Владимир Сергеевич Толстов, атаман Уральского казачьего войска, генерал-лейтенант, герой Великой войны и Георгиевский кавалер, завершил свой земной путь в Вербное воскресенье, 29 апреля 1956 г. Хотя уральские казаки, приехавшие со своим атаманом, и не жили обособленной станицей, как, вероятно, сперва намеревались, а разъехались по всему штату в поисках работы и устраивали свою жизнь и судьбу независимо от других, тем не менее до самого конца их объединяла определенная общность — казачье куначество, проявлявшееся в постоянной заботе друг о друге, в оказании помощи своим менее удачливым братьям. Чувство куначества проявлялось порой даже в неожиданных случаях. Рассказывают, как на отпевании уральца Георгия Константиновича Вишенина (1902–1973) в Свято-Николаевском соборе один из казаков-соратников покойного вынес полковые знамена, вывезенные казаками из России, и стоял с ними у гроба во время всего отпевания. Дочь покойного потом подошла к нему и поблагодарила за особое внимание. Казак отрекомендовался: «Курочкин». И добавил: «Как же? Мы за своими всегда присматривали!»
В том же 1923 г., когда в Квинсленд прибыла первая группа из Китая, через британского генерального консула в Иокогаме (Япония) поступило прошение на имя премьер-министра Квинсленда, ходатайствующее о принятии на поселение в этом штате группы из 36 старообрядцев, включая 19 детей. Они располагали средствами в 2400 фунтов и хотели заниматься сельским хозяйством. Однако неизвестно, было ли их прошение удовлетворено. Многие из прибывающих в эти годы находили сезонную работу также на банановых плантациях Нового Южного Уэльса и на тростниковых плантациях к северу от Брисбена. Во время сбора сахарного тростника требовалось большое количество рубщиков, заработок был хороший, но работа требовала неимоверной силы и выносливости. Также имелась возможность получить целинный, девственный участок земли на севере штата Квинсленд — с условием, что он будет освоен, обработан и культивирован.
Как видно, значительная часть русских иммигрантов оседала в городах, но и здесь жизнь поначалу складывалась несладко. Многим приходилось браться за любую работу, болезненно переживая потерю былого статуса. В. А. Хохлова, например, вспоминает о тщетных усилиях своего мужа, бывшего служащего крупной английской фирмы в Тяньцзине (Китай), найти работу в Сиднее, куда они приехали в 1939 г. За квартиру нужно было платить 3 фунта 15 шиллингов в неделю, а жалованье рабочего составляло 5 фунтов. Привезенных с собой 100 фунтов хватило ненадолго. Наконец оба устроились в русское кафе Репина, где В. А. Хохлова стала посудомойкой, а ее муж убирал и мыл полы, при этом очень стесняясь своих обязанностей и даже прячась от прохожих. В годы Второй мировой войны Хохловы работали на авиазаводе.
Известным просветителем в дальневосточной части эмиграции был И. Н. Серышев, священник, талантливый журналист и увлеченный до самозабвения эсперантист. Прожив долгую скитальческую жизнь, он опубликовал, нередко в домашних условиях, большое количество работ. «Прилагаю и список всех своих изданий, — писал он в конце жизни австралийскому библиографу Хотимскому, — причем синим сбоку подчеркнул те, кои можно купить за наличные, указав сбоку синим карандашом их цену без пересылки. Сообщаю и то, что ликвидирую все, что можно ликвидировать (архив, издания, книги), причем мне все равно, кому их продать, — деньги нужны на продолжение изданий. Некоторые из подчеркнутых изданий имею только в одном экземпляре, кой может в любой момент исчезнуть, будучи кем-либо куплен. Посему, если вы берете что для покупки, то сообщите мне, прислав и стоимость покупаемого, тогда я отложу отдельно как проданное, а иначе все последнее исчезнет, ибо у меня часты посетители самые неожиданные, а требования поступают из разных мест, не только из Австралии…»
«По приезде в Сидней, — цитирует воспоминания Серышева его биограф И. Суворов, — он около года работал в частной гостинице, где доил коров, таскал уголь, чистил кухню, мыл ванные и уборные ит. д., два месяца он поработал кухонным мужиком в католическом пансионе-колледже, а потом в кафе-булочной, где мыл посуду на 500 столовников. Год работал на стекольном заводе, два месяца — на уборке ремонтируемых домов, а до 1939 г. около двух лет работал по ночам в русском ресторане — мыл и полировал полы и чистил кухню, — все за гроши!» В Австралии Серышев не забыл Китай, из которого он приехал, став сиднейским корреспондентом харбинского журнал «Рубеж» и церковного издания «Хлеб Небесный». Также он публиковался и в других газетах и журналах Китая, Америки и Европы. По сведениям, которые дал о. Иннокентий газете «Рубеж», в начале 1938 г. в Австралии проживали около 4700 русских. Из них натурализованных было 2900 человек, т. е. около 60 %.
