Природа не равно ущедрила людей:
Один родится в свет к художествам свободным,
Другой — к простому ремеслу.
Пусть каждый с долею своею остается,
И он не ошибется,
Как то случилося Ослу.
Одним хозяевам с потешницей большою,
С Собачкою, Осел служил.
Сравнив ее судьбу с своею он судьбою,
В лукавый час неловко рассудил:
«За что Собачка так мила всему здесь дому?
С тарелки кушать ей, из чашки пить дают,
А мне лишь жалуют овсяную солому
И в барыши за лень почасту только бьют.
Когда на задние Собачка ножки станет
И лапочку хозяину протянет,
Хозяин милует, берет ее с собой,
Когда ж хозяюшку она лизнет разочек,
Хозяйка сахарцу ей уделит кусочек,
А сахар нынче дорогой!
Собачка ластится: вот тут и вся причина.
Так выберу веселый день
И приласкаюсь сам: улучшится судьбина,
Пойдет и мне тогда ячмень,
И, может быть, мою понежат лень».
В сей мысли крайне бестолковой,
Завидев издали хозяина с обновой,
Осел бежит, и, равно перед ним
Став дыбом, он ему кладет тяжелу ногу
На правое плечо; горланьем же своим
На весь наводит двор и пущую тревогу.
Хозяин закричал: «Что сделалось с тобой?
Какая ласка и потеха!
Иль стал ты скот уж прямо круговой?
Гей, дайте плеть сюда для смеха!»
Явилась плеть; Осел переменил напев
И отшагал смиренно в хлев.
ВОРОНА-ПРОСИТЕЛЬНИЦА
Имела некая Ворона вкус:
Любила муз;
И говорит Орфею,
По-русски — Соловью:
«Исполни просьбу ты мою,
О чем просить тебя я смею!
Имею
Лишь одного
Я сына;
Он в старости отрада мне едина;
Пожалуй, ты его
Наставь так петь, как сам поешь ты нежно!
Он скоро переймет, лишь поучи прилежно».
А Соловей в ответ: «Голубушка моя,
Готов бы оказать тебе услугу я;
Но знай, не только я, да если с Геликона
Сынка сведешь учить всех муз и всех богов,
Не будет он в числе певцов:
Не может соловьем быть никогда ворона».
Вовек того не даст искусству мастерство,
Чего лишило нас, к несчастью, естество.
КУЗНЕЧИК
Кузнечик ветреный, про стужу позабыв,
Все красны дни пропел среди веселых нив,
Как вдруг зима: не стало в поле крошки,
Ни червяков, ни мушечек, ни мошки,
Чем душу пропитать.
Пришлося умереть иль где взаймы искать.
Кузнечик к Муравью, ближайшему соседу,
Явился к самому обеду:
«Почтенный Муравей, премудрый сын земли,
Запаса твоего частичку удели!
Я уверяю клятвой,
Что с ростом всё отдам пред будущею жатвой!»
Но Муравей довольно всем знаком:
Великий скопидом,
Ни зернышка он даром не погубит,
Охотник собирать, а раздавать не любит.
«Да как же запастись ты в лето не успел?» —
Спросил Кузнечика капиталист нечивый.
— «Я, малым быв счастливый,
И день и ночь напевы пел
Всем встречным
И поперечным,
Не чаяв летним дням конца».
— «Так ты, голубчик, пел? Пляши же голубца!»
В.Л. Пушкин
ЛЕВ И ЕГО ЛЮБИМЕЦ
Собачку Лев любил,
И все тогда ее ласкали;
Лисицы в гости звали,
Медведи кланялись, и тигры уважали;
Спесивый даже слон Собачке другом был.
И хоботом своим огромным
То на спину сажал, то гладил он ее.
Надеяться нельзя на счастие свое!
Врагам угодно было злобным,
Чтоб царь зверей сослал любимца своего.
Любимец изгнанный не стоит ничего!
Все стали клеветать на счет Собачки бедной,
Что ум она имеет вредный;
Лисица голос подала,
Что будто так Собака зла,
Что гнусную на Льва сатиру сочинила;
Медведь всех уверял,
Что две сатиры он читал
И что всю истину Лисица говорила;
А Заяц побежал
(В том зайцев вся и сила),
Не выслушав конца, рассказывать везде,
Что было, как и где.
И мы, как звери, поступаем:
Нередко зло ко злу нарочно прилагаем.
СУРОК И ЩЕГЛЕНОК
Сурку Щегленок говорил:
«Как! Вечно спать? Какая скука!
