавбригада, из 11-й армии 7-я кавдивизия, из резерва Главного командования – 2-я московская бригада курсантов ВЦИК.
Однако эти условия генералами Улагаем и Драценко не только не были использованы, но в следующие дни они вообще отказались от наступления на Екатеринодар. 6/19 августа генерал Улагай прекращает нажим во всех направлениях и, лишь обеспокоенный захватом Приуральской бригадой Брыньковской переправы, усиливает действующие там 200 сабель Терского полка Константиновским военным училищем. Выбив из Брыньковской 3-й полк бригады красных, десант закрепляет ее за собой. С утра 6/19 августа противник обстреливает станцию и станицу Тимошевскую. Пехотная атака красных отбивается кубанскими стрелками, и противник буквально бежит, преследуемый шрапнельным огнем артиллерии десанта. К вечеру противодесантные части опять безуспешно атакуют Тимошевскую.
Несмотря на явный кризис в штабе генерала Улагая, красное командование высказывает уверенность в переходе десантных частей в наступление. Оно старается не допустить прорыва десанта на Екатеринодар и не выпустить его из района Ново-Джерелиевка – Тимошевская. Но такое предположение обрекало на пассивность примерно 3/4 состава 9-й армии, что показывало продолжение растерянности, вызванное первыми успехами десанта.
Пассивность группы генералов Улагая и Драценко в течение 6/19 и 7/20 августа позволила противнику к вечеру второго дня усилиться двумя стрелковыми бригадами. Генералы Улагай и Драценко не меняют своей группировки, не проявляют себя ничем и, не тревожимые красными частями, теряют с ними соприкосновение. Обладая к этому времени значительной территорией с населением в 200 000 человек и Тимошевским железнодорожным узлом, десант рассыпается на мелкие отряды для обеспечения мобилизации, то есть переходит к обороне.
В тот же день (7/20 августа) отряд красной флотилии из Мариуполя предпринял поход на Ахтарский рейд. Его истребители и сторожевые суда выставили к югу от Камышеватского мыса заграждения, а его канонерские лодки впервые обстреляли станицу Приморско-Ахтарскую. Во время обстрела один аэроплан десанта атаковал эскадру красных, и его одна бомба легла рядом с канонерской лодкой «III Интернационал».
Думая, что, пользуясь пассивностью противодесантных частей, генералы Улагай и Драценко производят перегруппировку для удара в том или ином направлении, красное командование решает взять инициативу в свои руки. В 23 часа 20 минут 7/20 августа противодесантным частям ставится задача: занять не позже 8/21 августа Ольгинскую, Ново-Джерелиевскую, Роговскую, Брюховецкую. В полночь отдается приказ сосредоточить конные части в Ново-Корсунской, откуда перейти в наступление на Тимошевскую, а в случае успеха перейти в преследование с задачей окончательного уничтожения десанта. Но этот план, имевший целью захватить инициативу, в указанный срок выполнен не был, и вместо двух согласованных ударов – пехотной группы с севера, а конной с востока – утром 9/22 августа изолированную операцию вела только группа начдива IX.
8/21 августа утром после упорного боя в станице Брыньковской батальон Константиновского военного училища, при больших потерях, отходит к хутору Добровольному и станице Ольгинской. Противодесантные части продвигаются в тыл главных сил десанта. Достигнув Роговской, угрожают десанту перерывом его сообщения с морем и базой. Но конница генерала Бабиева отбрасывает красных вновь к станице Брыньковской. За эти три дня, 6/19 – 8/21 августа, как отмечал генерал Шатилов, численность противодесантных войск увеличилась на 7–8 тысяч штыков, 550 сабель, 30 орудий, что давало красным значительное превосходство в силах.
На 9/22 августа красные ставили себе задачи: глубокие удары на флангах десанта с сильным ударом в центре – станица Тимошевская.
Наиболее опасными для десанта были, несомненно, удары флангов, отрезая десант от моря и угрожая полным окружением. Наступление красных на Тимошевскую сбивало десант с намеченных им направлений наступления, но не приводило к катастрофе. Наиболее сильной оказалась центральная группа красных. Она состояла из 8000 штыков, 1000 сабель и 30 орудий, причем все их внимание было сосредоточено на одном пункте – Тимошевской.
Результат боев 9/22 августа противоречив. Части десанта показали исключительную стойкость, подготовленность, командование проявило умелое тактическое руководство, поражение потерпел лишь небольшой отряд десанта, действовавший против 22-й бригады красных. Зато конницей генерала Бабиева была разгромлена вся правофланговая группа противника, а дивизия генерала Казановича после дня упорного боя с втрое сильнейшим врагом сохранила свою маневренную свободу и понесла значительно меньшие потери, чем атакующие ее красные части. Количеством трофеев десантники также значительно превосходили красные части. Несмотря на это, бои 9/22 августа были кризисом Кубанской операции. Они показали, что силы десанта недостаточны для того, чтобы противостоять сосредоточенным красным резервам. 9/22 августа П. Гюльцгоф отметил в своем дневнике, что, выйдя утром из Арбузовой балки, его батарея участвовала в пяти боях и пяти атаках и к вечеру заночевала в станице Ольгинской.
Отступление главных сил десанта группы генерала Улагая
Ночью на 10/23 августа генералы Улагай и Драценко отдают приказ 2-й Кубанской и Сводной дивизиям отходить к станице Гривенской (тогда же была отправлена телеграмма в Ставку с просьбой присылки кораблей в Приморско-Ахтарскую для принятия на борт десанта). Днем красные безуспешно атакуют части 1-й Кубанской дивизии. Станицы Брыньковская и Ольгинская переходят из рук в руки.
Мариупольская флотилия совершает 2-й поход на Ахтарский рейд с десантом, транспорты которого проходят через перебоину косы Долгой. «После встречи с транспортами у Камышеватского мыса решено было высаживаться на мысе ввиду возможного присутствия больших сил десанта в море» (С. Колбасьев). Пока транспорты красных производили высадку, их канонерские лодки повторили обстрел станицы Приморско-Ахтарской. Весь этот день транспорты красных высаживали войска у Камышеватского мыса. Вечером с юго-запада пришли четыре канонерские лодки и один миноносец отряда Кубанского десанта, которые держались на горизонте, ожидая ночи и желая, пользуясь преимуществом хода, поставить красную флотилию на полосу лунного света. Бой на лунной полосе был для красных слишком невыгодным, и они, уклонившись от него, повернули на 180 градусов и удалились. Их транспорты, высадив десант на мысе, проследовали через перебоину в Мариуполь. Военные суда десанта нашли боевой отряд красных на рассвете у Белосарайской косы, но преследовать не могли.
Ночью на 11/24 августа, опасаясь охвата обоих флангов, десант оставил станицу и станцию Тимошевскую, отойдя через станицу Роговскую на хутор Гречаного. Красным частям Тимошевский узел достался ценой упорного боя и тяжелых потерь. Несмотря на свое тройное превосходство в этом районе, красные не одержали решительного успеха: части десанта ушли не расстроенными и сохранившими за собой свободу действий. Развертываясь по линии реки Бейсуга, большевики сосредоточивались для нанесения удара по базе Кубанского десанта в Приморско-Ахтарской, с которой был скован генерал Улагай. К вечеру того же дня десантники удержали свое расположение у Брыньковской и Ольгинской. С утра 10/23 августа командование десантом считало свое положение критическим и ожидало энергичного нажима красных. Полагая невозможным активно противостоять этому нажиму в течение 10/23 августа, оно продолжало оттягивать свои части для прикрытия основных направлений, соединяющих десант с морем.
