Не обольщая призрачными надеждами, мы должны вселить уверенность, что все страдания наши не бесцельны, что сохраняя на чужбине родную армию, мы делаем большое национальное дело, что каждый офицер и солдат, выполняющий свой долг, вносит в общее дело посильную лепту.
Русское зарубежное воинство должно быть готово к тому, что ему еще придется достаточно долгое время нести свой крест…»[235] Вчитайтесь в эти строки, в них нет излишнего оптимизма и шапкозакидательства. Правдиво и честно говорил вождь со своими солдатами.
Перенесемся теперь в Чехословакию. В этой стране значительную роль в жизни галлиполийцев играло образование. В 1925–1926 учебном году из числа русских, поступивших в высшие учебные заведения, 80 % были чинами армии. Некоторые из них перешли границу Чехословакии нелегально из-за отсутствия виз. К примеру, Галлиполийское землячество в Праге за указанный год зарегистрировало прибытие 55 чинов армии, из них только 3 по визе![236] Из 55 человек 52 прибыли из Болгарии, 2 из Венгрии и 1 Франции. Сложности на месте заставили вернуться в Болгарию лишь одного приехавшего. Из числа приехавших 39 остались в Праге, а остальные уехали в Брно и Пшибрам. Студенты делились на иждевенцев и неиждевенцев.
Стоимость проезда, виз и прочие дорожные расходы почти полностью исчерпывали личные средства приезжающих, и они обращались за помощью в Галлиполийское землячество. Материальная помощь от землячества была двух видов: на обеспечение существования (квартира, питание и мелкие расходы) и на учебные нужды.
Получить квартиру без регистрации было невозможно, и потому всех прибывающих селили в студенческом общежитии «Свободарня». При этом в большинстве случаев новичкам приходилось спать у своих сослуживцев или однополчан на одной койке вдвоем или на столах, скамейках или даже на полу в коридорах.
Внутри Галлиполийского землячества был образован объединенный старостат, в который вошли делегаты от каждого союза. Объединенный старостат получал нерегулярную помощь от представителей Христианского союза молодых людей (ИМКА), Объединения русских эмигрантских студенческих организаций (ОРЭСО) и др. и систематическую помощь обедами от Земгора. Впрочем, галлиполийцам Земгор оказывал помощь крайне неохотно. До января 1926 г. талоны на обед выдавались максимум на ⅓, а большей частью на ¼[237]. При этом выдаваемые обеды состояли из супа и каши низкого качества.
На мелкие расходы сначала выдавались суммы по требованию, но с начала декабря 1925 г. было решено выдавать по 15 крон в неделю на человека, что было предельным минимумом, обеспечивающим только хлеб, сахар, мыло.
Суммы помощи на учебные нужды были значительными. Однако почти все русские студенты были освобождены от платы за обучение. Лишь поздно приехавшие или не имеющие подлинных документов были вынуждены платить за обучение. Плата за семестр составляла 300 крон, студенты могли получить скидку по усмотрению декана на ¼, ½ или ¾ суммы оплаты.
За 1925–1926 учебный год Галлиполийское землячество в Праге оказало помощь студентам-неиждевенцам в 17 979,40 кроны[238]. Для сбора этой суммы члены землячества внесли пожертвования, устроили вечер, обращались за пожертвованиями к русским организациям и частным лицам. Также в эту цифру вошла сумма в 3783 крон, отпущенная Главным командованием.
В феврале 1927 г. генерал Врангель провел кадровую перестановку среди начальников союзов в I отделе. Приказом № 3 от 8 февраля председателем Главного правления Союза участников 1-го Кубанского похода вместо генерал-майора Кириенко был назначен генерал-лейтенант Казанович, а приказом № 6 от 9 февраля вместо генерал-майора Н. В. Скоблина командиром Корниловского ударного полка был назначен полковник Гордиенко, вместо полковника Боголюбова командиром Алексеевского артиллерийского дивизиона – полковник Пестов[239].
16 февраля 1927 г. генерал Врангель согласовал переименование Сводно-донского казачьего полка в Венгрии в Сводно-донскую казачью сотню, назначив ее командиром есаула Зрянина[240].
Глава 4. Борьба за умы1928–1936 гг.
В сентябре 1927 г. генерал Врангель перебрался из Королевства СХС в Брюссель. 18 марта 1928 г. генерал Врангель неожиданно и тяжело заболел воспалением легких и после мучительных страданий скончался 25 апреля 1928 г. в 9 утра. Предчувствуя кончину, 24 марта 1928 г. генерал высказал пожелание быть похороненным в церкви Святой Троицы в Белграде «под сенью знамен»[241].
