Начальник бригады, начальники отрядов и инструкторы были русские офицеры. Их помощниками были сверхсрочные казаки Кубанского и Терского войска. У русских чинов была форма Терского войска. У персидских – парадная форма точь-в-точь конвоя Его Величества. Погоны у офицеров, генералов и казаков – русского образца, но как у русских, так и у персидских чинов был накладной бронзовый знак: у казаков – Лев с Короной, у обер-офицеров – Лев с Короной в лавровом полувенке. У штаб-офицеров этот венок был в три четверти. У генералов – полный венок вокруг Льва с Короной. У сардара – большой Лев с Короной без венка.
На службу в бригаду принимались персы-добровольцы. Поступающие в конницу должны были иметь своего коня. Оружие, обмундирование, седла – все казенное. Определенного срока службы не было, и каждый казак служил, сколько хотел. Выдающихся казаков по службе повышали в званиях, которые были следующие: серджю-ге – ефрейтор; векиль-чап – младший унтер-офицер; векиль-раст – старший унтер-офицер; векиль-баши – вахмистр, фельдфебель; муин-наиб – подпрапорщик. Достигшие звания муин-наиба, выдающиеся, производились в офицерские чины: наиб-сейюм – прапорщик, наиб-дейюм – подпоручик, наиб-аваль – поручик; султан-капитан – ротмистр; явер – майор; наиб-сергенг – подполковник; сергенг – полковник; сартип 1-го ранга – генерал с одной звездой; сартип 2-го ранга – генерал-майор; мир-пендж – генерал-лейтенант; амир-туман – полный генерал; сардар-маршал – маршал; амир-найон – главнокомандующий.
В Тегеране был нашей организации кадетский корпус, окончившие который принимались на службу в чине наиба-сейюма. Среди персидских офицеров были окончившие в России кадетские корпуса и военные училища, и такие принимались на службу в чине султана.
Мы же, русские офицеры-инструктора, после награждения орденом Льва и Солнца 2-й степени и лентой сартипа 2-го ранга были генерал-майорами, а после награждения орденом Льва и Солнца 1-й степени и лентой мир-пенджа были генерал-лейтенантами. Начальник дивизии имел чин сардара – маршала.
Во время войны 1914 года Персидская бригада развернулась в дивизию и состояла из отрядов: Тегеранскиго, Тавризского, Хамаданского, Исфаганского, Ардебильскио, Гилянского, Урмийского, Буруджирского, Хорасанского и Арагского батальона.
Теперь я вернусь к Исфагану, куда я прибыл 20 декабря 17-го года. Но так как моя тема – это Его Величество Шах Риза Пехлеви, с которым впоследствии мне довелось быть в одном отряде и я был его начальником, то я буду упоминать только о переменах моей службы.
В конце декабря 1918 года было получено приказание от начальника дивизии о формировании Буруджирдского отряда. В этот отряд назначались части от Исфаганского и других отрядов. Начальником Буруджирдского отряда назначался начальник Исфаганского отряда подполковник Хабаров. Я же назначался начальником уменьшенного Исфаганского отряда, в командование которым вступил 29 января 1919 года. Приказом же по дивизии от 10 мая 19-го года № 13 я назначался начальником Урмийского отряда, но до вступления в эту должность мне было приказано продолжать командовать Исфаганским отрядом. В начале июля я получил приказание Исфаганский отряд и все имущество отправить в Буруджирд, а мне прибыть в Тегеран для получения инструкций, и 17 июля я отбыл в Тегеран.
Мой Урмийский отряд, собственно, надо было формировать заново, потому что он подвергся нападению озверевшей солдатской массы, квартировавшей после войны в районе Урмии, и был разбит и разграблен. Начальник отряда и вся его семья были убиты. Штабс-ротмистр Макаров выпустил в бунтующих шесть пуль из нагана. Седьмую себе в висок.
Благодаря доблестному подхорунжему Терского войска Дашкову остался в живых единственный поручик Гловачевский. Дашков, увидев, что творится, схватил солдатскую шинель и винтовку и побежал к живущему поблизости его поручику Гловачевскому. Надел на него шинель, дал винтовку и сказал: «Изображайте собой часового у склада фуража».
25 июля 1919 года я прибыл в Тегеран и явился к сардару Старосельскому, от которого получил приказание ждать его распоряжения. Жду две недели, месяц. Время от времени являюсь к сардару, говорит: «Ждите». Кончились июль, август, наступил сентябрь. Являюсь – «Ждите».
Вдруг – а это было именно вдруг, потому что ночью 2 октября, – мне приносят в гостиницу приказ по дивизии № 57. Читаю: «Подполковнику Ф. сдать, а ротмистру Булацелю 3-му принять Тегеранский отряд». На следующий день я явился к сардару по случаю назначения и наметил комиссию для приема отряда.
Тегеранский отряд состоял из Гвардейского Стрелкового полка (8 рот), пулеметной команды (8 пулеметов Максима), полевой батареи (8 орудий), конной (6 орудий), конно-горной (4 орудия). Все орудия – наши, русские 3-дюймовые. Гвардейский Конный полк – 6 эскадронов. У стрелков и кавалерии наши трехлинейные винтовки. Гвардейским Стрелковым полком командовал сартип 2-го ранга Риза Хан, которого я знал по моей службе еще в Хамаданском отряде. Когда же подполковник Ф. получил Тегеранский отряд, то и Риза Хан был переведен туда и назначен командиром Гвардейского Стрелкового полка. За это время сергенг Риза Хан был произведен в сартипа 2-го ранга, то есть в генерал-майоры.
