[407]. Возможно, испанцы отождествляют Врангеля с генералом Туркулом, который действительно в 1925 г. вступил в переговоры с испанцами о принятии чинов Дроздовского полка в состав испанского Иностранного легиона[408]. Переговоры были приостановлены после вмешательства генерала Врангеля.
Тем не менее первые русские эмигранты появились в испанском Иностранном легионе уже в 1922 г.; сначала это были офицеры-летчики, затем появились представители других родов войск. К концу 1924 г., согласно донесению ИНО ОГПУ, в рядах испанского Иностранного легиона насчитывалось уже 400 белогвардейцев[409]. К началу национального восстания число русских заметно увеличилось, что стало основанием для появления в русской харбинской газете «Наш путь» статьи с заголовком «Испанское восстание подняли русские эмигранты, чины иностранного легиона». Автор статьи брал интервью у испанского профессора Е. Афенисио, находившегося в Харбине. По словам профессора, русские в легионе составляли на тот момент самый большой процент, а в Мелилье и Сеуте находились части иностранного легиона, «исключительно состоящие из русских эмигрантов»[410]. Другой участник испанских событий, А. А. Трингам, в своих воспоминаниях отмечал, что в легионе было немало русских добровольцев, но о них имелись довольно скудные сведения[411].
Несмотря на трудности, РОВС продолжал свою деятельность. Организовывались и новые подотделы. В октябре 1932 г. был образован подотдел I отдела союза в Марокко. В его состав вошли все русские воинские организации, располагавшиеся в Марокко (как в Испанской части, так и во Французской части протектората). Начальником подотдела был назначен генерал-лейтенант князь Александр Николаевич Долгоруков. При подотделе в 1937 г. были открыты Военно-научные курсы. Основные группы располагались в Касабланке, Марракеше, Мекнесе, Порт-Лиоте (ныне г. Кенитра), Танжере, Феце. К 1938 г. в составе подотдела насчитывалось около 100 человек[412].
Начался 1936 год. Он не принес успокоения в ряды РОВСа. Противоречия, существовавшие в организации до этого, устранены не были, и потому вскоре в союзе разразился новый кризис. Весной 1936 г. генерал Туркул заявил об образовании новой организации – Русского национального союза участников войны (РНСУВ). Основой туркуловской организации стали кадры объединения Дроздовского стрелкового полка. Изначально Туркул планировал, что новая организация станет частью РОВСа, но генерал Миллер выступил против этого[413]. Свою позицию он мотивировал приказом Главнокомандующего Русской армией № 82 от 8 сентября 1923 г. о недопущении членства чинов армии в политических организациях. Этот приказ был подписан генералом Врангелем с целью ликвидации политических раздоров в союзе. Но именно отсутствие твердой политической платформы и обусловило образование РНСУВа.
Лидер новой организации считал, что необходимо «не только отрицать коммунизм, но и, главное, утверждать свое», то есть активно бороться с коммунизмом[414]. Устав новой организации был принят в день начала Национального восстания в Испании – 17 июля 1936 г. в Париже. В конце июля 1936 г. состоялась встреча Миллера и Туркула, на которой были обсуждены возможные пути выхода из сложившейся ситуации. Однако компромисса достичь не удалось, и 27 июля 1936 г. генерал Туркул вышел из РОВСа. Вслед за ним союз покинули А. В. Фок и большинство дроздовцев, проживавших во Франции.
Всевозможные раздоры негативно влияли на численность РОВСа – союз стал резко уменьшаться. Так, к примеру, численность I отдела (13 853 человек в ноябре 1925 г.) сократилась до 6000 человек в мае 1936 г.[415]
Национальное восстание в Испании всколыхнуло русскую военную эмиграцию. Почти сразу руководство РНСУВа выступило с призывом организовать Русский добровольческий отряд в армии Франко[416]. Однако чуть позже Туркул несколько изменил свое мнение. В одном из интервью он заявил: «Мы приветствуем добровольцев, борющихся в армии Франко, но ни один член Союза не имеет права выезжать туда без моего ведома и разрешения»[417]. Вскоре о своем отношении к испанской войне высказался и руководитель РОВСа генерал Миллер.
Начальник канцелярии председателя РОВСа генерал-лейтенант П. А. Кусонский в своем циркулярном отношении № 680 от 15 августа 1936 г. сообщил начальникам отделов и подотделов: «Ввиду неоднократных обращений отдельных лиц в эмиграции к начальникам и председателям воинских организаций с вопросами, как рассматривать ныне происходящую гражданскую войну в Испании, – как явление местное, чисто испанское, или как борьбу, исход которой интересует весь мир, представляется своевременным разъяснить, что в Испании ныне происходит буквальное повторение нашей белой борьбы: патриотически настроенные военные элементы не хотят примириться с кровожадной безбожной диктатурой интернационального коммунизма, питаемого материально и поддерживаемого морально Москвой, и стремятся с оружием в руках свергнуть недостойную правительственную власть, губящую народ и государство»[418].
