Хотя архитектор и не подлежал воинской повинности, после начала Первой мировой войны он счел своим долгом вступить добровольцем в ряды действующей армии. Воевал он храбро. В 1915 г. на Западном фронте был произведен в офицеры, получил боевые награды и отличия до Св. Станислава II степени с мечами, включительно, и даже персидский орден «Лев и солнце» III степени.
После революции Верховский принял участие в Гражданской войне на стороне Белой армии, а потом с волной русской эмиграции попал в Королевство СХС, где вернулся к своему призванию — архитектуре и живописи.
Под покровительством короля
Он жил в пригороде Белграда (г. Земун), открыв там свое ателье. Работал во Дворцовом ведомстве и в Министерстве строительства Королевства СХС. Был близок к королю, Александру I Карагеоргиевичу, и регулярно получал от него заказы. Некоторые полотна, написанные Верховским, вошли в частную коллекцию живописи короля. Одну из выставок своих работ Верховский даже смог провести прямо в апартаментах Королевского дворца.
Как скульптор-монументалист Верховский получил широкую известность в Югославии. Наиболее известными его работами стали блестящие архитектурные композиции здания Русской церкви в Белграде, декоративные и скульптурные украшения здания Нового Парламента, величественная скульптура на новом здании Скупщины, цикл работ по заказу Двора Его Величества Короля Александра I Карагеоргиевича по отделке нового загородного Королевского дворца на Дединье и др. К знаковым архитектурным композициям пригорода Белграда относится и фонтан «За жизнь и свободу славянских народов», увенчанный фигурой Геракла («Лаокоон»). Статуя Геракла имеет 3,20 м в высоту. Фонтан стоит перед старым Королевским дворцом в загородном парке Топчидер. Среди скульптурных работ Верховского в Югославии — 7 национальных памятников-усыпальниц Первой мировой войны (или Великой войны, как ее тогда называли).
У него было много других замечательных проектов, которые не осуществились. Югославская газета «Политика» упоминала, в частности, эскиз грандиозного памятника, на котором была изображена конная статуя белого офицера, с надеждой глядящего в небо. Рядом — змея на гребне огромной волны, олицетворяющей нашествие большевиков. Внизу живописной композиции располагался поверженный лев — символ императорской России.
25 храмов в США
В 1937 г. Роман Николаевич приехал в США — навестить живших в Нью-Йорке сестру и племянников. Но временный визит оказался в результате окончательным переездом за океан. Американские коллеги приняли Верховского тепло, уже в 1938 г. Архитектурная лига Нью-Йорка провела персональную выставку русского мастера, причем в ее организации и открытии участвовала супруга президента США Элеонора Рузвельт.
Особенностью его деятельности за океаном стал «уход» в храмостроительство. Он уже практически не занимался гражданским монументальным искусством, как ранее в Сербии, — все его творчество было подчинено проектированию, строительству и росписи православных храмов. Верховский был определён архитектором-художником Митрополии Русской Православной Церкви Заграницей в Северной Америке. В его обязанности входила разработка проектов будущих храмов, часовен, иконостасов. В этот период он также занимался церковной росписью. В США по его проектам построено не менее 25 храмов, 7 иконостасов, он самостоятельно расписал 6 храмов (столько, наверное, не сделал ни один другой русский архитектор).
В начале 1940-х годов в нью-йоркской газете «Россия» появилась статья магистра Колумбийского университета Житкова «Несколько слов о русском зодчестве». В ней работы Верховского Житков назвал «новым словом русского зодчества». «Обычно говорят, что гениальные проявления бывают раз в 100 лет, — писал Житков, — но Россия ждала своего национального гения в зодчестве 200 лет. И, кажется, сейчас на горизонте он появился. Зарубежной России суждено найти его; и ему после долгих исканий найти Россию, ее дух несравненной красоты, сочетания с Православием, которое стоит над бренностью и суетой жизни. Этот гениальный русский зодчий — Роман Верховский. Он всегда был большим человеком, создавшим много прекрасного. <…>
Из всех талантливых и гениальных людей Верховский сейчас нам, русским, ближе всего. Он, наконец, заполнил долго пустующее место… В нем мы видим предвозвестника нашего национального возрождения. Его появление говорит больше, чем что-либо другое, о том, что процесс русского паралича на исходе. Его мы должны беречь и его Зарубежная Россия должна использовать».
Мистический град Китеж
Высшим достижением Верховского в США называют храм Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и храм Святого Владимира в Джаксоне. С этих храмов сделано огромное число открыток. Их продажа до сих пор дает огромный доход туристическому бизнесу в Америке, но сам Роман Николаевич от их продажи не получил ни цента.
