Что про него уж он и думать не хотел
И всех волков себя счастливее считает.
Вдруг на Собаке он дорогой примечает,
Что с шеи шерсть у ней сошла.
«А это что такое,
Что шея у тебя гола?»
«Так, это ничего, пустое».
«Однако нет, скажи».— «Так, право, ничего.
Я чаю,
Это оттого,
Когда я иногда на привязи бываю».
«На привязи? — тут Волк вскричал.—
Так ты не все живешь на воле?»
«Не все; да полно, что в том нýжды?» — Пес сказал,
«А нýжды столько в том, что не хочу я боле
Ни зá что всех пиров твоих;
Нет, воля мне дороже их,
А к ней на привязи, я знаю, нет дороги!» —
Сказал, и к лесу дай бог ноги.
КУРЫ И ГАЛКА
Хозяин, курам корму дать,
Стал крохи хлеба им кидать.
Крох этих поклевать
И Галка захотела,
Да той отваги не имела
Чтоб подойти к крохáм. Когда ж и подойдет,—
Кидая их, рукой хозяин лишь взмахнет,
Все Галка прочь да прочь, и крох как нет, как нет;
А куры между тем, как робости не знали,
Клевали крохи да клевали.
Во многих случаях на свете так идет,
Что счастие иной отвагой получает,
И смелый там найдет,
Где робкий потеряет.
ДОБРЫЙ ЦАРЬ
Какой-то царь, приняв правленье,
С ним принял также попеченье
Счастливым сделать свой народ;
И первый шаг его был тот,
Что издал новое законам учрежденье
Законам старым в поправленье;
А чтоб исправнее закон исполнен был,
То старых и судей он новыми сменил.
Законы новые даны народу были
И новые судьи, чтоб лучше их хранили.
Во всем и вся была отмена хороша,
Когда б не старая в судьях иных душа.
А тотчас это зло поправить
Царь способов не находил,
Но должен это был
И воспитанию и времени оставить.
ПРИВИЛЕГИЯ
Какой-то вздумал Лев указ публиковать,
Что звери могут все вперед, без опасенья,
Кто только смог с кого, душить и обдирать.
Что лучше быть могло такого позволенья
Для тех, которые дерут и без того?
Об этом чтоб указе знали,
Его два раза не читали.
Уж то-то было пиршество!
И кожу, кто лишь мог с кого,
Похваливают, знай, указ да обдирают.
Душ, душ погибло тут,
Что их считают, не сочтут!
Лисице мудрено, однако, показалось,
Что позволение такое состоялось —
Зверям указом волю дать
Повольно меж собой друг с друга кожи драть! —
Весьма сомнительным Лисица находила
И в рассуждении самой и всех скотов.
«Повыведать бы Льва!» — Лисица говорила
И львиное его величество спросила,
Не так чтоб прямо, нет,— как спрашивают львов,
По-лисьи, на весы кладя значенье слов,
Все хитростью, обиняками,
Все гладкими придворными словами:
«Не будет ли его величеству во вред,
Что звери власть такую получили?»
Но сколько хитрости ее ни тонки были,
Лев ей, однако же, на то ни да, ни нет.
Когда ж, по львову расчисленью,
Указ уж действие свое довольно взял,
По высочайшему тогда соизволенью
Лев всем зверям к себе явиться указал.
Тут те, которые жирняе всех казались,
Назад уже не возвращались.
«Вот я чего хотел,— Лисице Лев сказал,—
Когда о вольности указ такой я дал.
Чем жир мне по клочкам сбирать с зверей трудиться,
Я лучше дам ему скопиться.
Султан ведь также позволяет
Пашам с народа частно драть,
А сам уж кучами потом с пашей сдирает;
Так я и рассудил пример с султана взять».
Хотела было тут Лисица в возраженье
Сказать свое об этом мненье
И изъясниться Льву о следствии худом,
Да вобразила то, что говорит со Львом...
А мне хотелось бы, признаться,
Здесь об откупщиках словцо одно сказать,
Что также и они в число пашей годятся;
Да также думаю по-лисьи промолчать.
