3 июня пришла радиотелеграмма о том, что лейб-казаки уезжают в Сербию. И действительно около 5 часов пополудни на горизонте показался пароход. А в час ночи полковник Оприц, вернувшись из штаба корпуса, сообщил, что в это же утро, то есть 4 июня, лейб Казачий, Атаманский и Кубанский Гвардейские дивизионы с Донским Техническим полком будут грузиться на только что пришедший «Кюрасунд». Весь остаток ночи шли лихорадочные сборы к отъезду. В 4 часа утра дивизион в походной амуниции выстроился. Был отслужен напутственный молебен в присутствии командира корпуса. После него генерал Абрамов благодарил всех лейб-казаков за их стойкость, прекрасное поведение и несение службы. В ответ на его пожелание счастливого пути и прочего грянуло «Ура!». В нем вылились горечь наболевшего русского сердца, радость освобождения с Лемноса и благодарность Главнокомандующему за сдержанное им слово. Офицерам, окружавшим командира корпуса, генерал Абрамов при прощании добавил: «Помните, господа офицеры, что историю полка творят офицеры!..» У него самого и у многих стояли слезы на глазах.
В 2 часа дня погрузка была закончена. На «Кюрасунде» в Сербию уезжало 250 человек подтянутого и бодрого духом л.-гв. Казачьего дивизиона.
В 7 часов вечера командир корпуса, осмотрев размещение всех отъезжающих частей, под звуки хора трубачей Кубанского Гвардейского дивизиона и несмолкаемого «Ура!», на катере отбыл обратно. В 7 часов 43 минуты заработал пароходный винт и «Кюрасунд» стал удаляться от Лемноса.
И. СагацкийНа Лемносе203
В эмиграции у меня, как и у многих соотечественников, пропало по разным причинам немало вещей, и дорогих, и недорогих. К потере одних я совершенно равнодушен. Других мне жаль, и в особенности моих старых дневников. К счастью, я вспомнил об архивах моего полка: почти сорок лет тому назад я передал туда записки, вернее, выдержки из моего дневника за Лемносский период. Генерал И.Н. Оприц отыскал ее и доверил мне.
О Лемносе знают сравнительно мало. Лемнос же – короткая, но захватывающая дух, особая глава нашей истории. Ее следует вспоминать и пополнять деталями. И я беру сейчас на себя смелость дополнить ее тем, что я видел и пережил на Лемносе в строю моего дорогого полка. Несмотря на обстановку усталости, порой отчаяния, на беспрестанные попытки разложения воинских частей, полк стоял твердо, блестяще справился с Лемносской эпопеей, и этим он обязан, главным образом, своим старшим офицерам и вахмистрам. Честь им!
10 марта 1921 года. Сегодня наша группа молодых офицеров, выпущенных недавно из Атаманского военного училища, прибыла в лейб-гвардии Казачий дивизион. Он вместе с лейб-гвардии Атаманским дивизионом сведен в 1-й Донской лейб-гвардии Сводно-казачий полк, которым командует генерал-майор Хрипунов.
Лагерь полка расположен в глубине бухты, вдалеке от берега и в полутора верстах от греческого городка Мудроса. Он занимает часть ската скалистого холма, скудно поросшего невысокой колючей и сухой травой. Внизу у пересохшего ручья разбиты большие палатки Офицерского собрания, семейных офицеров и командира полка. Дальше, по склону холма, стоят палатки офицеров, казаков и несколько землянок.
Казаки размещены по 9 —12 человек в палатке и по 20–25 в землянках. Эти последние построены самими казаками из крупных камней и гнутых листов французского железа. Офицеры устроены гораздо свободнее: по 3–4 человека в палатке.
Жизнь чрезвычайно тяжела. Из французского интендантства, нередко с большим опозданием, отпускается паек, ровно столько, сколько надо, чтобы не заболеть слишком быстро или просто не умереть от голода. Занятые весь день мыслью о том, как наполнить пустой желудок, казаки всячески изыскивают всевозможные способы, чтобы раздобыть денег и сейчас же снести их в полковою лавочку за лишний кусок хлеба или пачку табаку.
Все лишние вещи, уцелевшие из России, продаются за бесценок или обмениваются на продукты в Мудросе у сильно разбогатевших на спекуляциях греков. Отношение их к русским далеко не гостеприимное. То же отношение к нам, но еще более заметное и грубо высказываемое со стороны французского командования, хотя при штабе генерала Бруссо, коменданта острова, есть офицеры, хорошо знавшие Россию, и среди них даже и, увы, лейтенант Шмидт, бывший преподаватель французского языка в Донском Императора Александра III кадетском корпусе.
Из французского штаба, в целях распыления остатков Русской Армии, все время приходят и расклеиваются в лагерях резкие приказы, призывы к казакам не повиноваться своему начальству или записываться в Иностранный легион, на работы в Бразилию, Канаду и пр. Из беженского лагеря, на чьи-то нехорошие деньги, тоже тянется в строевые части агитация. Истинными друзьями оказываются лишь американцы, вернее, их американский Красный Крест. Он действительно деятельно, заботливо и бескорыстно помогает русским. Только благодаря американцам казаки, донашивавшие свое ветхое обмундирование еще из Крыма, страдавшие по ночам от холода и сырости, смогли немного привести в порядок свою одежду и не дрожать на земле под одной лишь английской шинелью.
