[424]. С большим трудом эмигрантам удалось убедить испанцев, что не все русские – коммунисты. Затем добровольцы добрались до Сарагосы и вступили в формировавшуюся там бандеру Санхуро (позже – XV бандера Иностранного легиона).
Уже 1 сентября 1936 г. в «Часовом» появилось первое письмо русского добровольца в армии Франко: «Вот уже четырнадцатый день, как я сражаюсь за наше общее дело на стороне испанской белой гвардии. Спешу поделиться с вами и читателями «Часового» моими впечатлениями. […]
Я, бывший русский офицер, горд и счастлив тем, что выполняю свой долг. Здесь борьба с большевиками не словами, а оружием. […] Мы же здесь в белом лагере – все, от генерала и до последнего солдата, – испанцы и немногие иностранцы – выполняем свой долг – защиты веры, культуры и всей Европы от нового натиска красного зверя…»[425] Через некоторое время это же письмо было опубликовано в газете «Возрождение», а затем стало причиной уже упоминаемой ожесточенной полемики в среде военной эмиграции.
Для большинства русских франкистов участие в испанском конфликте стало продолжением Гражданской войны в России и шагом к освобождению Родины от власти большевиков. Эпистолярное наследие добровольцев это хорошо подтверждает: «Итак, я солдат испанской армии, белой и христианской. Солдат этой армии, потому что верю, что ее победа нанесет жестокий удар большевизму и в конце концов создаст условия для продолжения нашей борьбы за Россию…
Испанцы с большим вниманием, симпатией и чисто братскими чувствами отнеслись ко мне и тем офицерам, которые в свое время к ним прибыли.
Скажите всем читателям «Часового», что мы здесь счастливы и удовлетворены. Счастливы уже потому, что перестали быть шоферами, рабочими – перестали быть в том состоянии, в которое нас поставила русская трагедия. Военные и добровольцы, мы нашли свое призвание опять. Сколько лет ждали этого момента, сосчитайте сами…»[426]
Другим важным моментом в размышлениях добровольцев было постоянное сопоставление Белой борьбы в России и Испании: «…Мы знаем, что, правда, совсем еще небольшое число русских белых офицеров и юношей уже принимают участие на стороне войск ген. Франко. Их свидетельства необычайно ценны в том отношении, что все они отмечают, что они чувствуют, что там, в Испании, продолжается наша борьба с большевизмом. Мне пришлось читать письмо прославившегося в белой испанской авиации русского офицера, который пишет, что он сознает, что он участвует в продолжении дела наших Белых вождей, что ему приходилось сталкиваться с тем же самым противником, с которым он боролся на Юге России. Другое свидетельство нам указывает, что и внешняя обстановка борьбы в Испании напоминает во многом то, что мы видели на Юге России»[427].
Территориальная близость Испании и Франции дала повод руководству РОВСа надеяться на массовое участие русских эмигрантов в испанских событиях, так как во Франции располагался самый многочисленный I отдел союза. Генерал Миллер неоднократно проводил общие собрания начальников частей 1-го корпуса с целью организации русского подразделения в армии Франко.
Руководство РОВСа планировало организовать Русский добровольческий отряд с русским командованием, однако после установления связи с представителями генерала Франко в начале осени 1936 г. выяснилось, что это предприятие трудно осуществимо. Тем не менее 24 ноября 1936 г. генерал Миллер лично обратился к одному из ближайших помощников Франко – генералу Фиделю Давиле. В своем письме он сообщал испанцам о людских ресурсах, находившихся в распоряжении РОВСа. По словам Миллера, союз располагал 6000 человек во Франции, 4000 человек в Югославии, 3000 человек в Болгарии, 3000 в Маньчжурии, 2000 в Китае, 1000 в Германии и 2000 человек в других странах[428]. Генерал Давила передал письмо Миллера Франко.
Эхо бурной деятельности РОВСа докатилось и до Москвы. В разведсводке ИНО ГУГБ от 16 ноября 1936 г. отмечалось: «Председатель РОВС’а ген. МИЛЛЕР активно содействует переброске белогвардейцев в Испанию, выдавая едущим для борьбы на стороне мятежников особые сертификаты (послужные списки)[429] за своей подписью и сообщая особый пароль, о чем у него имеется договоренность с представителем ген. Молла.
Район перехода границы – испанская провинция Наварра. Направление на г. Пумпелунг[430]. В этом районе организован беспрепятственный пропуск лиц, на основании пароля и послужного списка, подписанного ген. Миллером»[431]. Содержание этой сводки наглядно свидетельствует о том, что НКВД был хорошо осведомлен о действиях руководства РОВСа, но вместе с тем существенно преувеличивал возможности эмигрантов в части переход границы.