Красное командование думало иначе. Не зная истинных сил и состояния десанта и находясь еще под влиянием его прежних успехов, угрозы Екатеринодару и опасности восстания местного населения, а оно могло бы дать не менее 20–30 тысяч новых бойцов, красные в исходе боев 9/22 августа не только не увидели трудного положения группы генерала Улагая, а, наоборот, считали, что десант, не связанный их действиями, с утра 10/23 августа поведет наступление в сторону Екатеринодара. Поэтому внимание командования 9-й армии в это время было приковано к подготовке отражения предполагавшегося наступления десанта, на удержание Тимошевской и на прикрытие Екатеринодара, а не на развитие достигнутых 9/22 августа успехов и организации преследования. Таким образом, основные силы красных с утра 10/23 августа получили оборонительную группировку и пассивные задачи. Однако события, совершившиеся в этот день, оказали огромное влияние на дальнейший ход операции.
10/23 августа главные силы десанта находились в районе станица Ольгинская – хутор Сербина – поселок Добровольный. Красные днем овладели Ново-Николаевской и наступали на Ново-Ниже-Стеблиевскую, грозя отрезать десанту путь отступления на Ачуев. Однако положение десанта за этот день значительно окрепло.
Группа генерала Бабиева после полного разгрома 25-й бригады красных, не успев оказать помощи дивизии генерала Казановича, ночью на 10/23 августа сосредоточилась в Роговской и Ново-Джерелиевской. Днем генерал Бабиев отошел в район Ольгинская – Добровольный. Оставленный им заслон в Ново-Джерелиевской только ночью соединился с главными силами в Ольгинской (Приморско-Ахтарская красными еще не была занята). Дивизия генерала Казановича днем, не входя в соприкосновение с противником, отошла через хутор Гречаного на Глубоко-Ериковскую. Конная дивизия генерала Шифнер-Маркевича к вечеру (10/23 августа) сосредоточилась в районе Степная— Ново-Ниже-Стеблиевская, где к этому времени сосредоточились все тыловые учреждения десанта. Связь с морем была установлена по тракту Ново-Ниже-Стеблиевская – Ачуев, туда же была перенесена Приморская база. Сущность такой группировки десанта сводилась к сосредоточению сил на флангах при слабом центре.
Считая Кубанский фронт главным, Ставка еще 9/22 августа переезжает в Керчь для непосредственного руководства операцией. Однако этот день совпал с днем поражения частей десанта и потерей связи штаба генерала Улагая с Крымом. Для установления этой связи и изучения обстановки на месте из Керчи на аэроплане в Ново-Ниже-Стеблиевскую вылетает генерал-квартирмейстер штаба генерал Коновалов, который 10/23 августа сменил генерала Драценко. 10/23 августа генерал Врангель и начальник штаба генерал Шатилов прибывают в Керчь. У генерала Врангеля теплится надежда, что очищение красными Тамани даст возможность перевода базы на Таманский полуостров и оттеснение противника на восток. Алексеевский полк снова занимает станицу Брыньковскую.
В 17 часов 20 минут 10/23 августа ни командарм IX, ни его части ничего не знали о десанте. Вечером того же дня (в 23 часа 50 минут) был издан приказ командарма № 075, в котором предписывается частям, находящимся в Екатеринодаре, уничтожить десант: «Ни время суток, т. е. ни день, ни ночь, ни усталость людей и лошадей не должны препятствовать для нанесения противнику окончательного удара, помня одно… что наивысшее напряжение сил в течение нескольких часов может положить окончательный предел всяким попыткам белогвардейских врангелевских генералов, осложнив положение на Кубани, поставить в тяжелое положение Советскую Россию».
Но десант, оправившись от боев 9/22 августа, в свою очередь намечал на 11/24 августа переход к активным действиям: сдержать красные части на своем правом фланге и центре, а группой генерала Бабиева разгромить правый фланг группы начдива 9, выйти в тылы красных, наступающих севернее болотистой полосы Роговская – Степная. Это составляло новый план борьбы десанта с противником, который в этот момент уже имел значительное превосходство сил и вызывал панику у некоторых лиц командования и в частях десанта. Красные же неотступным преследованием могли бы в кратчайший срок ликвидировать группу генерала Улагая. Но время было упущено, и противник снова встретил активное противодействие десантников.
11/24 августа группа генерала Бабиева (1-я Кубанская конная дивизия, Константиновское пехотное военное училище, Алексеевский пехотный полк, две сотни Терского полка) занимала район Ольгинская – поселок Добровольный – хутор Сербина. Вторая Кубанская конная дивизия: район Степная – Кирпили – Глубокоериковская. Сводно-Кубанская дивизия генерала Казановича между Ново-Ниже-Стеблиевская – Глубокоериковская – хутор Кириенко. Кадры 4-й Кубанской дивизии, штаб и учреждение группы генерала Улагая, формирующиеся части – в Ново-Ниже-Стеблиевской (Гривенской).
Для преследования десанта сначала надо было его разбить, и только после этого красные могли приступить к исполнению приказа командарма IX о преследовании. Но часть противодесантных сил (2-я Донская дивизия) оторвалась от десантников на целый переход и, не имея конницы, не могла войти с ними в соприкосновение. Она не знала ни расположения десанта, ни его группировки.
В 9 часов красные перешли в наступление со стороны Брыньковской на поселок Добровольный и к 11 часам приблизились к северной его окраине, прикрывая фланги заслонами к западу от Брыньковской и в районе хутора Сербина. К полудню генерал Бабиев стремительно обрушился на центр и левый фланг Приуральской бригады и, опрокинув ее, занял Брыньковскую. Красные с большими потерями и в беспорядке отошли на хутор Привольный. Батальон красных у хутора Сербина был уничтожен почти полностью. Конница десанта, выделив заслон в сторону хутора Привольного, начала распространяться в сторону Канивской и Брюховецкой, стремясь выйти на тылы всей правофланговой группы 9-й армии красных. В 16 часов красные, при поддержке бронепоезда, овладели станицей и станцией Ольгинская, но контратакой десантников были выбиты из обоих пунктов. Начдив 9, введя в бой все силы группы, не только не мог выполнить приказ красного командования, но сам едва не потерпел серьезного поражения.
К вечеру (11/24 августа) красные заняли станицу Степную, переправы у редутов Чурого и Подгурского. Вследствие этого группа генерала Бабиева оказалась отрезанной от остальных частей десанта. В этот день на южном участке красные действовали в районе болотистой полосы Степная – Роговская. В это же время две роты красных из Ейска решают демонстрировать наступление через Ясенскую переправу на Ясенскую косу и далее на Приморско-Ахтарскую. Если бы это наступление, но более крупными силами было предпринято несколькими днями раньше, оно могло бы сыграть огромную роль в общем ходе противодесантной операции. Теперь же оно было бесполезным, ибо район Приморско-Ахтарской с 9/22 августа был свободен от тыловых учреждений десанта.
Результат боев 11/24 августа: группа генерала Улагая оказалась разъединенной болотами и переправами, которые были заняты красными. Командующий Кавказским фронтом В.М. Гиттис так оценивает итог боев за этот день: «В общем белые, по-видимому, продолжают отходить на посад Ахтарский с целью посадки на суда и сдерживают наше наступление арьергардными боями у Брыньковской, Ольгинской, Степной». Иначе понял обстановку генерал Коновалов, заменивший генерала Дра-ценко.