Генерал фон Лампе тяжело переживал болезнь Врангеля. Лампе и его единомышленники нашли в Германии врача высокой квалификации и направили к заболевшему Врангелю, но врач не успел прибыть. Причина смерти барона не была точно установлена. По мнению близкого знакомого Врангеля профессора И. П. Алексинского, неизвестная инфекция вызвала скрытый туберкулез в левом легком. При вскрытии в теле генерала было найдено большое количество туберкулезных палочек, имевших внешнее происхождение и которые могли появиться при условии отравления пищи туберкулином[242].
28 апреля тело Главнокомандующего было захоронено во временном склепе на брюссельском кладбище Иксель. Спустя 4 месяца, 22 июля, прах П. Н. Врангеля был перенесен в постоянный склеп на кладбище Сен-Жилль в Брюсселе.
В Берлине генерал фон Лампе подготовил и провел панихиды по главнокомандующему, а 22 мая Врангеля поминала почти вся русская эмигрантская община, украинцев представлял секретарь гетмана П. П. Скоропадского С. Шемет[243].
Новым председателем РОВСа великий князь Николай Николаевич назначил генерала А. П. Кутепова. Стоит сказать, что это назначение изрядно взволновало генерала фон Лампе – между ним и Кутеповом уже давно существовало недопонимание. Более того, новое руководство РОВСа всерьез планировало заменить фон Лампе в должности начальника отдела. Оказавшись в непростой ситуации, фон Лампе не сложил рук и продолжал исполнять свои обязанности.
В своих письмах к Кутепову генерал фон Лампе пытался донести, что сложившееся положение в воинских союзах необходимо сохранить: «Существующий скелет воинских организаций, несомненно, приносит русскому офицерству огромную пользу, в мере возможной сплачивая его и не только оказывая ему посильную помощь материально и в столкновениях с местной властью, но и не давая ему разлагаться, к чему, как известно, общее настроение русского беженства имеет склонность»[244].
Период руководства Кутепова РОВСом имел ряд существенных особенностей, в том числе и во II отделе. В первую очередь в РОВСе была усилена антисоветская работа и сбор разведывательных сведений. Усилилось влияние первопоходников и галлиполийцев – ведь новый председатель союза был тесно связан с этими организациями. В связи с этим в Берлине было образовано представительство Союза первопоходников, которым руководил полковник В. К. Леонтович. Примерно в это же в Германии начал организовываться Союз Георгиевских кавалеров.
Смерть Врангеля повлекла за собой многочисленные преобразования в союзе. В своем приказе № 1 верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич 25 апреля 1928 г. отметил: «После беспримерной эвакуации Крыма, генерал барон Врангель на чужбине, при самых тяжелых условиях, сохранил кадры доблестных частей армии. Благодарное чувство к заслугам горячо любимого Главнокомандующего барона Врангеля будет вечно жить в сердцах его соратников и всех русских людей…»[245]
Своим следующим приказом № 2 от 26 апреля 1928 г. великий князь Николай Николаевич подчинил Русский Обще-Воинский Союз непосредственно себе: «Начальникам отделов Русского Обще-Воинского Союза предписываю сноситься со мной через начальника моей военной канцелярии генерал-лейтенанта Кондзеровского»[246].
2 мая 1928 г. новый председатель союза генерал А. П. Кутепов подписал приказ по РОВСу № 1: «Его Императорское Высочество Великий князь Николай Николаевич 29 апреля с. г. отдал по Русскому Обще-Воинскому Союзу следующий приказ: «Генерала от инфантерии Кутепова назначаю Председателем Русского Обще-Воинского Союза, объединяющего части Зарубежного Русского Воинства и все существующие воинские организации и союзы. По всем вопросам, касающимся Русского Обще-Воинского Союза, генерал от инфантерии Кутепов докладывает непосредственно мне». Объявляю о таковом приказе Верховного Главнокомандующего, уверен, что все чины Союза помогут мне в дальнейшем ведении нашего общего трудного дела…»[247]
Во французском Иностранном легионе существенно изменилось число русских легионеров. К 1929 г. не менее 120 русских легионеров погибло в боях с арабскими повстанцами в Африке, у значительного числа эмигрантов истек срок пятилетнего контракта, и продлевать его не было никакого желания. Даже в таком «русском» по своему составу полку, как 1-й Иностранный кавалерийский, русских осталось лишь 6 % от общего числа чинов[248].
Приказом великого князя № 4 от 8 мая 1928 г. начальник его личной военной канцелярии генерал-лейтенант Кондзеровский был подчинен новому председателю союза с переименованием в начальника военной канцелярии председателя РОВСа. Его помощником был утвержден Генерального штаба генерал-лейтенант Стогов[249]