А на следующий день генерал Миллер исчез. Вот что произошло: Скоблин предложил адъютанту полка капитану Григулю с женой проводить (вместе с Плевицкой) отъезжавшую Наталию Лавровну; затем Скоблин, Трошин и Григуль посетят генералов Деникина и Миллера, чтобы поблагодарить их за вчерашнее присутствие на празднике. Оказалось, что генерал Миллер, покинув утром дом, еще не возвратился. Побывав у генерала Деникина, снова поднялись к Миллеру – генерала не было. Его супруга в сторонке высказала Григулю свою тревогу, обещая позвонить, если генерал не вернется к ночи. Около 10 часов ночи Наталия Николаевна Миллер позвонила – генерал не возвратился. Свою тревогу она сообщила адмиралу Кедрову, который спешно созвал в канцелярию РОВС (улица дю Колизэ) генералов Кусонского и Стогова и полковника Мацылева. Последний привез из отеля и Скоблина…
Оказалось, что в папке генерала Кусонского была записка, в которой генерал Миллер отметил: «…утром в сопровождении Скоблина еду на свидание…» Вразумительных объяснений Скоблин не дал, и адмирал Кедров предложил всем отправиться в полицию. Все поднялись, Скоблин вышел первым и… исчез! Наутро Плевицкая, вся в слезах, пришла в семью Григуль: «Колю ночью Мацылев увез на улицу Колизэ; я прождала до утра, а Коли все нет…» Подъехала полицейская машина; Плевицкой было предложено ехать в префектуру вместе с П.Я. Григулем и его дочерью, в качестве переводчицы. Плевицкая была арестована. Днем выяснилось, что Скоблин, сбежав из канцелярии РОВС, постучался к нашему капитану Кривошееву262 и попросил взаймы 2–3 сотни франков: «Кошелек дома забыл!» С этим и все концы в воду. Факты же сами за себя свой вывод сделали.
Велика была драма корниловцев, их смущение, разочарование, почти физическая боль. «Дело Скоблина» грозило разложнием полка. Но Господь милостив! На первом собрании корниловцев-парижан полковник Бояринцев263 ободряющим словом призвал всех к стойкости, к сохранению единения Корниловской семьи. Он стал во главе корниловцев Парижа и Франции. Вступивший на пост начальника РОВС генерал Архангельский (он проживал в Брюсселе, сохранив в Париже центр и штаб), посоветовавшись с полковником Бояринцевым и с капитаном Григулем, назначил возглавляющим объединение полка полковника Кондратьева, жившего в Болгарии.
Разразилась Вторая мировая война. Капитуляция Франции вновь рассеяла корниловцев. Немцы арестовали генерала Шатилова, полковника Мацылева, нашего капитана Григуля. Последних двух освободили через 49 дней и возвратили в Париж, откуда русских принудительно увозили на работы в Германию. В Русском Корпусе в Сербии был убит полковник Кондратьев. Возглавляющим объединение корниловцев генерал Архангельский утвердил полковника Бояринцева Митрофана Ивановича; помощником возглавляющего оставался капитан Григуль Петр Яковлевич.
По окончании войны многие из корниловцев перебрались в Америку, покинув разоренную Европу; оставшиеся же сберегли костяк полка. Полковник Бояринцев потратил много сил, энергии и настойчивости, чтобы вновь объединить всех корниловцев в дружную семью. Счастливая идея регулярно выпускать бюллетень «Корниловцы» включала рассеявшихся в единую семью. Когда Галлиполийцы Отдела во Франции, во главе с капитаном Григулем, задумали восстановить на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа Галлиполийский памятник, то корниловцы откликнулись первыми на убедительный призыв Митрофана Ивановича, собрав настолько значительную сумму, что стало возможным на лицевой стороне цоколя памятника водрузить памятную доску шефу и вождю корниловцев, генералу Корнилову. Святой долг памяти павшим здравствующие соратники выполнили.
По мысли полковника Бояринцева, был создан Обще-Корниловский Фонд Помощи, выдающий членам Фонда заимообразно ссуды, а также и помощь неимущим в случаях болезни, нужды. Организованность и достоинство жизни полка заслужили вновь общее признание. Неоднократно свое восхищение и благодарность выражал полковнику генерал Лампе (в январе 1957 года генерал Архангельский, вследствие преклонного возраста и по состоянию здоровья, назначил своим заместителем генерала Лампе; 2 ноября 1959 года генерал Архангельский тихо скончался).
В 1964 году полковник Бояринцев подал рапорт о сложении с себя обязанностей возглавляющего Объединение чинов Корниловского ударного полка. Генерал Лампе возложил исполнение этого долга на полковника Левитова Михаила Николаевича. Помощником его и сотрудником остался капитан Григуль. Полковник Левитов, в дни войны славный боевой командир 2-го Корниловского ударного полка, преданно, жертвенно и тактично отдал себя служению родной Корниловской семье. В рядах, в составе Русского Обще-Воинского Союза, прямого наследника и преемника Русских Императорской и Белых армий, семья корниловцев, во главе с полковником Левитовым М.Н., крепя спайку, единство и верность идее Белой Борьбы, достойно сохранит честь первородства. Господь щедр и милостив!