Утром 12/25 августа красные через Брыньковскую и хутор Минина перешли в наступление на Приморско-Ахтарскую и поздно вечером овладели станцией. Конница же десанта, пользуясь подвижностью и демонстрируя отход на Приморско-Ахтарскую, отошла на поселок Добровольный и на Ольгинскую. В то же утро красная кавалерия выдвинулась в район хуторов Котлярова – Трунова, но под давлением десантников со стороны Ольгинской отошла севернее хутора Стояновского. Группа генерала Бабиева, сдержав заслонами у станицы Брыньковской и хутора Сербина наступление группы начдива 9, а потом оттянув их в район хутора Добровольного, с главными силами десанта начала отход в направлении редута Чурого – Степная. Выделенный для обеспечения марша боковой отряд десанта атаковал у хутора Стояновского красных донцов, а отряды, высланные для захвата переправ, вместе с конницей генерала Бабиева оттеснили красных в район Степной. К вечеру десантники овладели Степной, и противник отошел на восток. Десант прочно занял все переправы.
Бои 12/25 августа привели к тому, что удар сильнейшего кулака красных частей, наступавших на Ахтарском направлении, пришелся по пустому месту. Группа генерала Бабиева благополучно вышла из опасного положения и, овладев первоначально переправами у редутов Чурого и Подгурского, а впоследствии, при поддержке с юга и переправами у Степной, соединилась с главными силами группы генерала Улагая южнее болотистой полосы. Прибывшая экспедиционная морская дивизия красных, не имея сведений о ходе боя, в этот день сосредоточилась в районе Копайская – Ясенская и вела подготовительную работу для переправки на Ясенскую косу.
На южном участке фронта с утра 12/25 августа красные пытались наступать на Ново-Ниже-Стеблиевскую, но частями генерала Казановича со стороны Глубокоериковской и Ново-Ниже-Стеблиевской были отброшены на Ново-Николаевскую. Угрожая охватом их правого фланга, десантники овладевают Ново-Николаевской и захватывают хутора Гречаного. Красные отходят на Старо-Джерелиевскую. Силы десанта сгруппировываются в узком пространстве: Степная – Ново-Ниже-Стеблиевская – Ново-Николаевская. С севера десант обеспечивается болотистой полосой, с занятыми им и удобными для обороны малыми силами переправами у редутов Чурого, Подгурского и станицы Степной. С тыла, а отчасти и слева группу десанта прикрывают малодоступные плавни. Оттеснив красных в район Старо-Джерелиевская, десант освобождается от угрозы удара во фланг при действиях в сторону хуторов Гречаного. Все силы красных в этот день были нацелены в пустое пространство между лиманами Бейсургским и Ахтарским.
Интересна оценка красными боевых операций этого дня: «Противник… теснимый с востока, пытался вернуться на посад Ахтарский (вечерние бои за станицу Степную), усилив в то же время южную группу. Задача командования – отрезать противника от Ахтарской…» Из этой оценки явствует, что у красного командования распространение десанта в южном направлении не вызывает еще никакого беспокойства. Это доказывает действие красных, главные силы которых стремятся не допустить прорыва десанта к Приморско-Ахтарской. Они занимают редут Чурого и станицу Степную, но захватить переправы они не в состоянии. С северного участка красное подкрепление пытается переправиться у Степной, но, попав под перекрестный ружейно-пулеметный огонь, поворачивает на переправу у Роговской. Десант, имея полную свободу действий, наступает на красных и оттесняет их из района Старо-Джерелиевской на Полтавскую.
12/25 августа генерал Улагай, получив телеграмму генерала Бабиева о его успехе под Ольгинской, сообщает генералу Врангелю, что посылка судов отпадает. Но эта телеграмма не вносит успокоения в Ставке Главнокомандующего, и генералу Улагаю предложено перенести базу на Тамань. Но база, после второго обстрела ее Мариупольской флотилией противника, самостоятельно, в составе свыше 40 вагонов, прорывается в направлении на станицу Ольгинскую для соединения с главными силами десанта. Командарм IX приказывает своим частям во что бы то ни стало удержать станицу Полтавскую, а через станицу Славянскую направил два полка для поддержания кавалерийской бригады.
Серьезность положения противодесантных частей Красной армии вынуждает предреввоенсовета республики Бронштейна (Троцкого) лично приехать (13/26 августа) в штаб 9-й армии и отдать следующий приказ: «Замысел царского барона не удался. Генеральским бандам не удалось поднять Кубань и Дон. Белые отряды фон Врангеля находятся в кольце. Их командиры хотя и пытаются еще местами прорвать цепь наших войск, но думают уже главным образом о том, как бы убраться восвояси. Десант, по-видимому, собирается садиться на суда и возвращаться в Крым… Красные воины 9-й армии! Было бы величайшим позором, если бы мы дали ускользнуть белой гадине. Если десант ускользнет от нас и вернется в Крым, он усилит тамошние войска царского барона… Но этого не будет. Десант Врангеля нужно раздавить, и вы это сделаете… Всякая нерешительность, медлительность, проволочка будет караться как тяжкие преступления перед социалистическим отечеством. Задача ясна и проста: не дать врагу ускользнуть, настигнуть его, разбить, стереть с лица земли. Не прогнать, а уничтожить» (Троцкий. Как вооружалась революция. Том II, кн. 2. С. 198). Так подытоживалась задача армии, и так был озаглавлен приказ.
За эти дни положение десанта изменилось, он группировался южнее Степной и никаких крупных частей его на участке Ахтарская – Степная уже не было; свое базирование и связь с Крымом десант окончательно перенес в Ачуев, сообщаясь с ним по тракту через Ново-Ниже-Стеблиевскую и далее вдоль реки Протоки. Штаб и все тылы группы генерала Улагая размещались в Ново-Ниже-Стеблиевской, являющейся важнейшим пунктом для десанта. Потеря ее отрезала отступление десанта к морю. Выдвижение частей десанта на Старо-Джерелиевскую и Ново-Николаевскую ослабляло группу, прикрывавшую Ново-Ниже-Стеблиевскую, делая ее уязвимой со стороны Степной, редутов Чурого и Роговской. В новой директиве красных эти обстоятельства не учитывались. Ставя себе «окончательную ликвидацию десанта и располагая для этого достаточными силами, командарм IX не группировал свои войска соответствующим образом». На важнейший пункт десанта не имела направления ни одна часть красных. К счастью десанта, главные силы IX армии перегруппировывались «не на отрезание его от моря», а на преграждение ему пути на юг. Для этого красные наносили удар на Ново-Николаевскую вместо Ново-Ниже-Стебелевской. Другая их группа сложно меняла западное направление на юго-западное, от Старо-Величковской на хутора между Ново-Николаевской и Старо-Джерелиевской.
С утра 14/27 августа фронт группы генералов Улагая и Коновалова тянулся по линии: редут Чурого – редут Подгурского – станица Степная – хутора Кириенко – Щербины – северо-западная окраина лимана Чигрин – Старо-Джерелиевская – Петровская. Район редута Чурого— редут Подгурского – Степная – Глубокоериковская – Ново-Ниже-Стеблиевская был занят частями, ранее входившими в группу генерала Бабиева. Район Ново-Николаевская – хутор Золотаревского – 2-й конной дивизией десанта, усиленной некоторыми частями дивизии генерала Казановича. Район Старо-Джерелиевской – частями Кубанской дивизии (около 500 сабель, 500 штыков) и остальными частями дивизии генерала Казановича (около 1000 бойцов) при шести орудиях и двух бронеавтомобилях. Эта группировка, принятая генералами Улагаем и Коноваловым, была, по существу, не наступательной, а оборонительной, имеющей целью обеспечение за собой возможно большего плацдарма, прикрывающего Ново-Ниже-Стеблиевскую с целью планомерного вывода частей из боя и их постепенного сосредоточения в районе Ачуева.