ПОБОР ЛЬВИНЫЙ
В числе поборов тех, других,
Не помню, право, я, за множеством, каких,
Определенных Льву с звериного народа
(Так, как бы, например, крестьянский наш народ
Дает оброки на господ),
И масло также шло для львина обихода.
А этот так же сбор, как всякий и другой.
Имел приказ особый свой,
Особых и зверей, которых выбирали,
Чтоб должность сборщиков при сборе отправляли.
Велик ли сбор тот был, не удалось узнать,
А сборщиков не мало было!
Да речь и не о том; мне хочется сказать
То, чтó при сборе том и как происходило.
Большая часть из них, его передавая,
Катала в лапах наперед;
А масло ведь к сухому льнет,
Так, следственно, его не мало
К звериным лапам приставало;
И, царским пользуясь добром,
Огромный масла ком стал маленьким комком.
Однако как промеж скотами,
Как и людскими тож душами,
Не все бездельники, а знающие честь
И совестные души есть,
То эти в лапах ком не только не катали,
Но, сверх того, еще их в воду опускали,
Чтоб масло передать по совести своей.
Ну, если бы честных зверей
При сборе этом не сыскалось,
То сколько б масла Льву досталось?
Не знаю, так ли я на вкус людей судил?
Я Льву, на жалобу об этом, говорил:
«Где сборы,
Там и воры;
И дело это таково:
Чем больше сборщиков, тем больше воровство».
СЛЕПОЙ ЛЕВ
Был Лев слепой; а быть и знатному слепым
Дурное, право, состоянье.
Давай, хоть не давай Лев подданным своим
О чем какое приказанье,
Иль правду в том
Или в другом,
Не думай Лев узнать: обманут был кругом.
Я сам не раз бывал при том,
Когда, пришедши, Льву Лисица репортует,
Что львов запасный двор находится у ней
Во всей сохранности своей,
А первая с двора запасного ворует,
Да и другим дает с собою воровать,
Чтоб только ей не помешать.
Волк тож, бывало, Льву наскажет,
Когда он наловить зверей ему прикажет,
Что лов сегодня был дурной
И только лишь ему попался зверь худой;
А жирных между тем зверей себе оставит
И, чтоб поверил Лев, свидетелей поставит.
И словом, всяк, кому по должности дойдет
Льву донести о чем,— что хочет, то налжет,
И, кроме воровства и лжи, не жди другого
От малого и до большого.
Слепого Льва легко обманывать зверям,
Так, как по разуму слепых господ слугам.
ОСЕЛ В УБОРЕ
Одень невежду
В богатую одежду,—
Не сладишь с ним тогда.
В наряде и ослы по спеси господа.
По случаю, не помню по какому,
Но разумеется, что не в лице посла,
Отправил Лев Осла
К соседу своему и другу, Льву другому,
Какие-то, никак, ему подарки снесть:
Посольство отправлять у Льва Лисица есть.
Но хоть подарки снесть Осла употребили,
Однако, как посла, богато нарядили,
Хотя б турецкого султана ослепить
И мир или войну заставить объявить.
Не вспомнился Осел в уборе, взбеленился:
Лягается и всех толкает, давит, бьет;
Дороги ни встречным, ни поперечным нет;
Ни откупщик еще так много не гордился,
Сам Лев с зверьми не так сурово обходился.
Ослов поступок сей
Против достойнейших Осла других зверей
Стал наконец им не в терпенье.
Пришли и на Осла Льву подали прошенье,
Все грубости ему ословы рассказав.
Лев, просьбу каждого подробно разобрав,—
Не так, как львы с зверьми иные поступают,
Что их и на глаза к себе не допускают,
А суд и дело их любимцы отправляют,—
Итак, как Лев зверей обиду всю узнал
И видя, отчего Осел так поступает,
Осла призвав, ему сказал,
Чтоб о себе, что он Осел, не забывал:
«Твое достоинство и чин определяет
Один убор твой
Золотой,
Других достоинство ума их отличает».
И наказать Осла, Лев снять убор велел;
А как Осел других достоинств не имел,
То без убора стал опять простой Осел.
ЛЕВ-СВАТ
Лев, сказывали мне, любовницу имел