«Пусть не всегда были подобны горнему снегу одежды белого ратника – да святится во веки его память», – сказал Иван Бунин. Да святится!
В замену тягостным обидам
Прощенья мудрость нам дана…
В своем страданья благость видя,
Мы все приемлем. Пьем до дна!
Раздел 2
С. Калугин264Персидская казачья Его Величества шаха Персии дивизия265
Наср-эд-Дин Шах в 1879 году посетил Петербург. Шах заинтересовался конвоем Государя и выразил желание иметь подобный же у себя в Персии. По его просьбе, для организации этой воинской части и ее обучения, были командированы в Тегеран русские офицеры-инструкторы, но назначению русского Генерального штаба, но с предварительным согласием Шаха. Шахский конвой в дальнейшем был развернут в бригаду, а затем в дивизию.
Персидская казачья Его Величества Шаха бригада была создана на основании соглашения между русским и персидским правительствами в 1882 году при Наср-эд-Дине Шахе. Был издан особый фирман (указ) об ее учреждении.
Первым начальником бригады был назначен генерал Коссоговский. Начальник бригады официально был подчинен Шаху и являлся его советником, фактически получая указания от Генерального штаба, который, в свою очередь, действовал в согласии с Министерством иностранных дел и наместником Кавказа.
Бригада была расположена в Тегеране, и Отдел бригады был учрежден в Тавризе. Отдельные соединения бригады были расположены в некоторых городах Северной Персии. Кроме того, генерал-губернатор и губернатор имели при себе конвой из Казачьей бригады. Численность бригады доходила до 2000 человек. Расходы по бригаде покрывались персидским правительством из таможенных поступлений. Донесения и денежный отчет направлялись начальником бригады в Генеральный штаб. Персидское правительство было недовольно подобным положением вещей и добивалось подчинения бригады персидскому военному министру. На этом подчинении персидское правительство особенно настаивало.
В 1909 году, во время персидской революции, бригада, по приказу Магомет Али Шаха, обстреляла меджидие (парламент). Анархия в Персии носила затяжной характер. Никаких вооруженных сил защищать порядок в стране Персия создать не могла. Персидская казачья бригада являлась единственной воинской силой, которая поддерживала и охраняла шахский трон и порядок – это была личная гвардия Шаха.
С начала Первой мировой войны Казачьей бригаде пришлось играть значительную роль по охране дорог от разбойников и вести борьбу с мятежниками и непокорными правительству полудикими кочевниками, не признававшими центральной власти и не платившими податей. Кроме того, на бригаду легла охрана русских учреждений в Северной Персии (концессии, торговые сношения, переселенческие хутора и т. д.).
Как это обстоятельство, так и стратегические соображения побудили русское правительство приступить к переговорам с персидским правительством об увеличении бригады и расширении ее в дивизию. Переговоры России, Англии и Персии привели к обмену нотами 23 июня 1916 года между персидским премьером и обоими миссиями, которые закончились заключением соглашения. По этому соглашению, охрана порядка в Северной Персии поручалась Персидской казачьей дивизии, начальником коей был назначен генерал барон Майдель, а в Южной Персии, на подобных же условиях, под руководством английского генерала Сайкса, формировалась южная бригада (эспиар). Это соглашение было подписано премьером Персии господином Салехсальяром, и требовались только ратификация меджлиса и утверждение Шаха. Но в этот же день пришло известие о занятии турками Хамадана. Персидский кабинет пал, а новый отказался признать соглашение.
В январе 1917 года, в связи со слухами о тревожном положении в России, персидское правительство официально аннулировало соглашение, но все же Казачья дивизия на севере успела развернуться и занять намеченные пункты и начала выполнять все возложенные на нее задачи.
По соглашению, как северное, так и южное формирования должны были иметь до 12 000 человек каждое в отдельности. Россия и Англия соглашались авансировать Персии соответствующие средства. Между зонами русского влияния и английского была проведена нейтральная полоса.
Численность северной дивизии была доведена до 8000 человек и состояла из 2 особых больших отрядов: Тегеранского и Тавризского, 2 больших и 4 малых. Кроме этих отрядов, был сформировал из Сар-базских полков Арагский стрелковый батальон, дивизионная учебная пехотная команда и пулеметная команда. Штаб дивизии находился в Тегеране. На вооружении дивизии состояло около 9000 ружей (трехлинейные винтовки, карабины Арисака и др.) и пулеметы Максима и Кольта. Кроме того, имелись полевые и горные орудия Шнейдера и Крезо, а также Обуховского завода.
В Тегеране был открыт Кадетский корпус, из коего выходили молодые персидские офицеры, хорошо говорящие по-русски (автор в 1918 году временно исполнял должность директора кадетского корпуса).
Комплектовалась дивизия добровольцами. Русские инструкторы делились на две категории – на старших (офицеры) и младших (подпрапорщики и урядники). Уставы дисциплинарный и строевой были русские. Начальниками отрядов являлись рус