Красные к утру 14/27 августа оказались сильно разбросанными. Группа начдива 9 рассредоточилась на всем участке Брыньковская— Приморско-Ахтарская – Степная. Из всех красных частей непосредственное соприкосновение с десантом имели лишь 22-я кавбригада и 198-й полк. Положение красных частей не давало им возможности в течение этого дня приступить к выполнению своих задач. К 15 часам красные овладели Старо-Джерелиевской, отбросив десантные части к Ново-Николаевской. К ночи этого дня 26-я бригада красных, с боем овладев хутором Золотаревского, оттеснила десант к окраинам Ново-Николаевской, заняв исходное положение для ее ночной атаки. Днем (14/27 августа) на северном участке десантные части прочно удерживали переправы, но выдвижение частей 9-й армии на линию Степная— хутор Щербины – хутор Золотаревского – Старо-Джерелиевская сузило находящийся в руках десанта участок территории, уменьшило возможность маневрирования и позволило более сильным частям красных действовать в непосредственной связи между собой.
В 1 час 15/28 августа 26-я бригада атаковала Ново-Николаевскую и после упорного боя овладела ею. Десантные части с большими потерями отступили на Ново-Ниже-Стеблиевскую. С рассветом десантные части перешли в стремительное контрнаступление. Оттеснили красных к хутору Золотаревского и временно заняли Ново-Николаевскую, но резервы красных выбили десантные части из нее. В 6 часов (15/28 августа) красные должны были повести наступление, но один из полков дивизии генерала Бабиева, воспользовавшийся отходом 26-й бригады 1-й кавдивизии, проник в образовавшийся разрыв и атаковал левый фланг дивизии у хутора Щербина, чем и задержал ее наступление. К 20 часам, преодолевая упорное сопротивление пехотных частей дивизии генерала Казановича, 26-я бригада красных подошла вплотную к Ново-Ниже-Стеблиевской. К 22 часам красные заняли восточные окраины станицы. Десантные части отошли за реку Ерик. В 23 часа 26-я бригада во главе с членом реввоенсовета 9-й армии Косиором пыталась форсировать реку Ерик, но была отбита. Около 24 часов пехота десанта выбила из станицы 26-ю бригаду. Утром 16/29 августа части красных во главе с 26-й бригадой вступили в станицу Ново-Ниже-Стеблиевскую, занятую к этому времени экспедиционным отрядом Ковтюха. Вся подготовка этого отряда была проведена с изумительной скрытностью и обманом, что и обусловило внезапность удара.
Независимо от действий 9-й армии, когда генерал Улагай перенес свое базирование и связь с морем на Ачуев через Ново-Ниже-Стеблиевскую, член реввоенсовета Кавказского фронта Розенгольц поручил Ковтюху из Екатеринодара, с отборным отрядом на пароходах и баржах по рекам Кубани и Протоке, пробраться в Ново-Ниже-Стеблиевскую. В отряд вошли преимущественно таманцы и кубанцы местных станиц, хорошо знакомые с местностью, привычками и обычаями населения. Идея Розенгольца заключалась: по реке Протоке пробраться в глубокий тыл десанта, где тогда были сосредоточены его штабы, и нанести базе десанта неожиданный и сокрушительный удар.
Отплыв из Екатеринодара вечером 13/26 августа, отряд Ковтюха день 14/27 августа провел в станице Славянской, задержанный там расчисткой фарватера и налетами аэропланов десанта. С наступлением темноты пароходы двинулись на Ново-Ниже-Стеблиевскую. С суши движение отряда обеспечивалось высланными по обеим сторонам реки Протоки разъездами Полтавской сотни, преимущественно из местных жителей, переодетыми в форму Белой Русской Армии. Весь путь до Ново-Ниже-Стеблиевской пароходами и переодетыми разъездами был пройден без всякой помехи со стороны десантных частей. Только под самой станицей разъезд, двигавшийся по правому берегу, встретил и снял небольшую заставу десанта. Около 4 часов 15/28 августа отряд беспрепятственно высадился в 2 км от станицы, а около 6 часов атаковал ее южные окраины. Здесь, по свидетельству самого Ковтюха, его отряд встретил организованное сопротивление отдельных групп десанта. Бой сразу же принял затяжной характер. В этом резко сказалось то изменение обстановки, которое произошло за время подготовки и переодевания частей экспедиционного отряда. Розенгольц в личном приказании Ковтюху рассчитывал обманом пробраться в глубокий тыл десанта, но это было, когда фронт десанта тянулся по линии редут Чурого – Подгурского – Степная – Герасимовская – Полтавская. В тот период станица Ново-Ниже-Стеблиевская была глубоким тылом десанта. К утру же 15/28 августа положение изменилось, и в момент удара отряда Ковтюха как сама станица, так и ближайшие к ней хутора оказались занятыми сильными резервами десанта. Непосредственная близость фронта заставляла части десанта быть настороже, и удар при всей его неожиданности не мог застать их врасплох в такой степени, как это можно было бы ожидать при нападении в глубоком тылу. Этим и объясняется то упорное сопротивление, которое десантные части оказали превосходящим силам противника.
К полудню 15/28 августа отряд Ковтюха, при введении в борьбу всех своих резервов, овладел только частью станицы. Между тем бой только начинался. Десант принял все меры к освобождению всей станицы. Ковтюх был вынужден «отойти за речку, протекающую в 3–4 км южнее станицы». Выбив отряд Ковтюха из Ново-Ниже-Стеблиевской, группа генерала Улагая начала общий отход к морю. Отсутствие связи у красных, стойкость и упорство со стороны заслонов десантников дали возможность их главным силам спокойно отойти в полном порядке. Восточный заслон десанта в 23 часа 15/28 августа, отразив атаки 26-й бригады красных, в 24 часа перешел в контратаку и выбил бригаду из станицы, но сам попал под фланговый удар Ковтюха, который занял станицу. Попытка преследовать отступавших была легко отражена организованным ружейным и пулеметным огнем десанта при выходе конных частей Ковтюха из станицы.
Отступление и эвакуация главных сил десанта
Казалось бы, что для командования 9-й армии задачей было: неотступное преследование отступающего десанта, сбивание его заслонов и сбрасывание его главных сил в море раньше, чем они успеют погрузиться на суда. Задачей же генерала Коновалова было: используя благоприятные условия местности, задержать преследование и выиграть время для планомерной посадки и эвакуации десанта в Крым. Единственным местом, где имелась возможность произвести посадку на суда, был только район Ачуева. Но здесь море было мелкое, и пришлось построить импровизированный мол из повозок, покрытых скрепленными досками, длиной около 2 км.
Командование 9-й армии не понимало обстановки, как она складывалась на самом деле. Оно считало, что после потери Гривенской (Ново-Ниже-Стеблиевской) отступающие части десанта будут стремиться на юг для соединения с Таманским десантом. Утром 16/29 августа оно ставило следующие задачи: первой группе ликвидировать десант в районе от Приморско-Ахтарской до Славянской (исключительно); второй группе (бригада московских курсантов и пр.) 16/29 —17/30 августа выдвинуться в район Курчанская – посад Черноморский – Петровская— река Протока с целью, заняв все подступы, дороги и переправы, не допустить просачивания отступающих на юг на соединение с Таманской группой десанта и ликвидировать рассеявшиеся в этом районе мелкие его части и отряды бело-зеленых; третья группа красных должна была спешно выдвинуться в район Славянской. Резерв сосредоточить в Ольгинской и Тимошевской.
