Первой жертвой стал заместитель председателя Реввоенсовета Эфраим Маркович Склянский, верный помощник Троцкого на протяжении всей Гражданской войны.
«На нем прежде всего выместил Сталин свои неудачи под Царицыном, свой провал на Южном фронте, свою авантюру под Львовом», — писал Троцкий.
Военному врачу Склянскому не было и тридцати лет, когда он стал человеком номер два в военном ведомстве Советской России. Принимал активное участие в Октябрьском вооруженном восстании. 25 октября 1917 года Склянский с отрядом красногвардейцев занял штаб Петроградского военного округа.
Он был включен в состав коллегии наркомата по военным и морским делам, возглавил Военно-хозяйственный совет и занимался организацией и снабжением Красной армии. 23 ноября 1917-го его утвердили заместителем наркома по военным делам, возложив на него обязанности осуществлять общее управление военным министерством.
Когда наркомом стал Троцкий, он сразу оценил организационные таланты своего заместителя. В марте 1918-го Склянского ввели в Высший военный совет, затем в РВС Республики. 26 октября 1918-го Склянский был утвержден заместителем председателя Реввоенсовета. Он, по словам Троцкого, отличался «деловитостью, усидчивостью, способностью оценивать людей и обстоятельства», то есть он был умелым администратором, или, как сейчас бы сказали, менеджером.
Склянский вспоминал, с чего начиналась Красная армия: «Действующая армия слагалась сначала из отдельных мелких отрядов, действующих на далеких окраинах. Армии, как таковой, в сущности, не было, и Народному комиссариату по военным делам приходилось руководить этими небольшими отрядами, иной раз не выше роты, находящимися вдобавок вне пределов досягаемости».
Сергей Иванович Гусев, который приложил руку к отставке Склянского, и тот должен был признать на пленуме ЦК:
— Вы знаете, что сначала был Реввоенсовет, состоящий из огромного количества членов, которые фиктивно числились, а фактически руководил делом товарищ Склянский, который сидел в Москве.
«Склянский, — писал Троцкий, — председательствовал в мое отсутствие в Реввоенсовете, руководил всей текущей работой комиссариата, то есть главным образом обслуживанием фронтов, наконец, представлял военное ведомство в Совете Обороны, заседавшем под председательством Ленина… Он был всегда точен, неутомим, бдителен, всегда в курсе дела. Большинство приказов по военному ведомству исходило за подписью Склянского…»
Сохранилась обширная переписка Ленина со Склянским, который был для вождя главным источником информации о положении на фронтах и главным исполнителем ленинских приказов. На протяжении всей Гражданской войны практически всякий документ по военным делам Ленин переправлял Склянскому на отзыв и полагался на его мнение.
Ленин очень высоко его ставил и говорил: «Прекрасный работник!» Ленин сделал Склянского членом ВЦИК и Совета Обороны. Владимир Ильич ценил Эфраима Марковича и как постоянного партнера по шахматам, хотя обыкновенно ему проигрывал.
Сталин, ясное дело, ненавидел Склянского, который требовал от него полного подчинения приказам Реввоенсовета.
3 марта 1924 года политбюро приняло решение освободить Склянского от должности и назначить вместо него Фрунзе. 11 марта это решение утвердил пленум ЦК. Сменивший Склянского Михаил Васильевич Фрунзе говорил на пленуме ЦК:
— Не хочу и не могу упрекать товарища Склянского в том, что он виноват в непринятии каких-либо мер. Сам он сделал все, что было в его силах, для того, чтобы отстоять интересы армии в соответствующих инстанциях. Его работа протекала у меня на глазах, и я свидетельствую, что она выполнялась с должной энергией. Но беда в том, что он не имел достаточного партийного авторитета, благодаря чему все эти усилия сплошь и рядом не могли дать военному ведомству и Красной армии необходимых результатов.
Пока жив был Ленин, он прислушивался к Склянскому. После его смерти Склянского рассматривали как человека Троцкого, которого необходимо убрать вне зависимости от того, полезно это или вредно для дела.
Дзержинский, ценивший умелых работников, попросил перевести Склянского в Высший совет народного хозяйства, который ведал всей промышленностью страны. Бывшего заместителя военного министра поставили во главе треста «Моссукно».
Летом 1925 года Склянский перед поездкой в Соединенные Штаты, где он намеревался закупить новые станки для суконной промышленности, зашел к Троцкому. Они ностальгически вспоминали прошлое, и Склянский вдруг спросил своего недавнего начальника:
— Скажите мне, что такое Сталин?
Склянский сам прекрасно знал Сталина. Он, видимо, ждал, что Троцкий объяснит, каким образом этот человек добился власти. Но бывший председатель Реввоенсовета удовлетворился высокомерной формулой:
— Сталин — это наиболее выдающаяся посредственность нашей партии.
Склянский понимающе кивнул. Они оба сильно ошиблись в Иосифе Виссарионовиче.
В Соединенных Штатах Склянский трагически погиб. Его смерть показалась более чем странной.
