Корень прав-необычайно плодотворен в нашем языке, вся человеческая деятельность, с точки зрения русского самосознания, освящена идеей правоты. Ключевое для нас понятие правда исконно означало свод правил, по которым живут русские люди. Первое русское собрание законов и правил называлось «Русская правда». Правду как правило русской жизни, жизни в добре, народ рассматривал как всепобеждающую силу: «Не в силе Бог, а в правде», «Деньги могут много, а правда — все».
Справедливость — основной принцип жизни русского человека, который готов терпеть материальные невзгоды и лишения, нужду и голод, несправедливость же моментально приводит его в ярость. Вспомните Манежную площадь, где против беззакония и государственного беспредела — против несправедливости — выступили наши дети — пятнадцати-, шестнадцати-, восемнадцатилетние мальчишки. Уж кажется, им-то где было научиться чувству справедливости, ведь они выросли в самые несправедливые за последние полвека времена! Но в том и дело, что это чувство — врожденное в русских и вздымается в наших душах на подсознательном уровне.
Насколько благим понятием правый пронизана вся наша жизнь, настолько слово левый носит в русском языке и сознании ярко негативную окраску. В нас стойки понятия — левачить, левак, гулять налево, добыть слева, продать налево, зайти слева… Все это о незаконных, неприличных, неприглядных, с точки зрения русского человека, делах. А как живучи установки, основанные на древнем представлении, что слева за плечом у нас хоронится нечистая сила и, чтоб не сглазить, надо поплевать на нее через левое плечо.
Еще вспомним наши древние выражения, которые никому объяснять не надо: встать с левой ноги, надеть рубаху на левую сторону.
Слово правда противопоставлено в русском языке понятию ложь. Правда для нас — это все, что не содержит в себе лжи, а ложь — не приемлемое для русского человека безоговорочное зло. Безнравственными для нас являются все производные лжи — обман, хитрость, ловкачество. Русская психология правдивости, честности резко контрастируете психологическими установками других народов, к примеру, иудеев, у которых данные понятия являются позитивными качествами, что отражено в их религии. Так что древнейшие пространственные ориентации правый и левый в архетипах русского мышления предстают категориями добра и зла. И понятия верх и низ, первоначально пространственные, оказываются признаками доброго — верх и злого — низ. Тело человека в древних, надежно хранящихся в подсознании представлениях, следует покрывать ниже пояса, прятать его от чужих взглядов, ибо там срам и стыд. Все, что относится к проявлениям физической жизни ниже пояса, рассматривается как подлежащее сокрытию, дабы избежать греха, впадения во зло. Оголившегося прилюдно человека именовали наглым, то есть обнажившимся и, следовательно, бесстыдным. А что такое стыд? Это слово сродни понятиям стужа, студить. Стыд — это когда телу холодно, то есть когда человек раздет. Не зря существует и глагол издеваться, что значит раздеваться, не чувствуя холода и стыда и тем самым выказывая свое бесстыдство.
Напротив, верх человеческого тела, прежде всего лицо, должно быть открыто, лицо в представлении русских непременно несет в себе черты добра. Если лицо человека не выражает добра, его по-русски называют рожей, харей, мордой, и бьют русские люди, заметьте, не по лицу, а исключительно по морде, ибо по лицу, согласно нашим исконным установкам добра и зла, бить нельзя. Лицо — это верх человеческого существа, на лице должна быть печать добра. По-русски, если есть охота вдарить негодяя, приходится прежде переименовать его лицо, назвать его рожей или мурлом, рылом или харей, то есть приравнять к звериной морде, и тогда с чистой совестью по морде вмазать. Так язык диктует нам правила нашего русского поведения.
Но не только человеческое тело рассматривается в русском языке как разделенное на злую часть — внизу, и на добрую — вверху. Понятие о вышнем как о духовном, представление о высоком как о лучшем и по праву главенствующем в социальной иерархии, воззрение на верховенство как на справедливое руководство нижестоящими — эти установки показывают, что всякий успех расценивается как восхождение на высоту, то есть как заслуженное превосходство и возвышение. В то же время слова ниц, навзничь, никнуть, нищий связаны не только с обозначением поникшего человека, они характеризуют всякое нисхождение, в том числе и духовное унижение, и нравственное падение, именуемое по-русски подлостью или низостью. В богословской картине мироустройства на высоте, в небесах, на горах, на облаках обитают Высшие Силы — Господь Бог и ангелы его, а нижние сферы, подземный мир, суть обиталище нечисти — демонов и самого сатаны. Поэтому власть имущие, те, что находятся на вершинах власти, согласно русским архетипам, должны быть непременно праведными, боголюбивыми и стремящимися к добру. Мы обычно долго пребываем в иллюзиях, что они таковы. Когда же открывается, что, находясь на высотах государственного правления, нами верховодят личности подлые и низкие, которым место в преисподней, вот тут поведение русского народа может стать непредсказуемым, он интуитивно, повинуясь национальным архетипам поведения, способен восстановить иерархию, соответствующую нашей русской картине мира. И народ будет стремиться по заслугам отправить власть имущих на дно ада, где им и надлежит по справедливости обитать.