Это что-то непревзойденное, незабываемое, — так пишут искусствоведы о храме в Джорданвилле. Помимо передачи всей сути русской души, здесь отражен и весь путь Руси, ее истории и искусства. Внизу приземистые, сумрачные башни — кутафьи Кремлей, Китай-городов, вечевых площадей говорят о долгой тяжелой повседневной жизни, борьбе. Здесь отмечены в необыкновенном сочетании и ритме форм Псков и Новгород и ранняя Москва. И из этого основания вырастает, устремляется вверх, легкий, одухотворенный, почти мистический, как град Китеж, Храм. Вскоре монастырь в Джорданвилле стал духовным центром всего русского зарубежья. Здесь была открыта типография, выпускающая журнал «Православная Русь» с ежемесячным приложением «Православная жизнь», церковно-философский сборник «Православный путь» и «Троицкий календарь», была основана Духовная семинария. Архитектору принадлежит и проект первого в США буддийского храма. Им также был создан проект русского кафедрального собора в Нью-Йорке, который по красоте, пропорциям и замыслу композиции стал эпохальным явлением в русской храмостроительной архитектуре.
Верховский делал проекты и лично расписывал не только русские, но и православные греческие, сербские и болгарские храмы. Уже в начале 1940-х годов им был сделан проект перестройки греческой церкви Святого Димитрия в Джамайке (штат Нью-Йорк), проект сербской церкви Воскресения Христова в Сюбенвилле (штат Охайо), расписан иконостас в греческой церкви Святой Троицы в Бриджпорте (штат Коннектикут) и другие.
Трагическая судьба
Увы, успехи Верховского в области искусства не сопровождались материальным успехом и судьба его сложилась трагично. Граф Ланской в посвященном ему некрологе писал: «Художник в душе и барин по духу, Верховский не шел на компромиссы: в своих проектах он отстаивал творческое задание и не считался с требованиями ничего не понимающих в искусстве заказчиков, а при заключении договоров не давал взятки, как это принято в деловых кругах. Кроме того, большинство его заказчиков были русские бедные приходы или архипастыри, которые ему платили меньше американских норм, и сравнительно с ними — очень мало, а иногда и не доплачивали. При всем этом он чувствовал, что его не понимают<…> Все это он болезненно переживал, становился резким и раздражительным. В результате его стали обходить заказами, и к своим 80 годам жизни он оказался без средств и без работы, хотя был вполне работоспособен. Получаемая же им пенсия не была достаточна для оплаты квартиры-студии. Домовладелец все время повышал плату и, в конце концов, за неплатеж выставил на улицу архив и все имущество Р. Н. Верховского, которому пришлось сдать все это в склад на хранение. Архитектор пытался устроиться в русский старческий дом. Но и в этом ему было отказано. Ему пришлось обратиться в американский старческий дом, администрация которого перевела его в один из штатных госпиталей на Лонг-Айленде», где он вскоре — в январе 1968 года — скончался. Однако трагедия Верховского была связана не столько с материальной стороной его жизни, сколько с душевной болезнью. Была ли она наследственной или стала следствием чрезмерного переутомления и драматических переживаний лишенного родины творца, неизвестно. Неизвестна и судьба коллекции работ Верховского в США.
Как писал в некрологе все тот же граф Ланской: «За четыре дня до смерти, в коротком письме своей племяннице Верховский писал о „далекой, родной и несбыточной России“». Великий русский архитектор остался верен себе: последние его мысли были о России.
«Иконоскоп» Владимира Зворыкина
В Москве, рядом с телецентром «Останкино», недавно состоялась торжественная церемония открытия памятника Владимиру Козьмичу Зворыкину. Имя гениального русского инженера лишь недавно извлечено в нашей стране из мрака забвения — в советские времена его считали «белым эмигрантом» и «классовым врагом». Теперь уже всем известно, что именно он был изобретателем одного из главных чудес нашего времени — телевидения. Сделал это Зворыкин за океаном, где его имя, как и имя другого нашего соотечественника, «отца вертолета» Игоря Сикорского, выгравировано в Зале национальной славы науки и техники США.
Родился Владимир Козьмич 29 июля 1888 года в самом сердце России — в былинном городе Муроме в состоятельной семье. Его отец был купцом первой гильдии, председателем правления банка, успешно торговал хлебом, владел пароходами на Оке и Волге. В крепкой семье Зворыкиных были семь детей, и все получили отличное образование, а двое братьев Владимира Козьмича тоже стали учеными. Жили все в большом красивом доме на живописном берегу Оки. Особняк сохранился до наших дней, сейчас в нем расположен Муромский историко-художественный музей. Отец хотел, чтобы смышленый младший сын пошел по его стопам, стал продолжателем, как сказали бы теперь, фамильного бизнеса.
Но Володя рано увлекся техникой. Еще гимназистом он ходил по домам соседей и родственников и устанавливал самодельные, вошедшие тогда в моду первые электрические звонки. Отец изменил свое мнение, когда юноша успешно починил на одной из его барж электропроводку и динамо-машину. Было решено, что он поедет в Петербург и станет инженером. Однако сразу поступить в Технологический институт не удалось, число желающих стать студентами в десять раз превышало количество мест. Стать студентом ему удалось лишь на следующий год.