Вместе с председателем «Амторга» Исаем Яковлевичем Хургиным они пошли на озеро кататься. Поднялся сильный ветер, лодка, на которой они катались, перевернулась. Оба утонули.
20 сентября 1925 года урну с прахом Эфраима Склянского похоронили на Новодевичьем кладбище.
Троцкий произнес прощальную речь в Клубе красных директоров. Она была напечатана в «Правде» 23 сентября 1925 года:
«Это была превосходная человеческая машина, работавшая без отказа и без перебоев. Это был на редкость даровитый человек, организатор, собиратель, строитель, каких мало… Он сразу же сумел внушить к себе доверие и уважение своей деловитостью, своей проницательностью, своей твердой рукой, своим метким глазом. Я бы сказал, что у него был подлинно «хозяйский глаз»…
Я его никогда не видел в испуге или панике, а между тем за все годы гражданской войны он был тем средоточием, где собирались прежде всего все сведения, донесения, рапорты о всех злоключениях и бедствиях на наших фронтах… Был период, когда казалось, что все рушится, рассыпается, что почва исчезает из-под ног. А Склянский непоколебимо сидел у телефона, принимал донесения, рапорты, сносился по прямому проводу, запрашивал, приказывал, проверял…
В любое время дня и ночи можно было позвонить по кремлевскому проводу: «Дайте Склянского», — и Склянский всегда своим осипшим от переутомления голосом давал последние справки о том, как обстоит дело на таком-то фронте, — кратко, деловито, точно».
Первым заместителем наркомвоенмора и председателя РВС сделали Михаила Фрунзе, как лицемерно сказал на партийном съезде Зиновьев, «в помощь товарищу Троцкому», а в реальности ему на смену.
В Реввоенсовет против воли Троцкого ввели его врагов — Бубнова, Буденного, Орджоникидзе, Ворошилова, которого, наконец, перевели в столицу и назначили командующим Московским военным округом вместо преданного Троцкому Николая Муралова.
В апреле 1927 года на пленуме ЦК член политбюро и глава профсоюзов Михаил Павлович Томский вспоминал:
— Как с Троцким боролись? Троцкого оставляли в руководстве, а троцкинят снимали везде и всюду.
Антонова-Овсеенко на посту начальника политуправления сменил Андрей Бубнов, который до этого заведовал отделом агитации и пропаганды ЦК партии. Он проводил чистку армии от сторонников Троцкого под предлогом введения в армии единоначалия («Военно-исторический журнал», 2001, № 10).
Бубнова никто не включал в сталинскую группу, потому что Андрей Сергеевич в 1923 году подписал «заявление 46» с протестом против ущемления демократии в партии. Но Бубнов довольно быстро открестился от своей подписи, о чем написал короткую статью в «Правде».
— И в тот же день, — рассказывал Бубнов на пленуме ЦК в 1929 году, — не кто иной, как тов. Сталин позвонил мне по телефону и по этой статье умозаключил, что я на всех драках с Центральным Комитетом в тот период поставил крест, и точка.
С этой минуты Сталин знал, что завоевал себе еще одного сторонника и мог твердо рассчитывать на Андрея Бубнова.
Троцкий в 1923 году издал приказ № 511, который сужал права комиссара в воинской части и вообще допускал отсутствие комиссара даже при беспартийном командире. Бубнов возмутился: как же без комиссаров! — и добился отмены приказа.
Но четырнадцать крупных военачальников обратились в ЦК с предложением отказаться от института военных комиссаров и ввести единоначалие, потому что комиссарам в мирное время заняться нечем и они только пишут доносы на своих командиров. А военачальники, прошедшие Гражданскую войну, члены партии, сами обрели политический опыт и вполне могут обойтись без комиссаров.
После долгих обсуждений в июне 1924 года оргбюро ЦК образовало комиссию по военным делам во главе с Бубновым, которая занялась отбором военачальников, которые могли бы стать командирами-единоначальниками, то есть одновременно исполнять и обязанности комиссара.
Военные политработники испугались, что им вообще придется уйти из армии. Но им объяснили, что, если они займут правильную позицию во внутрипартийных дискуссиях, то останутся на политработе, а то и сами станут командирами.
ЦК принял постановление «О единоначалии в Красной Армии». 2 марта 1925 года новый председатель Реввоенсовета Михаил Васильевич Фрунзе издал приказ Реввоенсовета «О введении единоначалия в РККА». Сначала командиры- единоначальники появились в армии, а потом на флоте.
Многих видных политработников, сторонников Троцкого, убрали из армии и разбросали по стране. Остальные стали голосовать исключительно за Сталина.
Бубнов приказал исключить из программы политзанятий беседу с красноармейцами на тему «Вождь Красной армии тов. Троцкий». Портреты Троцкого исчезли из казарм и военных городков. Перестали изучать его биографию и труды, выбирать его в почетный президиум. Красные уголки стали заменяться ленинскими уголками. Против Троцкого боролись, поднимая Ленина, пытаясь представить Владимира Ильича крупным военным теоретиком и единственным руководителем вооруженных сил в Гражданской войне.