Что интересно, и другие характеристики пространства — восток с западом — в русском представлении точно так же четко ориентированы в категориях добра и зла. Источником добра представляется восток. Это и понятно: для древнего человека новый день, как исток жизни, начинался с восхода солнца, движением его ввысь, а заканчивался закатом светила — падением его вниз. Архаические, вполне материальные представления сопрягаются и здесь с духовными понятиями. Звезду, знаменующую пришествие Христа, волхвы увидели на Востоке, храмы христианские обращены алтарем на Восток, ибо именно с Востока ожидается Второе пришествие Христа. У каждого народа, у каждой религии мира с Востоком связаны представления о явлении Божества, а с Западом — знамения человеческого падения и конца света. И доселе мы называем Западом не только Европу, которая действительно расположена к западу от России, но мы также именуем Западом и Соединенные Штаты Америки, разумея под этим словом наше древнее представление о мире зла, несущем России и русским одни невзгоды. Русская история вполне подтвердила интуитивное прозрение нашего языка: все самые страшные нашествия Россия претерпевала с Запада. Это и тевтонские рыцари в XIII веке, и Смута 1613 года, и нашествие французов в 1812 году, и две мировые войны XX века, и нынешняя оккупация России тоже пришла с Запада. С Запада же исходила экспансия самых вредоносных для русского народа идей — католицизма, реформации, масонства, еврейского коммунизма и такой же демократии…
Теперь рассмотрим категории человеческой ориентации, именуемые в русском языке как перед и зад. Они тоже являются привязанными к категориям добра и зла. Ведь что такое быть впереди? Значит, быть сильнее, умнее, выносливее, терпеливее других. Что значит — оказаться позади? Значит, что ты слаб, что тебе не хватает воли, выдержки. Это тысячелетние языковые представления о первенстве и отсталости. Они равно древни понятиям русского этикета, которые предписывают не поворачиваться к собеседнику спиной, ведь отворачивать лицо — это знак немилости или обиды. Даже переднее крыльцо и задняя дверь, задний двор — не такие уж и древние в историческом плане вещи, воплощают именно архетипы нашего мышления, упорно разделяющие переднее и заднее как хорошее и плохое, парадное и обыденное, чистое и грязное. Много веков и плохим приметам, несущим те же древние представления: надеть одежду задом наперед, значит вскоре быть битым.
Но ведь задом наперед у нас оказывается перевернутым целое государство. Люди, не достойные быть впереди, руководить, возглавлять, пробились в вожди и лидеры нации. Явные злодеи, торгаши и маркитанты, лихвари и спекулянты, выставляются вперед, напоказ как праведные государственные мужи, а подлинные герои и подвижники отодвигаются на «задний план». Положение задом наперед и с ног на голову в русском представлении не только шатко и неустойчиво, оно губительно и опасно для народа и требует скорейшего исправления, чтобы восстановить исходный древний архетип добра и зла: когда вести народ вперед должны лучшие из него, а все недостойные плестись в обозе.
Пара слов день и ночь в связи со своими природными свойствами света и тьмы оказываются носителями добра и зла. Образы света и тьмы вмещают в себя и понятия белый и черный. Белый цвет — символ добра, света, чистоты и обновления жизни. Черный — образ скорби, зла, мрака, страха и смерти. Этот символический цветовой контраст также врожденно присутствует в нашей душе. Скажешь — светлый человек, и все ясно, и никому ничего не надо объяснять. А обронишь — темная личность или черный человек, — и припечатаешь эту личность так, что никаким мылом печати не смоешь. Возвращаясь к современной политике: чем больше мы видим темных личностей и черных людей в нашем правительстве, в средствах массовой информации, даже объективно, физически черных, тем больше осознаем, что эта тьма несет нам зло и неправду. Наш язык помогает нам убеждаться в этом.
В категориях добра и зла сориентированы и противопоставления слов прямой — кривой, простой и лукавый. Конечно, преимущества прямоты и невыгоды кривизны на дорогах и перепутьях всем ясны. Но этими же словами описывают духовные понятия: прямота, как свойство характера и тип поведения представляется русскому человеку безусловным добром, а кривизна видится нам несомненным злом, пороком, достойным презрения. Не зря существует древнее выражение кривить душой, значит лгать, изворачиваться, лицемерить. Простота — та же прямота, еще и с готовностью простить всякого перед тобой провинившегося, — явное добро и преимущество перед лукавством, которое есть уклонение от прямого пути. Простота и прямота, по убеждению русских, сильнейшие и лучшие свойства человеческого духа, они умножают даже физическую силу че