Позже руководство РОВСа в своем циркулярном отношении № 40 от 4 февраля 1937 г. снова подтвердило, что рассматривает войну в Испании «как борьбу с интернациональным коммунизмом во имя спасения мировой многовековой культуры и всех нравственных основ, на которых держится современный Христианский мир. От исхода ее зависит усиление или ослабление коммунизма во всем мире и приближение или отдаление сроков освобождения и нашей Родины»[419].
Журнал «Часовой» как рупор военной эмиграции уделял большое внимание испанским событиям и идейному обоснованию участия русских белоэмигрантов в войне. Первым идеологическую базу для участия стал подводить главный редактор журнала В. В. Орехов в статье «Два фронта»: «Мы – русские белые, – волей судьбы поставленные в безвыходное положение, живущие в своеобразной черте оседлости, можем пока только морально сочувствовать героической борьбе испанской белой армии. Но в ней есть наши товарищи. Сколько их, мы не знаем, но пусть те, кто имеет возможность хотя бы на чужой земле принять участие в борьбе с нашим общим врагом, примут наш горячий привет. И пусть они передадут его тем испанским патриотам, которые подняли новое «корниловское» восстание во имя чести и правды»[420].
Полтора месяца спустя Орехов продолжил обострение испанской темы в журнале: «Испания силою вещей сделалась театром борьбы белых и красных сил. Победа первых будет жестоким ударом по мировому коммунизму, красная власть в Испании – это огромный шаг к большевизации Европы. […]
Вот почему, наконец, все наши чувства сейчас с войсками генерала Франко, сражающимися не только за СВОЮ Испанию, но и за НАШЕ дело – борьбы с большевиками до полного уничтожения коммунистической заразы. Да дарует им Господь победу»[421]. Обращает внимание, что от отождествления борьбы с красными в России и Испании журналист переходит к восприятию борьбы в Испании как к первому этапу в деле освобождения России от коммунизма.
Главный журнал военной эмиграции не остался в стороне и от полемики с А. А. Керсновским. Именно о нем В. В. Орехов написал следующие строки: «Если в нашей среде еще находятся лица, которые считают, что происходящее в Испании нас не касается, то это крайне недалекие и непрозорливые люди»[422].
В дальнейшем, в редакционных статьях, В. В. Орехов нередко затрагивал испанскую тему. Кульминацией же анализа испанского опыта стали следующие строки: «Наш долг – долг русской эмиграции – принять посильное участие в борьбе с большевизмом, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.
Не надо преувеличивать свои силы: никаких армий и никаких корпусов мы выставить не можем, единственно, что можно сделать, – это создать значительный русский отряд под нашим флагом, который привлечет к себе русских людей, ненавидящих советскую власть»[423]. Понимание этого пришло к Орехову уже в разгар Второй мировой войны и, можно сказать, исключительно благодаря испанскому эксперименту.
После начала восстания в Испанию стали прибывать иностранные добровольцы из разных европейских стран. И если об интернациональных бригадах в армии республиканцев известно давно, то об иностранных добровольцах в армии националистов даже на Западе знают далеко не все. В годы войны в армии Франко служили представители всех европейских стран. Их основная масса была сосредоточена как раз в рядах Иностранного легиона. Наиболее значительные контингенты прибыли в армию националистов из Ирландии и Франции. В легионе 670 ирландцев вошли в XV бандеру (батальон), а сотня французов стала ротой «Жанна Д’Арк» в XVII бандере. Некоторое время все эмигранты-добровольцы зачислялись в состав французской роты как знавшие французский язык. Русские добровольцы были очень расстроены таким решением испанцев, так как считали всех французов республиканцами. Именно нежеланием служить во французской роте можно объяснить присутствие русских эмигрантов во всех бандерах Иностранного легиона. По самым приблизительным подсчетам, более 30 эмигрантов вступило в ряды легиона после начала восстания.
Одними из первых в рядах Иностранного легиона оказались граф Г. П. Ламсдорф и барон Б. С. Люденсгаузен-Вольф. Молодым аристократам удалось перейти границу лишь со второй попытки. Испанцы, узнав, что молодые люди – русские, сразу же их арестовали со словами «Двое русских здесь? Без сомненья – они коммунисты»