В Персидской казачьей Его Величества Шаха дивизии не было производства за выслугу лет в чине, а производили за доблестную, выдающуюся службу, так что бывали пожилые офицеры в небольших чинах; выдающиеся же доблестные офицеры производились быстро.
Вот таким доблестным и выдающимся был и сартип 2-го ранга Риза Хан (будущий Шах). Начал он службу рядовым казаком и дослужился до чина сартипа 2-го ранга, генерал-майора, командира полка. Кроме того, что он был блестящим строевым офицером, он пользовался большим авторитетом и в полном смысле слова был настоящим начальником.
Когда я принял Тегеранский отряд, то часть его находилась, главным образом пехота, в экспедиции, и возвратилась через несколько дней с сартипом Риза Ханом. Явившись ко мне, сартип Риза Хан вдруг подает мне рапорт об уходе в отставку. Зная Риза Хана еще по моей службе в Хамаданском отряде, да и потом, – а мы хорошо знали старших офицеров, – я его рапорта не принял. Риза Хан совершенно свободно говорил по-русски, мы с ним дружески побеседовали, и я сказал, что в отставку его не пущу и что мы отлично будем служить вместе. Прошло несколько дней; опять приходит ко мне сартип Риза Хан и второй раз подает мне рапорт об уходе в отставку. Я его опять уговорил, и он остался служить.
Какая же причина побудила сартипа Риза Хана уходить в отставку? Его начальник, подполковник Ф., был уволен из дивизии, как говорили, – да оно и ясно, – за непорядки в отряде во время экспедиции. Отсюда вывод, что непорядки были в Стрелковом полку у сартипа Риза Хана, и, быть может, у него были угрызения совести, что он был в некоторой степени причиной увольнения своего начальника.
Экспедиция в Буруджирде закончилась, и подполковник Хабаров, как старший, должен был принять Тегеранский отряд, а я назначался начальником Хамаданского, но я поменялся отрядом и принял Гилянский, квартировавший в персидской Астаре, в двух верстах от Астары русской. 30 января 1920 года я сдал командование Тегеранским отрядом и отбыл к месту своей новой службы.
В 20-м году большевистские полчища вторглись в Персию в районе Энзели и повели наступление на юг. Против них была экспедиция, то есть настоящая война почти всей дивизией. Первый период войны был победоносным. Красные потеряли все орудия, сотни пулеметов, все обозы и сотни пленных. Взятых в плен главарей уничтожили, а банду пленных отпустили.
Второй период войны для нас был неудачен. Большевики имели неисчерпаемые резервы, мы же – только потери, и среди наших казаков начала появляться красная зараза, так что я даже приказал в моем отряде пристрочить погоны к рубашкам на машине, а то они их снимали. У большевиков снарядов и патронов было сколько угодно, а у нас все это уже кончалось. Силы неравные, и после боев в районе южнее Энзели мы с большими потерями отошли…
Англичане, которые были якобы нашими союзниками, – но без войск, – заключили с большевиками договор, по которому они прекращали военные действия. В то же время англичане тайно заключили договор с Его Величеством Султаном Ахмед-Шахом об увольнении из дивизии всех русских. Английские инструкторы становились на наши места.
Во время перехода я получил приказание передать отряд старшему персидскому офицеру, а он получил приказание вести отряд в район Казвина. Вскоре все русские чины получили приказание прибыть в Тегеран для сдачи хозяйственной части отрядов… и получить расчет, и 27 октября я прибыл в Тегеран. В моем послужном списке значится: «По ликвидации дивизии оставил в ней службу 9 ноября 1920 года».
По договору, мы все должны были быть эвакуированы на английский счет и куда кто хотел. Сборным пунктом была назначен город Казвин. Все, конечно, ехали через Персию на Багдад, Индию… и только один офицер из всей дивизии, поручик Самойлов (Ив. Дмитр.), поехал в СССР. Эвакуируемых, считая семьи, было более двухсот, а перевозочных средств – мало, и в Казвине надо было ждать очереди. Во время нашего пребывания в Казвине мы встречали своих сослуживцев – персидских офицеров, и все они насмешливо и иронически отзывались о своих новых начальниках-англичанах.
Сардара Старосельского и начальника штаба дивизии полковника (амир-тумана) Генерального штаба Филиппова эвакуировали немедленно, чтобы, так сказать, нас поскорее обезглавить. Я тоже скоро был отправлен, и не сомневаюсь, что причина была та, что ко мне в гостиницу часто приходили бывшие сослуживцы, персидские офицеры.
Когда мы прибыли в Керманшах, то узнали новость: сартип Риза Хан, не считаясь с позицией своего нового начальства – англичан, собрал все отряды, находившиеся в Казвине и его районе, и двинулся на Тегеран. В подступах к Тегерану у него произошел бой с персидскими жандармами и сарбазами. С обеих сторон были убитые и раненые. Сартип Риза Хан триумфально вступил в Тегеран.