Однако на самом деле переписка эмигрантов с франкистами не приносила желаемых результатов, поэтому в конце ноября 1936 г. один из активистов союза, подполковник Сергей Николаевич Благовещенский, работавший директором парижской страховой компании «Стандарт-Юнион», вступил в непосредственный контакт с секретарем посольства Франко в Италии Феррари Форнсом. Дипломат сообщил в штаб Франко о заинтересованности русских белогвардейцев в участии в борьбе с левыми. Вскоре из Испании пришел ответ: в штабе Франко ждали представителей РОВСа.
8 декабря 1936 г. Франко направил телеграмму командиру легиона полковнику Ягуэ. В ней он официально разрешал принимать белых русских в состав легиона при наличии у них рекомендательных писем от главы РОВСа. В конце декабря 1936 г. на переговорах между представителями Франко и РОВСа была достигнута договоренность о создании в составе легиона полностью русского подразделения – бандеры «Святого Георгия» при наличии требуемого числа русских в рядах легиона. Однако из-за потерь и переводов в другие части, русского отряда в легионе создано не было, несмотря на проводимую РОВСом работу в этом направлении.
Тем временем Форнс начал подготавливать визы для представителей союза. Документы были оформлены на Н. В. Скоблина, С. Н. Благовещенского и на капитана Петра Пантелеймоновича Савина, бывшего членом «Внутренней линии» и одним из ближайших сотрудников Скоблина. Вскоре, однако, выяснилось, что генерал Скоблин отказывается ехать в Испанию. Он сослался на болезнь своей жены и предложил вместо себя кандидатуру генерала П. Н. Шатилова[432].
Для генерала Шатилова участие в этой поездке было как нельзя кстати: с ее помощью он мог вернуться к активной деятельности в РОВСе. Согласовав с испанцами изменения в составе делегации, эмигранты стали собираться в путь. 26 декабря 1936 г. делегация РОВСа отправилась в Ниццу, а затем в Рим. После непродолжительного отдыха в Риме делегация вылетела самолетом в Саламанку, где в то время находилась штаб-квартира Франко (Cuartel General del Generalisimo). Основными вопросами, стоящими перед делегацией, было определение маршрутов для отправки добровольцев и принятие испанской стороной на себя путевых расходов добровольцев. В Саламанке эмигранты имели продолжительный разговор с полковником Барросо из штаба Франко. На ряд вопросов были получены положительные ответы.
По возвращении делегации из Испании генерал Шатилов представил генералу Миллеру письменный отчет о поездке, а также потребовал возместить затраты на командировку. При этом еще перед отъездом Миллер передал Шатилову на дорожные расходы 3000 франков, но по возвращении тот потребовал дополнительно возместить перерасход в 700 франков. Требования Шатилова были более чем возмутительны: дорога из Парижа в Рим и обратно была оплачена С. Н. Благовещенским, за пребывание в Риме и перелет в Саламанку платило испанское посольство.
У генерала Миллера сложилось впечатление, что вернувшийся в «большую политику» Шатилов решил заработать на испанском конфликте. Свои опасения Миллер изложил в письме к Ф. Ф. Абрамову: «…П. Н. Шатилов заявил мне, что не будет безвозмездно заниматься этими делами, т. е. организацией отрядов для посылки туда. Тем не менее продолжает интересоваться этим вопросом и старается добыть под него деньги. Все эти проекты, по крайней мере сейчас, я отношу к области фантазии. Ибо весь его план зависит от субсидии, которая должна быть получена от лиц, которые, по его словам, готовы дать из принципа на противокоммунистическую работу… Во всей этой комбинации меня беспокоит та тайна, которою окружаются лица, желающие дать 10–15 тысяч франков в месяц, и желание П. Н. оставить за собою право распоряжаться этими деньгами… Опыт его путешествия в Испанию с тем лицом, которое ему, как и мне, открыло путь туда, уже показал, увы, что П. Н. неисправим во всём, что касается денег. Он мне представил такой счет своих расходов! Тогда как от его спутника знаю, что они всё это путешествие сделали за счет лиц, которые их пригласили туда. У меня не хватило мужества устроить очную ставку между Шатиловым и его спутником… Я не могу, да и не хочу заниматься вопросом, как он будет давать отчет в своих расходах тем, которые ему дадут деньги… Но поскольку этот вопрос своей финансовой стороной связан с П. Н. Ш., моя душа не может быть спокойной»[433].
Между тем замена Скоблина Шатиловым не принесла пользы. По испанским сведениям, Шатилов запросил с испанцев за переброску 1000 русских добровольцев в армию Франко 290 750 французских франков[434].
Затем было собрано общее собрание всех групп 1-го армейского корпуса, на котором выступил генерал Шатилов. Генерал рассказал о возможных перспективах участия русских эмигрантов в войне на стороне Франко. Было также объявлено о создании в составе испанского Иностранного легиона полностью русского подразделения с русским же командованием, при накоплении достаточного числа добровольцев