Таким образом, армейское командование 16/29 августа не считало первостепенной целью своих действий преследование десанта на путях к морю. Благодаря этому десант (16/29 августа) отходил без всякого нажима со стороны красных. В тот же день 26-я бригада около полудня получила приказ ликвидировать группы десанта на огромной территории. Не имея точного представления о том, где в этот день находятся части десанта, красные ограничились высылкой в направлении на Ачуев и на хутор Федина только разведывательных частей. Главные же силы их бригады остались в Гривенской. Лишь к вечеру 17/30 августа, сбив части десанта, они вышли на линию хутор Федина – хутор Протока, где встретили уже организованное сопротивление десанта, занявшего окопы и располагавшего бомбометами и гаубичной артиллерией.
В этот же день (17/30 августа) на южном участке конная группа красных без боя заняла станицу Петровскую и хутор Безродного. После короткого боя ею был занят поселок Черноморский. Десантные части отошли на хутора Черноериковские. Только эти операции дали возможность красному командованию правильно оценить обстановку и понять, что в намерения группы генерала Улагая – генерала Коновалова входит не выдвижение на юг для соединения с Таманским отрядом десанта, а планомерный отход к морю и эвакуация главной группы в Крым.
С утра 18/31 августа красные части получили новые указания. Одна часть должна была преследовать отступающие части десанта своими главными силами по тракту на Ачуев и в обход через хутора Федина— Бойко и далее вдоль берега моря на гирло Мельниковское с задачей воспрепятствовать погрузке на суда. Конная группа с пехотой направлялась на борьбу с Таманским десантом. Отряд Ковтюха должен был преследовать десант в направлении поселок Черноморский – Ачуев и очищение от него района Темрюк – Ачуев. Согласно этому указанию, красные в течение 18/31 августа несколько раз безуспешно атаковали укрепленные позиции десанта у хутора Протока. Последние представляли собой дефиле между рекой справа и непроходимыми плавнями слева шириной 60–70 метров, перерытое окопами и занятое пехотой десанта (Алексеевским полком) с семью пулеметами, тремя бомбометами и двумя гаубицами в тылу, которые, к сожалению, 23 августа (5 сентября) снялись с позиции и ушли на погрузку, не предупредив пехотное охранение. Армейская оперативная сводка к 23 часам 18/31 августа гласила: «Противник окопался и своим артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем нанес нашим частям сильный урон… Наступление временно приостановлено». В этот день советская авиаразведка впервые донесла о подходе к Ачуеву судов из Крыма и начале погрузки.
Днем 19 августа (1 сентября) вся красная артиллерия выбила десантников из окопов у хутора Протока и продвинулась до хуторов, что в 4 км западнее лимана Долгого. Здесь оказалась вторая заблаговременно подготовленная десантом позиция, представлявшая собой новое дефиле шириной около 100 м, между рекой Протокой и плавнями. Позиция была занята частями Полтавского и Алексеевского пехотных полков. По реке Протоке курсировали вооруженные катера десанта. Дни 20–21 августа (2–3 сентября) прошли в упорных, но безуспешных атаках красных по реке Протоке и вдоль берега моря на Ачуев. В ночь с 21-го на 22 августа (3–4 сентября) красные, воспользовавшись происходившей сменой полков десанта, овладели его позицией, и десантники отошли к хутору Слободка, где вновь на сутки задержали красных.
К полудню 23 августа/5 сентября красные, сбив заставы десанта с последних позиций, подошли на 2–3 км к Ачуеву со стороны Гривенской, а со стороны гирла Мельниковского заняли гирло Железняковское. Дальнейшее продвижение красных на обоих направлениях было задержано возросшим сопротивлением заслонов десанта и сильным артиллерийским и пулеметным огнем с его судов. Около 19 часов 25 августа (7 сентября) красные с севера и востока вступили в Ачуев, захватив в плен около 30 человек, не успевших погрузиться на суда, и обнаружили на море уходящую флотилию десанта.
Затяжной характер и незначительность результатов преследования десанта объясняются запоздалостью его организации красным командованием. Преследование началось только 18/31 августа. Эти несколько дней дали возможность отступающему десанту тщательно организовать оборону удобных пунктов и с ее помощью выиграть целых 10 дней с 16/29 августа по 25 августа/7 сентября на проведение эвакуации. Преследование со стороны красных велось с исключительной энергией, но, несмотря на это, оно не было в состоянии помешать планомерной эвакуации десанта. Воспользовавшись задержкой преследования, десант прекрасно использовал местные условия и превратил все наиболее удобные дефиле в сильные оборонительные рубежи. Упорное сопротивление, оказываемое заслонами 26-й бригаде и отряду Ковтюха, указывает на то, что части десанта после неудачных боев на Кубани еще сохранили свою боеспособность и стойкость. Когда заслоны десанта упорно сдерживали натиск красных, в тылу десанта в районе Ачуева происходила напряженная организационная работа. Перегруженность района посадки многочисленными частями, учреждениями, пленными и мобилизованными делали его прекрасным объектом для налетов красной авиации, что крайне затрудняло работу и требовало полного напряжения и энергии со стороны десантного командования, а особенно генерала Коновалова.
Участник десанта В. Григорович в своих воспоминаниях пишет: будучи раненным в первые дни наступления группы генерала Улагая на Тимошевскую, он остался в полевом лазарете в станице Приморско-Ахтарской, но после боя под Ново-Николаевской со своей Терской батареей стал отходить на Ачуев. Сам попал на один из транспортов, его коняга на какую-то баржу, а его седло старые приятели по Дроздовской конно-горной батарее погрузили на один уходивший последним катер.
Операция десантного отряда генерала Черепова
Группа особого назначения генерала Черепова была предназначена для демонстративных целей, чтобы оттянуть к себе от главных сил генерала Улагая 22-ю дивизию, одну бригаду 9-й дивизии и ударный отряд № 5 красных. Десант генерала Черепова, в составе Корниловского военного училища и нескольких десятков спешенных черкесов, которые сразу стали пробираться в свои аулы, состоял всего из около 500 человек. Кроме демонстративных целей, десант должен был соединиться с действующими в этом районе повстанцами (не менее 8000 человек).
В Керчи этот отряд был посажен на две десантные баржи на буксире у ледокола «Всадник» и на один вооруженный артиллерией пароход «Гайдамак» в сопровождении подводной лодки. Высадка предполагалась одновременно с десантом группы генерала Улагая, то есть 1/14 августа, чтобы отвлечь противника от главных сил, высаживающихся в Приморско-Ахтарской. Но однако, по непонятным причинам, она задержалась четырехдневным пребыванием на судах в море. Идя ночью на 1/14 августа, суда охраны десанта обстреляли берег станицы Благовещенской, хутор Витязев и Суворово-Черкесский аул, в которых размещалась 66-я бригада 22-й дивизии красных. Это вынудило командование 22-й дивизии принять ряд предупредительных мер к отражению возможного десанта в этом районе. Ее наблюдательными приморскими постами суда десантного отряда 3/16 августа были обнаружены около имения князя Лобанова-Ростовского. По данным А. Долгополова, высадка произошла только 5/18 августа у мыса Утриш (между Анапой и Абрау-Дюрсо). Место высадки было указано световыми сигналами бело-зеленых повстанцев полковника Лебедева. Оперативная сводка красных к 15 часам 5/18 августа указывает, что еще накануне вечером штабу было известно о начале высадки десанта, который сразу соединился с повстанческим отрядом полковника Лебедева (около 250 штыков).