Стоит упомянуть, что Иннокентий Серышев был увлекающейся натурой и одной из его фантастических идей было создать на островах Фиджи государство «Новая Россия», где нашли бы приют эмигранты из стран Тихого океана и Европы. «В одном из номеров Sydney Morning Herald, — писал Серышев, — я наткнулся на заметку «Острова Пасифика на продажу»: «По сообщению нашего специального корреспондента из Лондона, острова Фанинг и Вашингтон предложены к продаже. Продавцом является компания, оперировавшая на этих островах в течение последних двадцати лет». Заинтересовавшись предложением, совпавшим с выдвинутым мною проектом самостоятельного устройства европейских русских эмигрантов на островах Фиджи, я стал следить за информацией и скоро был удовлетворен в своих ожиданиях дополнительными сведениями о продаваемых островах. Это небольшие острова и, вероятно, сравнительно недороги. Не купить ли их русским «эмигрантам, угнетаемым в Европе»?» (Не купить ли русским эмигрантам два острова?.. // Новая заря. 1936). В 1937 г. он открыл первое русское издательство в Австралии, а в июле 1945 г. выпустил в свет первую книгу из трилогии «Альбом выдающихся личностей России». В долгой жизни И. Н. Серышева самыми тяжелыми были последние годы. Он жил в стесненных обстоятельствах, откладывая гроши на свои издания и очень часто оставаясь голодным. Имея непростой и бескомпромиссный характер, о. Иннокентий не находил поддержки у окружающих. Доводя себя до изнеможения, он продолжал до последнего дня трудиться над своими проектами, многие из которых до сих пор находятся в рукописях. Особенно ценными являются его воспоминания о приходской жизни в Забайкалье, событиях революции и Гражданской войны на Дальнем Востоке, своей деятельности в Японии, Китае и Австралии; много страниц посвящено и этнографическим наблюдениям. И. Н. Серышев приложил немало трудов, чтобы рассказать об известных деятелях культуры, но, к сожалению, его собственная жизнь осталась в забвении. Большой подвижник русской культуры за рубежом скончался в августе 1976 г., оставив после себя большое количество трудов. О его жизни и священнической деятельности рассказывается в главе 8 данной книги.
Столкнулись русские в Австралии и с жесткостью правил местных профсоюзов, о чем казаки также предупреждали в своих письмах: «Охрана труда находится под защитой Рабочих союзов, которые играют доминирующую роль в строительстве молодой страны (особенно в штате Квинсленд), широко распространяя свои экономические функции. Все рабочие состоят членами таких союзов. Каждому члену за полтора фунта выдается годовой билет. Без билета нигде не дадут ни службы, ни работы. Если хозяин принял на работу безбилетного, он подвергается штрафу от 50 фунтов и выше. Профсоюзы же против приема иностранцев, их первыми увольняют и в случае сокращения». Характерен случай, описанный в воспоминаниях Н. М. Кристесен, которая приехала с родителями в Брисбен из Харбина в 1925 г. Ее отец, капитан дальнего плавания, пошел в рейс матросом на каботажном судне, не будучи членом профсоюза, чем вызвал негодование всего экипажа, и, попав в нарочно подстроенную аварию, вынужден был сойти с парохода. Препятствием для устройства на работу являлось и то, что русские дипломы в Австралии в довоенный период не признавались, да и страна еще была недостаточно развита индустриально, поэтому многим иммигрантам так никогда и не пришлось применить свои способности по специальности, как, например, это произошло с горным инженером И. Д. Репиным (1888–1949), приехавшим с семьей в Австралию в 1925 г. Таким образом, русские военные, чиновники, интеллигенты первоначально могли рассчитывать в Австралии только на самое низкое положение.
Глава 6Вторая Мировая воина и русские в Австралии
Мы переживаем великие и трагические дни.
Так будем же стойкими и превратим каждый ярд австралийской земли в бастион.
Экономический кризис, постигший в 1920-е гг. западный мир, не обошел стороной и Австралию. Не Первая и не Вторая мировые войны, а именно кризис оказался для целого поколения австралийцев наибольшей травмой. Обесценивались деньги, накопления, рушились мечты, и жителям богатой страны пришлось голодать. Экономическая депрессия привела к гибели многие успешные начинания. Страна стала зависимой от иностранных, главным образом британских инвестиций. Депрессия привела к жесточайшей безработице и падению уровня жизни. Квоты на прием эмигрантов были сокращены. Произошло ограничение и в финансовом обеспечении обороны страны, что привело к заключению «Имперского соглашения об обороне», по которому Великобритания взяла на себя защиту Австралии, а Австралия обязывалась помогать Британии своими военными силами.
В 1939 г., когда началась война между Германией и Великобританией, Австралия в соответствии с этим соглашением автоматически вступила в эту войну. Две дивизии были направлены в Египет и одна — в Малайю. Королевские австралийские военно-воздушные силы начали обучение австралийских летчиков-добровольцев для Королевских военно-воздушных сил Англии. Австралийские боевые корабли снова поступили в распоряжение Королевского флота Великобритании, но оставались самостоятельной боевой единицей. К счастью, и на сей раз, как и в Первую мировую, австралийские подразделения не были распылены по британским подразделениям в Египте. Они отличились при обороне Тобрука и в сражении при Эль-Аламейне. Вступление в войну Япо