День проходит в мелких заботах. Утром от дивизиона высылается наряд казаков в интендантство и доставляет оттуда вручную по узкоколейке продукты в лагерь. Другие команды казаков отправляются в глубь острова для сбора травы для топки. Оставшиеся работают по приведению лагеря в порядок: выбивают ступеньки на дорожках, выравнивают и укрепляют дерном переднюю линейку, где полк выстраивается для зори, выкладывают из камней разные эмблемы перед палатками.
Все голодны, озлоблены и молчаливы. Злоба направлена только в одну сторону – к штабу французского командования. Так тянутся дни. Дожди сменяются морозами или ураганными ветрами, нередко срывающими среди ночи палатки.
Дисциплина тем не менее поддерживается строгой. Несмотря на общее, казалось бы, безвыходное положение, алый полковой значок с Мальтийским крестом стоит прочно на фоне серых скал, свидетельствуя о том, что душа лейб-гвардии Казачьего полка еще жива. Полк переживает очень трудные дни, на стороне поговаривают о возможности возвращения в Совдепию, и эти разговоры пошли и в нашем полку.
16 марта. Из Константинополя на пароходе «Самара» прибыл офицер лейб-гвардии Казачьего полка с полковником Оприцем во главе. С офицерами приехали и наши казаки, бывшие до сих пор в конвое генерала Абрамова. Это очень кстати: агитация по распылению армии усиливается, и настроение строевых частей заметно ухудшается.
Полковник Оприц принял дивизион от временно командовавшего им полковника С.Н. Краснова и сразу же принялся за работу по поднятию духа и дисциплины. Из наличного состава окончательно сформированы 1-я, 2-я, 3-я сотни и пулеметная команда. Начальник хозяйственной части войсковой старшина Ф.Ф. Рыковский старается быстро пополнить цейхгауз предметами обмундирования. Настроение казаков поднялось. Увидев своих старых командиров, казаки, видимо, поняли и почувствовали, что они приехали делить с ними все испытания и до конца останутся с ними. В обстановке как будто стал замечаться неясный просвет.
18 марта. Началась неделя говения 1-го Донского лейб-гвардии Сводно-казачьего полка. Казаки строем с офицерами отправляются в походную дивизионную церковь. Она до крайности проста и скромна и, наверно, поэтому особенно располагает к молитве. Причащаться будем в старинной греческой церкви города Мудроса.
19 марта. Около 11 часов ночи из штаба Донского корпуса приносят телефонограмму. В ней стоит: «Орел, Киев и другие города совершенно очищены от большевиков. В Царицыне большое восстание, убито сто пятьдесят комиссаров» и пр. Из соседних лагерей доносится несмолкаемое «Ура!» и пение «Спаси, Господи, люди Твоя».
20 марта. В лагерях обсуждаются полученные вчера новости. У казаков на устах – «домой, домой». Изможденные нравственно и физически люди радостно и лихорадочно возбуждены. Они, кажется, поверили, что с получением этого клочка бумаги уже кончены все испытания.
24 марта. В нашем дивизионе начались строевые занятия. Вечером у палаток собираются песенники. Поют охотно. Молодые казаки разучивают прежние песни лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка под руководством старых казаков. Прежде служившие казаки верны воинскому долгу и убеждены в правоте нашего дела. Живя в одной палатке с людьми, старые казаки беседами, личным авторитетом и ревностным поддержанием дисциплины очень много помогают офицерам в деле приведения в полный порядок лейб-гвардии Казачьего дивизиона.
25 марта. В Мудросскую бухту в сопровождении французского миноносца вошел «Решид-паша». На его борту генерал Ф.Ф. Абрамов, назначенный начальником Лемносской группы. Мы все ждем его с интересом и нетерпением. Большинство убеждено, что с приездом командира корпуса многое в нашей жизни на Лемносе переменится к лучшему, и в частности у нас, лейб-казаков. С генералом Абрамовым прибыли также Донские части из Чаталджинского лагеря. Командир корпуса был встречен казаками на пристани восторженно.
26 марта. Около 2 часов дня генерал Абрамов прибыл в расположение нашего лагеря. Для встречи его 1-й Донской лейб-гвардии Сводно-казачий полк выстроился на передней линейке. Поздоровавшись с полком, генерал Абрамов объявил, что вскоре на острове Лемнос будет опубликован приказ французского командования, оповещающий о том, что Франция больше не в силах кормить такую многочисленную армию, как наша. Поэтому французское командование, в целях сокращения государственных расходов, приказывает всем немедленно высказаться по трем пунктам: 1) согласиться уезжать в Бразилию, или 2) возвращаться в Совдепию, или же 3) оставаться на Лемносе, но на иждивении своего собственного Главнокомандующего.
Генерал Абрамов советовал казакам остановиться на третьем предложении французов и продолжать лагерную жизнь на средства генерала Врангеля. Последний уже ведет энергичные переговоры о переброске всех частей армии в Балканские государства.