Первоначальный план десанта заключался в том, чтобы, прикрывшись заслоном со стороны поселка Сукко, овладеть станицей Раевской – узлом грунтовых дорог района, а затем выдвижением в станицы Верхне- и Нижне-Баканских соединиться с повстанческими группами и отрезать Новороссийск от Екатеринодара. Дальнейшим объектом ставился город Новороссийск, а в случае успеха и присоединения бело-зеленых отрядов – поход на Екатеринодар. Итак, по неизвестным причинам, задержавшись в море 3–4 дня, отряд десанта начал свои действия только 4/17 или даже 5/18 августа.
Отроги хребта Семисам, заполняющие весь береговой район, довольно круты, сплошь покрыты лесом и кустарниками, которые местами подходят к самому берегу моря. Это делало, при отсутствии хороших дорог, неудобным для действий крупных отрядов и создавало серьезное препятствие быстрому продвижению вперед отряда генерала Черепова. Выгрузка снаряжения и продовольствия с барж на лодки, крутые склоны оврагов задержали организацию базы на два дня. Генерал Черепов, находясь на «Гайдамаке», отдавал команды через мегафон, которые, несмотря на дневной бриз, из-за дальности расстояния не могли быть услышаны десантниками (В. Григорович). Но, несмотря на тяжелые физико-географические условия берега, десант с утра 5/18 августа стал распространяться в сторону Раевской. Там к нему присоединилась лишь группа бело-зеленых в количестве 15 человек. Вожак группы предлагал провести десантников по тропинкам в обход красных и их артиллерии. Командование десанта отказалось. «Позже, впрочем, будто бы жалели». Соединиться с повстанцами, находящимися в районе Баканских, не удалось, хотя гонец оттуда прибыл в первый день высадки (4/17 августа) и ему даны были директивы идти на соединение с десантом. Однако накануне назначенного дня того срока десант был вынужден сесть обратно на суда.
С рассветом 5/18 августа отряд красных со стороны поселка Сукко повел наступление и занял хутор Мару скин (8,5 км восточнее Сукко). Днем под нажимом десантников и под обстрелом с моря красные поспешно оставили хутор и через Сукко отступили на Варварку, оставив в Сукко конную разведку. К вечеру 5/18 августа поселок Сукко был занят десантниками. В этот же день пополудни противник вошел в соприкосновение с десантом между имениями Абрау-Дюрсо и князя Лобанова-Ростовского. 6/19 августа десантники отбросили красных к северу, выйдя на 8,5 км над имением Лобанова-Ростовского. 7/20 августа противник, усилившись, взял десант в полукольцо. Соотношение сил было: красные – 2000 штыков, 10 орудий, 28 пулеметов, в резерве 607 штыков и 4 орудия. У десанта: около 500 штыков, 2 горных орудия. Красное командование отдало приказ своим частям перейти в наступление и уничтожить десант. К вечеру 7/20 августа, сбив заслон десанта у поселка Сукко, заняв хутор Марускин, противник угрожал сообщением десанта с морем. По оперативной сводке красных от 8/21 августа, они захватили базу десанта – 11 пленных, 16 ящиков снарядов, 70 000 патронов, 400 винтовок, предназначенных для снабжения бело-зеленых. Действительно, как сообщает В. Григорович, красные заняли базу десанта около имения Дюрсо, увели сестру милосердия и солдат (бывших красноармейцев) и два дня где-то их держали. На буграх к красным подошло подкрепление, а сзади занятая база. Командование десанта растерялось. К счастью, нашелся один (сравнительно молодой) курсовой офицер, который, собрав из двух рот Корниловского училища человек 60, с обходом отбил на второй день базу и снабдил десантников патронами и продовольствием. Отход десант предполагал провести ночью, но он совпал с ночным наступлением красных, которые замкнули кольцо. Стремясь уйти от верной гибели, десант по всему фронту оказывал упорное сопротивление, переходя к неоднократной контратаке. Пленные юнкера-корниловцы отказывались давать какие бы то ни было показания красному командованию. Есть указание, что при отступлении десанта повстанцы отряда полковника Лебедева опять ушли в горы.
К утру 9/22 августа десант прорвался к морю и сосредоточился у щели около имения Панько (между мысом Утриш и имением Лобанова-Ростовского). Борьба продолжалась уже почти над самым берегом моря. Отчаянным сопротивлением десант стремился выиграть время для посадки на суда. Красные подошли на 640 метров к берегу моря, стремясь сбросить в него остатки десанта. Но это красным не удалось. Сильный артиллерийский и пулеметный огонь с подошедших судов и слабая поддержка со стороны красной артиллерии, которая вынуждена была прекратить огонь и сняться с позиций, дали возможность десанту остановить наступление большевиков. В ночь с 10/23 на 11/24 августа десант, из строя которого выбыло во время боев около 25 процентов состава, погрузился под прикрытием своей судовой артиллерии на суда и ушел в море.
Главная причина неудачи генерала Черепова кроется в численном перевесе красных, готовности их к операциям в данном районе и в их сильном артиллерийском огне. На 10–15 выстрелов большевиков отряд десанта отвечал одним – тремя. Трех- или четырехдневное пребывание отряда на судах в море не позволило группе особого назначения выполнить все задачи Ставки, но в итоге пятидневных боев маленький десант оттянул на себя четыре полка красной пехоты и полк конницы.
Действие группы десанта на Таманском полуострове
8/21 августа начальник Керченского укрепленного района генерал Зигель, получив донесение, что высланные им на Тамань разведчики оттеснили наблюдательные посты красных, и видя, что не все еще потеряно, успел сформировать из запасных и тыловых частей сборную офицерскую роту и сотню пластунов при одном орудии, перебросив их 9/22 августа на Тамань. Здесь нужно заметить, что красные к этому времени эвакуировали с полуострова все, что успели: не было оставлено совершенно подвод, лошадей, в иных местах угнали мужское население. И все же к десанту присоединилось на Тамани до 5 тысяч восставших казаков.
11/24 августа в Таманский залив был доставлен из Симферополя через Керчь батальон бывшего Александровского военного училища с 4 орудиями и одним броневиком в сопровождении нескольких мелких казачьих частей. Одновременно в станицу Таманскую прибыл и генерал Врангель. Противник отходил, не оказывая большого сопротивления. Из этого явствует, что в первоначальные задачи второстепенного десанта входило: занятие Таманского полуострова, мобилизация населения, соединение с районами бело-зеленых, а главное – отвлечение частей красных от группы генерала Улагая. В случае успеха предполагалось движение на Екатеринодар для соединения с главными силами десанта.
Как стало известно уже в эмиграции, еще в Севастополе был предложен генералу Улагаю и генералу Драценко план, по которому нужно было сразу по высадке в Приморско-Ахтарской перенести базирование на Таманский полуостров, где генерал Улагай имел бы легко обороняемую базу и короткую коммуникацию с Крымом. Об этом плане неоднократно говорил начштаба Ставки генерал Шатилов, но, к сожалению, штаб Ставки разрабатывал только высадку и давал общие задачи и направления действий десанта, а последовательные детали должны были разрабатываться генералом Улагаем с его начальником штаба генералом Драценко.