И вечно быть в норе? Так жить, конечно, мука!
Сон — та же смерть. Чтоб я, лишенный сил,
В гнезде своем лежал, как ты, Сурок несчастной?
Нет, я хочу летать по рощам, по лугам,
По селам, городам,
Все слышать, видеть все. Свободою прекрасной
Я пользуюсь своей.
О бедненький Сурок, об участи твоей
Я истинно жалею:
Ты знаешь, я любить умею!»
«Что ж нового? Скажи скорей»,—
Спросил Сурок рассказчика Щегленка.
«От старика и до ребенка
Все заняты умы в столичных городах:
Тот проживается, тот копит, богатится,
И в страшных откупах;
Другой над картами трудится;
Заботы, происки о лентах, о чинах;
Никто не думает о ближних, о друзьях;
Жена пред мужем лицемерит,
А муж перед женой,— и до того дошло,
Что брату брат не верит».
«Какой разврат, какое зло! —
Вскричал Сурок с презреньем.—
Не говори с таким, пожалуй, сожаленьем!
Чтоб ужасов таких не слышать и не знать,
По-моему, не лучше ль спать?»
ГОЛУБКА И БАБОЧКА
Однажды Бабочка Голубке говорила:
«Ах, как ты счастлива! Твой голубок с тобой.
Какой он ласковый! Как он хорош собой!
А мне судьба определила
Совсем иначе жить: неверный мотылек
Все по лугам летает;
То незабудочку, то розу выбирает;
А я одна сижу».— «Послушай, мой дружок! —
Голубка отвечала.—
Напрасно, может быть, пеняешь ты ему:
Не ты ль причиною тому,
Что счастья не сыскала?
Я правду говорю: любимой нежно быть
Здесь средство лишь одно — умей сама любить!»
Элиза милая, пример перед тобою:
Люби... и будешь век довольна ты судьбою!
Супруг твой добр и мил. Он сердца твоего,
Конечно, цену знает;
Люби и почитай его!
Там счастье, где любовь: оно вас ожидает.
ВОЛК И ЛИСИЦА
Волк хищный занемог. Раскаянье с недугом
Приходит часто и к зверям.
«Нет,— так он рассуждал с кумой своей и другом,—
Нет, полно рыскать мне по рощам и лугам!
Довольно подушил овечек я невинных;
Не лучше ль смирно жить, питаться мне травой?
Мы, кумушка, с тобой
Забудем о делах бесчинных!
Ты грешнику поверь: в прожорстве нет добра!
И нам опомниться пора!
Советую тебе оставить кур в покое;
Смиренье дело золотое.
Увидишь, я во всем с ягненком буду схож —
И если не лицом, обычаем хорош».
Лисица удивилась.
«Волк,— думала она,— недаром слезы льет
И злость свою клянет;
Он, верно, завтра же умрет».
С почтеньем, молча, поклонилась.
Но, к счастью, у волков
Не знают докторов:
Больной оправился. Курятница-Лисица,
В политике, как всем известно, мастерица,
Пустилась Волка поздравлять.
Не худо иногда зубастым угождать!
Итак, угодница является в пещеру
К нравоучителю, иль, лучше, лицемеру.
Что ж видит там она? Покойно Волк сидит
И кушает барана;
Овца несчастная полмертвая лежит,
Такой же участи ждет скоро от тирана.
«Прекрасно, куманек,— Лисица говорит,—
Ты каялся в грехах и плакал, как ребенок,
Но видно, что в тебе глас совести умолк!» —
«Так что ж? — вскричал злодей.— В болезни я ягненок;
Когда здоров, я — волк».
МЕДВЕДЬ И ЕГО ГОСТИ
Медведю вздумалось зверям дать угощенье;
Толпою все бегут на зов,
И пир, конечно, был таков,
Что он гостей привел в восторг и удивленье.
Вельможа не жалел кармана своего;
Все было славно и богато.
Без спору, можно жить медведям торовато!
Лишь только на пиру веселья одного,
Не знаю, как-то не случилось.
В тот вечер, может быть,
Оно в сердечную беседу удалилось.
Мартышка резвая, охотница шутить,
Прожора небольшая,
Зевала, морщилась, плечами пожимая,
И наконец, отдав хозяину поклон,
Сказала Барсуку: «Веселье — мой закон:
У пышных богачей, я вижу, все прекрасно;
Но что-то говорить и трудно и опасно!
Ты оставайся здесь, а я бегу туда,