По оперсводкам штарма 9–1 красных, отряд десанта силою в 500–600 штыков в ночь с 10/23 августа на 11/24 августа высадился в районе станицы Таманской, а около 7 часов утра 12/25 августа в этом же пункте высадились новые части десанта около 1000 штыков и полка кавалерии. Это дало повод комфронта Гиттису уже к концу дня 11/24 августа в докладе предреввоенсовета Бронштейну (Троцкому) писать о десанте на полуострове как не преследующем серьезных целей. Командование 22-й дивизии только 12/21 августа выдвинуло 195-й полк с батареей на линию Старо-Титаровской с задачей оборонять выходы с полуострова. Ударный отряд красных № 5 получил приказание перейти в Джигинское. В этот же день на Тамань прибыл отряд генерала Черепова, который включился в состав группы генерала Харламова, образуя в общей сложности десант в 1450 штыков, 450 сабель при 10 пулеметах и 6 орудиях.
К 13/26 августа десантом были взяты станицы Ахтанизовская и Выше-Стеблиевская. Красные к этому времени, оттеснив части генерала Улагая к Гривенской, успели освободить свои таманские полки и спешили восстановить на Тамани утерянное положение. Таманский десант, пополнившись партиями мобилизованных, с утра 14/27 августа повел наступление на высоты, занимаемые 195-м полком, завязав с ним упорный бой. Красные подтянули резервы в составе ударного отряда № 5, а в Джигинское выдвинули батальон 196-го полка из аула Суворово-Черкесского. Генерал Харламов решает взять высоты и отогнать противника далее к реке Кубани. Командир батальона юнкеров-алексадровцев полковник Хамин, получив приказ о наступлении, на рассвете двинулся вперед, причем броневик шел по дороге на станицу Старо-Титаровскую вместе с донскими частями. Дневная атака высоты у станицы юнкерами была выполнена быстро, и противник отошел на следующие высоты, где были у него проволочные заграждения.
15/28 августа отряд генерала Харламова продолжает попытки наступать в восточном направлении, но 195-й полк красных, подкрепленный резервами, удерживает занимаемые позиции. Ночной атакой юнкера, несмотря на большие потери, берут укрепленную линию противника.
16/29 августа части десанта, введя в бой новые силы, среди которых было Корниловское военное училище и две бронемашины, в упорных боях оттесняют красных на высоту 378. 17/30 августа, развивая успех, десант атакует красных со стороны Выше-Стеблиевской и теснит левый фланг 195-го полка. Настойчивое наступление десанта и его успех заставляет красное командование усилить свои силы за счет частей, освободившихся после отступления группы генерала Улагая из-под Ново-Ниже-Стеблиевской (Гривенской). 18/31 августа после упорного боя была взята десантом станица Старо-Титаровская и гора Камышеватая, но красные продолжают подтягивать резервы.
К утру 19 августа (1 сентября) десантные части находились: Александровское военное училище и 42-й Донской полк – в районе станицы Старо-Титаровской; Корниловское военное училище и Таманский полк – восточнее Выше-Стеблиевской; Лабинский полк и отряд генерала Бредова – в районе Ахтанизовская – гирло Пересыпное; мелкие и запасные части стояли в станице Таманской. Соотношение сил к этому времени было: в десантных частях 2150 штыков, 450 шашек, 25 пулеметов, 4 горных орудия и в резерве 300 штыков. У красных в боевой линии с резервами 3190 штыков, 170 сабель, 105 пулеметов и 120 орудий. Рано утром 19 августа (1 сентября) десант при поддержке бронеавтомобилей и артиллерии повел наступление на район высоты 378. Он сбил правый фланг 195-го полка и овладел высотой. Израсходовав при этой атаке все свои резервы, отряд не смог сбить левофланговый участок 195-го полка и соседний справа 192-й полк, находившиеся по обеим сторонам высоты (оперсводка штадива 22 к 12 часам 19 августа (1 сентября). После полудня красные, усилившись резервами, перешли в контратаку на высоту «378» и, несмотря на упорное сопротивление десанта, овладели ею. На плечах десанта красные ворвались в Старо-Титаровскую, а поздно вечером выбили десант из Выше-Стеблиевской.
22-я кавбригада красных получила задачу движением в район Сенной отрезать отступление на станицу Таманскую отрядов десанта, находящихся в северной части полуострова.
Утром 20 августа (2 сентября) кавбригада 33-й дивизии, сбив отряд десанта, пытавшегося организовать оборону на высотах восточнее станицы Таманской, после короткого боя заняла станицу. Десант отступил частью на миноносцах, частью на мелких судах и рыбацких лодках в Керчь. 23-я кавбригада на рассвете захватила район Сенной и отрезала пути на Таманскую частям десанта, находившимся в районе Ахтанизовская – гир. Пересыпное – Запорожская и отступившим туда из-под Старо-Титаровской некоторым ротам Александровского военного училища. У отрезанных не было ни патронов, ни снарядов. Группы отряда генерала Харламова по 30–40 человек рассеялись в прибрежных плавнях, и в течение следующих дней их подбирали миноносцы и катера десанта. Катер «Жаркий» 22 августа (4 сентября) погрузил из тростников 120 юнкеров. 20 августа (2 сентября) воздушная разведка русской армии доносила, что вслед отступающему десанту в направлении на Тамань двигаются полторы тысячи сабель и 4000 пехоты.
«Армия возрождения России» генерала Фостикова
Еще в июне 1920 года красный штарм IX числил в отряде генерала Фостикова всего одну кавбригаду (Лабинский и Хоперский кавполки) и три сравнительно небольшие группы общей численностью в 1300 штыков, 800 шашек, 17 пулеметов. Полковник Лебедев, который перед Кубанским десантом был послан Ставкой в районы повстанцев и связался с ними, докладывал, что наиболее крупным отрядом на Черноморском побережье являлся в Баталпашинском отделе отряд генерала Фостикова, который представлял собой довольно значительную силу.
В первых числах августа (н. ст.) благодаря проведенной мобилизации казаков и присоединению к армии новых отрядов численность ее значительно возросла. Несколько удачных стычек с частями красной 9 армии пополнили ее вооружением и боеприпасами (рапорт генерала Фостикова генералу Врангелю от 6/19 августа 1920 года). К середине августа (н. ст.) армия была окончательно реорганизована: сведена в отдельные части и соединения по типу регулярных вооруженных сил. Ее состав и численность составляли: командующий армией – генерал Фостиков; начальник штаба – полковник Тулупов; старший адъютант – хорунжий Пономарев; отряды – полковника Крыжановского, есаула Бойко, есаула Женцова. Всего 3095 штыков, 2400 сабель, 35 пулеметов и 10 орудий. Конница, состоявшая преимущественно из казаков – участников Гражданской войны, а отчасти и мировой войны, имела хорошую боевую подготовку и могла вести правильные бои. Хуже было с пехотой, представлявшей собой довольно нестойкие и плохо вооруженные части. Командный состав был исключительно из офицеров Добровольческой армии генерала Деникина.
В период подготовки армии к операциям в частях велись строевые и тактические занятия. Вооружены части были неодинаково. Лучшее вооружение имела конница, но у некоторых было только холодное оружие. Во всех частях не хватало винтовок и пулеметов, артиллерия была крайне малочисленна и испытывала большую нужду в снарядах. Своих баз армия не имела. Фуражирование и продовольствие шло за счет населения. Боеприпасы – за счет налетов на красноармейские части и артиллерийские склады. В боевых действиях армия, как и все повстанческие части, проявляла исключительную подвижность.
Эта «армия» представляла собой не только вооруженную силу, но и военно-политическую организацию с собственной политической программой, которая, будучи похожа на приказы Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России, содержала в себе следующие пункты: Учредительное собрание «из выборных от народа»; земля трудовому народу. Помещики не будут владеть землей; свобода и равноправие всех вероисповеданий; уничтожение всех сословностей; амнистия всем красноармейцам и служившим в большевистских частях. До освобождения всей России – народовластие на местах путем созыва народных собраний каждой губернии по мере освобождения их территорий от большевиков.
Активные действия армии генерала Фостикова начались в первых числах августа (н. ст.). Во второй половине августа (н. ст.) эти действия еще носили разрозненный характер и только в двадцатых числах (н. ст.) развернулись уже как организованное наступление всей армии, которое совпало с первыми днями успешных боев Кубанского десанта генерала Улагая. К сожалению, по чьей-то вине как и до высадки десанта, так и во время его операций связи и согласованных действий между этими большими отрядами не существовало. А ведь личность руководителя «Армии возрождения России» у штаба генерала Врангеля к тому времени уже не вызывала сомнений. Генерал Фостиков уже подчинялся штабу генерала Врангеля, а в своем рапорте № 394 от 6/19 августа он писал генералу Врангелю: «Одновременно с сим посылаю части для связи с армией генерала Улагая, о действиях которого до меня доходят слухи». Генерал Фостиков знал в это время об успехах десанта и понимал необходимость установления с ним связи. Как бы то ни было, но наиболее крупные силы генерала Фостикова и генерала Улагая оказывались действующими в расходящихся направлениях, что, конечно, облегчало борьбу с ними красных частей.
Наступление армии генерала Фостикова началось по всему фронту в 20-х числах августа по н. ст. Центром ее боевых усилий оказались Армавир и Лабинская, как важнейшие пункты и узлы путей предгорной части восточной Кубани. Группа полковника Крыжановского 8/21 августа выбила советский 2-й полк особого назначения из станицы Костромской и, преследуя его частью сил на Лабинскую, главными силами заняла станицу Ярославскую. Главные силы генерала Фостикова атаковали с утра 9/22 августа Лабинскую группу красных со стороны Упорной и Переправной отрядом 600 сабель, 200 штыков с одним орудием, а 10/23 августа повели наступление на Отрадную и отбросили красных частью вверх по Урупу, частью на Казьминское. В этот же день после боя севернее Отрадной красные были отброшены на Вознесенскую. Днем 11/24 августа армия генерала Фостикова заняла Попутную, Бесскорбную, хутора Урупские, а вечером – Вознесенскую.
Таким образом, в боях 7/20—11/24 августа армия генерала Фостикова прорвала фронт красных частей и открыла себе выход к линии Владикавказской железной дороги и Армавиру. Красные пытались вырвать инициативу из рук генерала Фостикова, но безуспешно. Части Лабинской группы красных были отброшены к окраинам станицы, а кавбригада 12-й дивизии, попав под фланговый удар со стороны Бесскорбной, потеряла Урупскую и в беспорядке отошла на Армавир. К 15/28 августа красные части окончательно потеряли инициативу и перешли к обороне, стараясь удержать Лабинскую, Армавир и Невинномысскую. Генерал Фостиков вышел на линию Тульская – Ярославская – Лабинская (исключительно), Владимирская, хутор Бременский, х.х. в 7–8 км южнее Армавира – Казьминское – Эрсаконская – Усть-Джегутинская.
18/31 августа красные, закончив сосредоточение 14-й и 34-й дивизий, вместе с 12-й кавдивизией решают переходом в общее наступление разгромить части генерала Фостикова. Первоначальное наступление красных, имеющих огромное превосходство в силах, встречают упорное сопротивление и контратаки армии повстанцев на всем фронте. Но к 22 августа (4 сентября) красные части, пополнившись Приуральской бригадой и освободившимися частями с противодесантного фронта, овладевают линией Попутная – Вознесенская – Владимирская – Махошевская. Генерал Фостиков решает вывести свои части из восточной части Кубани в приморские районы, чтобы в зависимости от обстановки или обосноваться в них, установив связь с Крымом, или при первой возможности перебросить их в Крым на усиление армии генерала Врангеля. В середине сентября (ст. ст.) армия генерала Фостикова, спустившись долинами Малой и Большой Лабы, перевалила через перевалы Псеашхе и Ашиха и заняла район Красной Поляны (город Романовск) – Сочи – Адлер, выбив оттуда красные гарнизоны.
Окруженный со всех сторон большевиками, испытывая недостаток в огнеприпасах, генерал Фостиков решил отходить в Грузию. Грузины отказывались пропустить казаков. Генерал Врангель, узнав об этом, отдает приказание конвоирующему транспорт с боеприпасами и продовольствием миноносцу во что бы то ни стало принять и погрузить казаков (около 2,5 тысяч) на транспорт, не останавливаясь, в случае препятствия со стороны грузин, прибегнуть к содействию артиллерии. Грузины согласились на погрузку казаков, лишь инсценировав уступку под угрозой вооруженной силы. Миноносец дал несколько безрезультатных выстрелов, грузинский отряд отступил, после чего казаки погрузились и выгрузились в Феодосии, где они должны были отдохнуть, одеться, получить вооружение и в дальнейшем следовать на фронт. Генерала Фостикова генерал Врангель за отличие произвел в генерал-лейтенанты и наградил орденом Святого Николая Чудотворца.
Высокого мнения о генерале Фостикове и о его отряде был и генерал Шатилов. Когда генерал Врангель отдал приказ погрузить боеприпасы и продовольствие на транспорт для отряда генерала Фостикова и выделить для охраны миноносец Русского флота, то не так-то легко в тот момент было найти на Севастопольском рейде таких кораблей, готовых к срочной экспедиции к Кавказскому Черноморскому побережью. Штаб Главнокомандующего сперва обратился к французскому командованию с просьбой представить крейсер начальнику штаба генералу Шатилову для высадки его в районе Адлера и выяснения положения отряда генерала Фостикова. Французы любезно отказали, считая, что это похоже на боевой поход, а такую экспедицию надо согласовать с французским правительством в Париже. Тогда генерал Шатилов снесся с американским адмиралом Мак Колли с той же просьбой. Адмирал заявил, что представить лично генералу Шатилову крейсер он не может, но генерала Шатилова и его адъютанта он имеет право взять на борт и вместе с ним отправиться к Кавказскому побережью. Ночью разразилась такая буря, что многие ориентировочные приборы на крейсере перестали действовать, и утром генералу Шатилову, знавшему хорошо Кавказское побережье, пришлось указывать адмиралу Мак Колли, как и куда надо идти, чтобы очутиться около Адлера.
Все окончилось благополучно. Когда американский крейсер подошел к побережью, от берега отчалила лодка с генералом Фостиковым, который взял генерала Шатилова, и лодка отправилась обратно к берегу. Встреча генерала Шатилова с офицерами и казаками отряда была радостная, ибо многих из них генерал Шатилов знал лично еще по Кавказской армии. Сильная буря не позволила тотчас отправить из Севастополя нужные суда в Адлер с боеприпасами и для погрузки всего отряда. Грузинское правительство сначала хотело разоружить отряд Фостикова или передать его Красной армии. Но после инсценировки обстрела с русского миноносца пустого места в горах грузины разрешили погрузку, но не в порту, а с берега, что, конечно, усложнило эвакуацию. Весь отряд судами Врангельского флота был благополучно доставлен в Феодосию.